– Кажется, эта мерзавка и мне вывихнула ногу! – посетовала она.
* * *
Татьяна неподвижно лежала лицом вниз, но она не потеряла сознание, как показалось ее отцу, и слышала каждое слово. В висках громко стучало, перед глазами плавали темные круги. Девушка судорожно пыталась вздохнуть, но у нее ничего не получалось. Казалось, что в комнате закончился кислород. Все тело, каждая косточка, ныло от боли.
Никогда в жизни ей еще не было так больно. Татьяна закрыла глаза. Она словно проваливалась в глубокую, темную яму. Наверное, так себя чувствуют перед смертью… Вокруг становилось все темнее.
А затем ее тело буквально подбросило вверх, словно от удара электрическим током. Татьяна широко раскрыла глаза. Ее начала сотрясать легкая дрожь, руки и ноги покалывало изнутри.
При падении ее плечо громко хрустнуло, – судя по тому, что рука повисла безвольной плетью, она ее, наверное, сломала… Девушка собралась с духом и, стиснув зубы, попыталась пошевелить плечом. Боль полыхнула ослепительной вспышкой… но тут же ушла. А сустав с щелчком встал на место. В руке ощущалось тепло, кончики пальцев онемели. Татьяна продолжала ощущать в них легкое покалывание.
Девушка открыла рот и снова попыталась вздохнуть. Наконец-то холодный воздух достиг легких, и она задышала. Боль, как ни странно, постепенно стихала. Как будто не Таня скатилась только что кубарем с лестницы… Если бы не эта дрожь…
По всем ее членам разливалось приятное тепло, но вскоре оно превратилось в сильнейшее жжение. Татьяне казалось, что кровь вскипает в ее жилах, сердце бьется все быстрее и быстрее, вырабатывая это самое тепло и быстро разгоняя его по телу. Это чем-то напоминало сеансы медитации, когда Таня мысленно направляла энергию во все уголки своего организма. Только теперь она ощущала эту самую энергию гораздо сильнее. С ней что-то происходило.
Девушка попыталась сесть, тяжело оперлась о перила и поднялась на ноги. Дрожь понемногу унималась. Голова все еще кружилась, но боль уже практически не ощущалась.
В этот момент Тамара Петровна на лестнице издала громкий пронзительный вопль:
– Она встала! Держите мерзавку!
И Оболдина запрыгала вниз на одной ноге, цепляясь руками за перила лестницы. Татьяна метнулась к входной двери и резко дернула ее на себя – та оказалась заперта на щеколду. Девушка трясущимися руками попыталась открыть запор, но тут за ее спиной раздался громкий топот ног.
Она дернула дверь что было сил, и та наконец распахнулась. Озверевший отец уже протягивал к ней свои скрюченные пальцы, шипя:
– Стой, дрянь!
Он ухватил ее сзади за футболку, ткань затрещала, но Татьяне все же удалось вырваться. Она слетела с крыльца, выбежала со двора на улицу и… растянулась, споткнувшись о какой-то камень. Отец уже был на террасе. Она вскочила, не обращая внимания на боль в разбитых коленях, и понеслась вниз по улице. Промчалась мимо ошарашенных молодых соседей, выходивших со своего двора, едва не сбила с ног нескольких старушек, среди которых была и бабушка Витька. Старушки что-то закричали ей вдогонку, но она не расслышала. За ней гнался отец, и все ее мысли были только о том, как от него сбежать.
– Я тебя все равно поймаю! – вопил он. – Куда ты денешься? Рано или поздно ты вернешься домой!
В глубине души Татьяна и сама прекрасно это понимала. Без документов, денег и вещей далеко не убежишь. Но она понимала и то, что, если хочет остаться в живых, нужно бежать.
Она неслась в сторону деревенского рынка, и ее силы не иссякали. Напротив, скорость становилась все больше и больше. Встречные люди боязливо шарахались, глядя на нее как на сумасшедшую. Она, наверное, и выглядела безумной – вся в крови и синяках, в разорванной одежде. Девушка обернулась на бегу и посмотрела назад.
Отец бежал куда медленнее ее. Он тяжело дышал и задыхался, изуродованное, с пустой глазницей лицо было красным и потным, очки куда-то подевались. Потерял, наверное. И этот оживший мертвец из фильма ужасов продолжал ее преследовать.
Таня пересекла рыночную площадь и устремилась вниз по улице, ведущей на берег озера. Мельком увидела мальчишек – своих приятелей. Санька, Мишка, Витек и Петька смотрели на нее и ее обезумевшего папашу с ужасом, даже в «плюшку» играть бросили.
Ноги вязли в мягком песке, что сильно затрудняло бег, но она не сдавалась. Зато здесь, на пляже, отец окончательно выдохся и обессиленно свалился на песок.
– Ты… еще вернешься… – прокряхтел он.
Но возвращаться она точно не собиралась.
Глава одиннадцатая
Ночное чудовище
Татьяна пробилась сквозь заросли кустарника и побежала прямиком в лес. Только углубившись в чащу, она наконец сбавила скорость, а затем и вовсе перешла на нормальный шаг. Вскоре девушка в изнеможении села на поваленное дерево и наконец позволила себе передохнуть. Домой она теперь идти не могла – это факт. Но в лесу уже начали сгущаться сумерки, так что нужно было искать какое-то место для ночлега. А потом думать, что делать дальше. Все ее вещи, документы, мобильник остались в доме отца. У нее при себе были только свитер, порванные на коленках джинсы да еще кроссовки. И какая-то бумага шелестела под одеждой при каждом движении.
Татьяна сообразила, что это фотографии и старая газета, найденные в отцовском столе. Она совершенно про них забыла. Чудо, что они не выпали, когда она так мчалась. Девушка закатала штанины джинсов, чтобы осмотреть израненные колени. И потрясенно замерла: она увидела лишь пятна запекшейся крови, но кожа была ровной и гладкой.
Синяки и ссадины, полученные при падении, бесследно исчезли.
А может, ей только показалось, что она сильно поранилась? Скорее всего. Иначе как объяснить все эти чудеса? Но откуда тогда на джинсах взялась кровь? Сейчас некогда было раздумывать об этом. Татьяна подумала о волках и боязливо поежилась. Санька говорил, что звери нападают только в темноте, а до полного захода солнца оставалось совсем немного. Ей совсем не улыбалось стать еще одной неосторожной коровой, угодившей на ужин волкам.
И тут Татьяна вспомнила о развалинах графского поместья. Какая-никакая, а все-таки крыша. Значит, там можно переночевать, а утром уж думать, что делать дальше. Татьяна поднялась с бревна и пошла в сторону Ягужинской гати. По пути она подобрала длинную, увесистую палку на тот случай, если действительно придется отбиваться от волков.
Как ни странно, дорогу Татьяна помнила очень хорошо. Однако на этот раз путь показался ей гораздо дольше, – наверное, потому, что сегодня она шла одна, а не в компании говорливых мальчишек – ведь за разговорами любая дорога становится короче. Сейчас же Тане осталось только размышлять о том, что случилось.
Скоро в лесу стало совсем темно. В чаще стояла непривычная тишина, даже птицы прекратили щебетать, только легкий ветер тихо шумел в листьях.
