— Ты чего тут расшумелся — Савосин указал рукой на стул — Присаживайся и успокойся. Я пока твой паспорт посмотрю.
Пока следователь сверял личность доставленного, опять одолели мрачные мысли о том, что парень этот явно по-хорошему правду не расскажет и придётся изобличать. А потому дело он в срок закончить не успеет. И придётся идти за продлением. Прокурор начнёт орать, швырять дело и в конце концов заявит, что без приказа о выговоре продление не подпишет. И «капитана» он, Савосин, теперь долго не получит. От мрачных мыслей Савосина отвлёк голос Петрунина — Иван Петрович, если он такой деловой, помести его до завтра в камеру. Пусть там и выступает…
— Почему это меня в камеру? — парень повернулся ко второму следователю — За что!? — в голосе доставленного проявилась скрытая тревога.
— За то самое, Олежек! — Савосин приступил к допросу — Мне ли тебе рассказывать…
— Нет, серьёзно, за что? — Олежек сделал оскорблённое и обиженное лицо одновременно.
— Биться будем или мириться?! — Савосин резко встал из-за стола — Или ты сейчас чистосердечно всё рассказываешь, вовсю каешься и получаешь условно…Или ты идёшь, как собрался, в отказ, усложняешь нам работу. А мы, в свою очередь, усложняем тебе судьбу. Задерживаем тебя, арестовываем…
— Нечего его уговаривать — гнул своё за спиной Олежки Петрунин — в камеру его до утра, пусть там думает. Да и некогда сегодня — майор сладко потянулся — На рыбалку нам надо ехать, в заливе синтя пошла…
— Что? Какая синтя? — не сразу разобрал парень, заёрзав на стуле — Про чё рассказывать-то?
— Это ты нас спрашиваешь! — взвился уже и Савосин — Ну ты и наглец. Имей ввиду, уговаривать тебя некогда. Нам ещё червяков надо копать! — Олежек притих, подперев подбородок руками и уставившись в пол.
— Ну ладно — смягчился более добрый Савосин — Пад…тьфу ты чёрт, Полякова и Костина знаешь?
— А чё они вам наплели? — грустно кивнул головой допрашиваемый.
— Ах ты ещё и не понимаешь! — уже заклокотал сзади Петрунин — Всё! Хватит! Надоел! Закрывай его, Иван Петрович. Поехали на рыбалку.
— Не, а я чё? Я ж ни чё — Олежек с надеждой посмотрел на Савосина — Я ж спросил просто…
— Дружки твои всё рассказали и показали — Савосин присел на краешек стола — И, между прочим, пустили тебя за «паровоза». Так что, Олежек, не в твоих интересах молчать…
В кабинете повисла тишина. Было ясно, что подозреваемый «поплыл» и сейчас всё расскажет.
— Пусть они там не выдумывают — начал «колоться» Олежек — Сами говорили, только ящик водки возьмём. А как залезли, так и начали хапать всё подряд. А я им говорил ведь, зачем всё тащите…
В кабинете вновь повисла гробовая тишина и уже оба следователя усиленно рассматривали пол у себя под ногами. Первым спохватился Петрунин.
— Ну…и что дальше?
— Так они говорят, это я их в сельмаг привёл? — Олежек вновь вопросительно посмотрел на Савосина, который уже вспомнил про «зависший» недели три тому назад магазин.
— Говорят-говорят, а ты когда их последний раз видел?
— Давно уж, как в магазин слазили…
— Так-так — окончательно помрачнел Савосин. Стало ясно, что в сроки он теперь однозначно не уложится и с очередным званием пролетает — И куда похищенное дели?
— Ну как сказать — по лицу Олежека промелькнула улыбка — Погуляли, дявчёнок угощали — заметив сумрачное выражение лица следователя, засуетился — А пацаны в камере что ли? А у нас ещё полно осталось, у бабушки в бане хранится. Я верну. Родители ещё доплатят… Вы ж обещали мне условно…
— Обещали-обещали — очнулся Савосин — Как же мы не в ту степь-то попали?…
— Какую степь? — не понял парень.
— Такую — Савосин закурил — Что ты ещё натворил, дорогой…в последнее время?
— Да ни чё, вроде…
— А про мотоцикл почему не рассказываешь?
