1991 год. Август месяц.
Как хорошо всё же в отпуске! Да ещё летом, да ещё и в деревне далёкой на самом берегу Волги. Там родители проживают. Пожилые уже родители у старшего опера уголовного розыска Анатолия Сергеевича Моисеева. Не мудрено, если самому — за четверть века. Да и ребёнок он у мамы с папой поздний. Им под сорок уже было… Но, слава Богу, живы и здоровы. Отец, несмотря на возраст, крепкий ещё мужчина. В четыре утра поднял отпускника с постели и в луга увёз на мотоцикле. Сено косить. Как же здорово на природе-то, как травой-то пахнет изумительно!
— Хорош на сегодня. Десятый час уже. Жара попёрла — батя быстро и сноровисто привязал к коляске косы и грабли. Только в село заехали, мужичок пьяненький шествует. Светится весь, потом в пляс пустился — Горбача спихнули! Горбача спихнули! — на всю улицу вопит, неподдельной радостью своей со всеми встречными-поперечными делится.
Дома телевизор сразу включили…
— Действительно, в Москве-то чё творится — отец разлил водку по стограммовым рюмкам, как сели обедать — Без пол литры и не разберёшься ни хрена. Кто там прав, кто виноват? Дурдом, короче, развели в стране с Мишей этим меченым. Не жилось спокойно-то. Ты сам-то чё думашь, а Толь?
— Да чёрт их там разберёт, в клубке этом — опрокинув рюмку, Моисеев сосредоточенно закусывал свежим огурцом — Но то, что мафиозники к власти рвутся, это точно. Схожу на почту я, позвоню на работу…
— Да здесь-то всё нормально, а там пусть полосуются, нас всё равно не спросят — начальник Моисеева был в своём репертуаре — У тебя когда отпуск заканчивается?
— Через две недели…
— Ну и отдыхай а ты, не дёргайся. Вызовем, если что, найдём способ — положил трубку.
— Слава Богу — отлегло на душе у Моисеева — Напугали-то как, сволочи, все планы чуть не порушили.
А планов у нашего героя, действительно, если вспомнить великого Маяковского, «громадьё» намечалось. Дело в том, что Марию Зотову встретил вчера. Случайно совсем, в магазине сельповском. Та тоже в отпуск приехала, у матери погостить. С самогО Ленинграда приехала, куда умчалась после школы сразу в институт поступать, где дядя родной доцентом работал. Там и осталась на долгие эти годы. Не склеилось, по молодости, у них почему-то. Да по глупости не склеилось, понятно. Гордые оба оказались, неуступчивые. Переживал сначала, и долго переживал. Постепенно прошла эта боль, со временем. Были, конечно, женщины и неплохие даже очень, но не срасталась как-то жизнь семейная…
Много лет и не вспоминал уже о любви своей первой. А тут встретил — и в жар бросило, и голос осип, не сразу даже оклемался. Какая же красивая она, Маша, Машенька, девочка его ненаглядная. Уму непостижимо! Ну почему, ну почему тогда расстались? И причины-то серьёзной не было. Задело его, видите ли, что близости с собой не позволяла. Рано ещё, всё говорила. Ну и психанул тогда, наговорил ей глупостей. Та в долгу не осталась, идиотом обозвала. Хотя тоже в чём-то не права была. Наверное. Лет столько потеряли! У Маши тоже судьба не совсем сложилась, жизнь её личная. Развелась, с сынишкой проживает пятилетним. Лишь бы на этот раз всё получилось. Сейчас-то взрослые оба, поумнели, должно быть. Сразу, без лишних разговоров, согласилась встретиться вечером сегодня. Не осталась равнодушной, заметно было невооружённым глазом…
Такие вот мысли одолевали Моисеева в судьбоносный для страны период времени.
Ровно в семь вечера вновь влюблённый был у крыльца дома Зотовых. С букетом цветов, нарезанных в палисаднике родителей, бутылкой сухого вина «Ркацители», коробкой конфет, игрушечным водяным пистолетом (для Маши и сынули её), а также с поллитровкой «Столичной» — себе для храбрости.
— Добрый вечер. Вы меня не узнаёте, Зоя Ивановна?
— Да как же тебя не узнашь, вылитый отец. Заходи, жених. Мария в бане. Ноги после огорода моет. Щас будет.
В передней комнате, усевшись с ногами в кресле, смотрел мультфильмы по телевизору ухоженный, аккуратно причёсанный, сразу видно городской мальчик. На гостя смотрел с нескрываемым любопытством, сразу первым поздоровался. Денисов, неуклюже потоптавшись у порога, присел на краешек дивана. Потом спохватился, протянул руку — Анатолий. Ребёнок радостно заулыбался — А я — Толенька!.. А пистолет этот вы мне принесли?
— Да-да, конечно! — обрадовался тёзке старший из Анатолиев — Забирай. Твоё!
— Вот и молодцы, парни. Быстро же общий язык вы нашли — пришла Мария.
— А чё, мы ж музики… — позабыл совсем по мультфильмы «Толенька», с разных сторон рассматривая подарок.
— Не «чё», а «что» — сделала строгое лицо мамаша — Сколько можно об одном и том же говорить…
— Так, молодёжь — в дверном проёме появилась Зоя Ивановна — Мы с Толенькой сестру мою навестим, два месяца уже не виделись… там и заночуем. А вы тут… располагайтесь.
Разговор один на один сначала не задался. Да и в дальнейшем в основном она говорила, про Ленинград рассказывала. Моисеев больше слушал, к разговорам длительным он конечно очень даже способный, но только не в этот раз. Молчал и слушал, слушал и молчал, да пару раз подливал в фужер собеседнице, и себе — в рюмку.
Институт с красным дипломом, ординатура — чуть зарумянившись от вина, вела с ним беседу эта взрослая, достаточно познавшая жизнь женщина — Сейчас вот врачом работаю в поликлинике, терапевтом. Нормально всё, сынишку ты видел, очень интересный человек растёт. Ну а сам-то что молчишь, Анатолий Сергеевич?… Расскажи, как жил все эти годы? Десять лет почти не виделись. В два раза старше стали…почти… с тех пор… Что ж молчишь-то опять?…
— Я это… — сподобился, наконец, «Анатолий Сергеевич» — спросить хотел. Ты сына-то Толей назвала…
— Не обольщайся, Моисеев. В честь свёкра назвали! — всё такая же осталась… прямолинейная. Глаза — всё те же, с хитринкой постоянной, в юности с ума его сводившей…
— Ну что опять пригорюнился — положила ладошку ему на колено — Пойдём, покурим, лучше.
— Ты разве куришь?
— Когда выпью, а пью, когда в карты проиграюсь — опять всё тот же взгляд с хитринкой — Я же в Питере живу, Толя. Стиль жизни там другой немножко, чем в деревне нашей.
— Так ты же врач — стоял на своём Моисеев.
— Пошли, мой хороший, на огород — не стала объясняться по поводу несовместимости понятий «курение» и «врач» — там у нас беседка есть. Там и побеседуем…
Покурить-то они покурили, но поговорить не получилось. Злющие и обнаглевшие до крайности комары не позволили. Вернулись на кухню, за столом опять расположились, на диване рядом присели.
— А ты в милиции работаешь?
— А ты откуда знаешь? Спрашивала обо мне?
— Всё таким же остался. Дурная привычка всё та же осталась — вопросом на вопрос отвечать…
— Да-да, в милиции работаю — смутился и зачастил Моисеев — в уголовном розыске, квартира однокомнатная у меня есть, ты выходи за меня замуж… я серьёзно — опустил голову, боялся насмешку в ответ получить.
