Девушка вынула из ящика последний снимок. С него смотрела молодая девушка в черном закрытом платье и со старомодной стрижкой. На лицо – точная копия Татьяны, только несколько болезненного вида.
«Инга Штерн», – гласила надпись на обороте.
Может, это и был объект № 1? Татьяна вдруг почувствовала легкое головокружение. Она собрала все фотографии и сунула их за пазуху. Затем сложила остальные бумаги обратно в стол.
Больше ничего существенного Таня не обнаружила. Но и того, что нашла, ей хватило, чтобы потерять покой. Кем на самом деле были ее отец и Тамара Петровна? Чем они занимались? Кем была Инга Штерн и кем – сама Таня?
Татьяна вылезла из подвала через окно и, как могла, прикрыла ставни и приладила доски на место. Обойдя дом, она вдруг с ужасом увидела у ворот машину Тамары Петровны. Таня даже не слышала, когда они вернулись. Девушка на цыпочках вошла внутрь и поднялась на второй этаж.
Оболдина возилась на кухне, отца нигде не было видно. Может, он остался в городе? Хотя за прошедшее время они вряд ли успели бы выехать даже за пределы Ягужина, не то что добраться до своего института.
У себя комнате Татьяна распахнула шкаф и вытащила свой старенький чемодан, затем быстро начала складывать вещи. Она не собиралась задерживаться в этом страшном доме ни на минуту. В доме, где родной отец хотел вколоть дочери яд, чтобы посмотреть, подействует ли он на нее.
Татьяна еще не решила, куда идти, но сейчас это было ей не важно, лишь бы поскорее сбежать. Главное – выбрать подходящий момент, чтобы незаметно улизнуть. Можно уехать к Евдокии Семеновне, она ведь недавно приглашала Таню в гости. Пересидеть там хоть какое-то время, а потом…
На лестнице раздались чьи-то громкие шаги.
Глава десятая
Энергия жизни
Татьяна тут же захлопнула шкаф и забросила чемодан под кровать, потом подскочила к окну и сделала вид, что наблюдает за соседями. Молодая пара, как обычно, была во дворе. Олег опять возился с машиной, а его жена Катя поливала растения в теплице. Молодожены снова ругались.
– Олух царя небесного! – возмущалась Катя. – Ты опять проехался своей дурацкой машиной по моим хризантемам!
– Эту дурацкую машину подарил нам твой папаша! – не остался в долгу Олег. – Если бы он купил мне мотоцикл, я не наезжал бы на твои клумбы!
– Конечно! Ведь тогда бы ты уже лежал в больнице с разбитой головой!
Дверь в комнату Тани с грохотом распахнулась, с потолка посыпались куски штукатурки. Девушка вздрогнула и обернулась – на пороге стоял отец. Он был в ярости, его единственный глаз злобно пялился на Татьяну, перекошенное лицо, казалось, стало еще страшнее, чем обычно.
Отец шагнул в комнату, схватил девочку за плечо и грубо швырнул на кровать. Не ожидавшая такого, Татьяна упала на пружинный матрас и ударилась о стену с такой силой, что спина мгновенно онемела.
– Ты была в подвале! – зарычал отец. – Рылась в моих вещах, шарила в лаборатории! А я ведь строго-настрого запретил тебе даже подходить к ней!
Татьяна с трудом поднялась на ноги. Она хотела ответить, но не могла. Удар вышиб воздух из легких.
– Ты копалась в моих бумагах! – рявкнул Федоров. – Думаешь, я этого не заметил?!
Он размахнулся и ударил дочь по лицу. Голова Татьяны дернулась назад, щека полыхнула огнем. Из глаз сами собой полились слезы.
– Ты лгал мне, – тихо произнесла девушка. Она думала, что ее голос будет дрожать, но он звучал твердо. – Лгал… всю мою жизнь. Больше я тебе этого не позволю!
– Еще одно слово, и я изобью тебя до смерти! – рявкнул отец.
В этот момент он был похож на безумца, и Таня с ужасом поняла, что он говорит правду.
– Что ты там искала?!
Сердце Татьяны почти выскакивало из груди.
– Доказательства! – крикнула она ему в лицо.
– Какие еще доказательства?!
– Что ты ставишь на мне опыты, – выдохнула она.
Вторая пощечина едва снова не сбила девушку с ног, и она закричала от испуга и боли. Отец вновь размахнулся. Татьяна бросилась к двери, но в комнату вошла Тамара Петровна и преградила ей дорогу. При этом она мило улыбалась.
– Зачем же так усложнять? – спокойно спросила она. – Девочка допустила досадную ошибку, но мы ведь можем все исправить! Всего один укольчик, и она обо всем позабудет… Правда, дорогуша?
Только теперь Татьяна увидела в ее руке стеклянный шприц, заполненный светящейся желто-зеленой жидкостью.
– Нет. – Она попятилась назад. – Вы этого не сделаете…
Рука отца опустилась ей сзади на плечо и сжала с такой силой, что девушка взвизгнула. Оболдина с улыбкой шагнула к ней, поднимая шприц.
– Я уже начинаю жалеть, что удочерил тебя! – проговорил вдруг отец.
И тут все встало на свои места. Она ему не родная дочь! Он никогда не любил ее, не относился к ней, как к своему ребенку. И она никогда не испытывала к нему ничего, кроме страха…
Эти мысли словно придали ей сил. Девушка с криком вырвалась из цепких рук, оттолкнула Оболдину. Тамара Петровна, не удержавшись, рухнула на пол, и шприц разбился. Светящаяся сыворотка расплескалась по полу.
Татьяна метнулась в коридор и быстро побежала к лестнице.
– Не дайте ей уйти! – завизжала Оболдина.
Федоров, громко топая, бросился за девочкой. У самой лестницы ему удалось догнать ее и схватить за ворот футболки. Татьяна резко рванулась вперед. От неожиданности он разжал пальцы, и девушка с грохотом покатилась по деревянной лестнице. Пересчитав все ступени, она рухнула на пол у подножия лестницы и так и осталась лежать, словно тряпичная кукла.
– Дьявол! – испуганно воскликнул Федоров. – Только этого нам не хватало!
Он сбежал вниз и, склонившись, пощупал пульс у Татьяны на шее. Оболдина, заметно прихрамывая, показалась на верхней площадке.
– Ну как она?
– Жива… пока… – отозвался Федоров. – Но без сознания. Кажется, у нее несколько вывихов, а может, даже переломов. Что будем делать? Вызовем врача?
– Смеетесь?! – язвительно спросила Тамара Петровна. – Они возьмут у нее кровь на анализ! Конечно, гены метаморфов так просто не определишь, но девчонка просто нашпигована вашими химикатами! Как мы потом объясним это врачам?
– Но что-то ведь нужно предпринять!
– Позвоните в «Экстрополис»! – приказала Оболдина. – Скажите им, что ситуация вышла из-под контроля. Пусть немедленно вышлют за нами вертолет. Отвезем девчонку в лабораторию корпорации! Там нам никому не придется ничего объяснять.
Александр Борисович послушно ушел в кухню за телефоном, а Тамара Петровна, охнув от боли, присела на верхнюю ступеньку лестницы.