— Какой мотоцикл?…А про мотоцикл — вспомнил Олежек — Так это ж зимой ещё было. Хозяину всё ж уплатили… Вы и про мотоцикл знаете. А пацаны сказали, всё нормально. Во дают. Сами меня на магазин позвали, а теперь ещё и сдали…
Схрон
После обеда жара стала уже нестерпимой. Сентябрь уж на носу, а тут такое пекло. И на рынке почти не души. До обеда ещё как-никак шла торговля, но только до обеда…
Прибывшие из пригородного села молодожёны Костя и Неля сумели продать у задних ворот рынка три ведра вишни, что у дачников на рассвете увели. Но на четвёртом — дело застопорилось. Не берёт никто и всё тут. И не дорого ведь совсем. Заелись горожане…
— Нет, не могу я больше! — Костик решительно поднялся с пустого ведра, на котором сидел, прячась в тени рыночного забора — Пойду побуду немножко в подъезде — кивнул на близстоящую многоэтажку — Там должно быть по прохладней.
— Ни хрена себе! — обиделась Неля — Он в прохладу пойдёт, а я одна здесь париться должна…
— Заткнись, я сменю тебя потом — Костик медленно побрёл к многоэтажке…
Костя и Неля освободились почти одновременно. Один пять лет отсидел, другая — три, и оба — за воровство. Оба же ещё и по малолетке по разу залетали. Потому было в их судьбах немало общего. Вернулись с колоний своих, мужской да женской, а в городе-то благодать сплошная. Советской власти нет, безработица, воры и спекулянты везде и вовсю командуют. Не жизнь, короче, а малина сплошная. Костя с Нелей, надо заметить, на путь исправления и так вставать не собирались, а уж при таком-то раскладе жизненном… Судьба свела их на одной из квартирок, где марафетиком развлекались, в картишки скидывались, отдыхали, короче, нетрудовые люди. Полюбили Костя и Неля друг друга сразу, прямо на грязной кухне квартирки этой, и с тех пор не расставались. Костик из комнаты общаговской дружка своего в нелину квартиру перебрался, где проживала та с мамашей-алкоголичкой. Всё хорошо у них пошло. Рядом — два вокзала и речпорт ещё. На жизнь с выпивкой украденного у сонных пассажиров вполне хватало. Расписались они даже в ЗАГСе.
Но однажды, по-пьяни крупно проигрался глава семьи в карты. Утром протрезвел, прикинул. За голову больную схватился. Он же не министр и не олигарх нефтегазовый, он вор обычный, за всю жизнь столь не наворует. Сколь браткам крутым отдать надо. Подумал-подумал Костик, с супругой законной посоветовался. Решили бежать в соседний центр областной. Вернее, в село под названием Дубровка, что рядом с городом расположилось. В Дубровке этой престарелая бабушка Кости свой век доживала и ещё какая-то родня была. Бабушка, правда, не только Костю, но и папашу-то его — сыночка своего лет двадцать не видала. Но молодожёнов это не смутило. Сложив имущество своё в две сумки, отправились они в Дубровку. Бабуле Костик гостинец привёз — леденцов к чаю, а также весточку нежданную. Так и так, говорит, бабуля, поживём мы у тебя пока, по хозяйству поможем. А понравится нам вместе, и в зиму останемся. Бабушка, а ей уже восьмой десяток, в восторге не была, но отказать не смела. И даже прописала молодожёнов. Так и поселились они в Дубровке. Поселились-то поселились, а с материальным обеспечением проблемы возникли. К труду у Кости и Нели с измальства душа не лежала. С вокзалов в чужом городе их конкуренты мигом попёрли. А ставшая родной Дубровка — это Вам, уважаемый читатель, не город миллионный. Здесь не разворуешься, все на виду. Да и участковый, обжиться не успели, заявился. Кто, да откуда, да зачем? Вот любопытный!. Короче, проблем нашим героям хватало. Но перед трудностями они не спасовали. Для начала дачи облюбовали, благо их вокруг города хватало. Правда, эти дачники-жлобы на своих участках торчали чуть не постоянно. Сезон, видимо, август-месяц. Степень опасности их ремесла многократно возрастала. Нервы постоянно были на пределе. Но кое-что Косте и Неле, конечно, удавалось. Вот и в этот раз смогли-таки увести две пары ведёр с вишней…
