Через секунду на участке появилась шумная компания с копченой рыбой, вареными раками и множеством детей.
— Малышня, в сад, — распорядилась мать семейства, высокая полная блондинка. — Наташа, — представилась она Маше с Никитой, который уже успел загрузить сумку в машину и вернулся к столу.
— Андрей, — протянул руку рыжий жилистый парень. — Шантрапа, далеко не разбегайтесь, скоро есть будем! — крикнул он вдогонку отпрыскам.
— Анна Михайловна, а это Антон. — Пожилая дама с павловопосадским платком на плечах указала на молодого мужчину, тоже рыжего, как брат, но повыше и покрупнее, тащившего эмалированное ведро с раками.
— Раки супер, только сегодня наловили, — водрузил он ведро на скамью. И задержался на Маше заинтересованным взглядом.
Глаза у Антона были светло-карие и озорные, а волосы скорее золотисто-русые, а не рыжие. Маше это понравилось, рыжим она отчего-то не доверяла. А еще у него были смешные оттопыренные уши.
Никита, раскладывавший по тарелкам шашлык, эту переглядку заметил и нахмурился. Антон ему не понравился.
Уселись за стол весело и шумно, тут же налетела ребятня.
— Мама, я рыбу не буду!
— Дай огурец!
— Рака! Рака!
— Я без хлеба, с помидорой!
— Это моя тарелка, твоя вон где! Мама, Алешка у меня шашлык отнял!
— Друзья мои, внимание! Первый тост за гостей!
— Оксаночка, мне попостнее кусочек, а то изжога будет.
Все говорили хором, мелькали тарелки, капризничали дети, лилось вино. Было весело, тепло и уютно. Так, наверное, было бы и у них на даче, если бы папа с мамой не погибли.
— Машенька, а вы что загрустили? — раздался над ухом голос золотисто-русого Антона. — Если не возражаете, я вам вина налью, выпьем за знакомство.
Маша не возражала. Они выпили, закусили малосольными огурчиками, и Антон принялся развлекать ее рассказами из собственной жизни. Работал он дрессировщиком в дельфинарии.
Маша в жизни не встречала людей такой интересной профессии и представить не могла, что когда-нибудь будет сидеть вот так запросто рядом с человеком, который каждый день ныряет в бассейн с дельфинами, катается на них, кормит и выполняет головокружительные трюки. Невероятно.
Она с восхищением слушала нового знакомого, совершенно забыв и о шашлыке, и об остальной компании. И очень удивилась, когда услышала недовольный голос Никиты:
— Мария, к вам, между прочим, уже второй раз обращаются.
— Ой! — смутившись, очнулась Маша и повернулась к столу.
Оксана, стоя рядом с блюдом горячей картошки, спрашивала ее, сколько положить.
— Две, пожалуйста. — Маша протянула тарелку.
— Можно поинтересоваться, что вас так захватило в рассказе соседа? — ревниво проворчал Никита, с неодобрением глядя на рыжего гостя.
— Ой, вы представляете, — цепляя на вилку ароматную картофелину, с восхищением делилась Маша, — Антон работает тренером в дельфинарии. Здорово, да? Я никогда бы не решилась выбрать такую профессию.
— Не вижу ничего восхитительного, всегда был равнодушен к цирку. Совершенно несерьезное ремесло и абсолютно бесперспективное.
Высказывание было грубым, в устах хозяина дома даже оскорбительным. Никита сам устыдился собственной выходки. К счастью, Антон, кажется, не слышал, а вот Маше оно тоже не понравилось. Нахмурив брови, она внимательно взглянула на него и отвернулась к рыжему. Настроение у Никиты окончательно испортилось.
Посиделки закончились поздно. Остаток вечера Маша демонстративно игнорировала Никиту и болтала только со своим клоуном.
И даже отправилась с ним прогуляться по деревне, но тут уж Никита не выдержал, поднялся из-за стола и двинулся следом. А увидев, как рыжий сосед самым наглым образом приобнял Машу за плечи, окончательно вышел из себя и прибавил шагу.
— Не помешаю? — вклиниваясь между ними, насмешливо поинтересовался Никита. — Тоже вот решил пройтись. Машенька, не замерзла? — издевательски ласково спросил он, накидывая на плечи покрасневшей от возмущения Маши свою куртку. — Похолодало к ночи, и туман наползает. Нам, наверное, уже и ехать пора. Время позднее, пока доедем. — Краем глаза он заметил досаду на лице рыжего дрессировщика.
— А что за спешка? — движением плеча сбрасывая куртку, в тон ему проговорила Маша. — Завтра воскресенье, выспимся. А я хотела окрестности осмотреть.
— Не расстраивайся, в следующие выходные приедем, все осмотришь, — поправляя выбившуюся из ее прически кудряшку, успокоил Никита. — И вообще, насколько я помню, у нас еще были на сегодня планы.
— Эти планы могут подождать, — увернулась от него Маша и взяла под руку тут же расплывшегося в улыбке Антона.
К такому отношению Никита не привык.
— Вот что, — он решительно схватил Машу за локоть, — уже поздно, и мы уезжаем.
— Мне кажется, у Марии другие планы, так что отпусти девушку, — обняв ее за плечи, решительно и спокойно проговорил Антон.
— А то что? — глупо, по-мальчишечьи спросил Никита, притягивая Машу к себе и глядя на соперника с наглым вызовом.
— А то придется принять меры. — Антон потянул ее в свою сторону. — Дама, кажется, ясно выразила свои намерения.
— Не слишком ли много внимания к намерениям чужих дам?
Маша, на которую оба кавалера перестали обращать внимание, изумленно переводила взгляд с одного на другого. В роли добычи, которую не поделили два петуха, ей не приходилось бывать со времен лихой школьной юности.
— Хватит! — резко вырываясь из их объятий, вскипела она. — Довольно.
Взрослые мужики, а ведут себя как малые дети.
Она растолкала их в разные стороны и, гордо подняв голову, направилась к дому.
— Маша!
— Маша!
Оба кавалера опомнились и потрусили следом.
Глава 11
Они уже полчаса катили по ночным проселочным дорогам, и ни один до сих пор не проронил ни слова. Маша дулась, Никита досадовал на свое поведение и не знал, как теперь себя вести с ней.
— Так какая вас муха укусила? — первой не выдержала Маша.
— Простите, — охрипшим от долгого молчания голосом проговорил Никита. — Просто вы приехали на дачу в качестве моей девушки, а мои девушки не гуляют по ночам с посторонними мужчинами.
— Чушь, — коротко фыркнула она.
Никита растерялся. Маша то и дело ставила его в глупое положение. А уж эта перепалка с Оксанкиным соседом была просто верхом ребячества. И объяснения его были — она совершенно права — полной чушью.
— Хорошо, можете считать мою выходку временным помутнением рассудка.
