— Иди, иди, только дело мне это занеси. Сейчас же!
Вскоре зашёл Филиппов, старый приятель Анатолия Сергеевича.
— Чего смурной, Сергеич? — обменялись рукопожатиями — Со следаком свои разговаривал? Не колется?
— Да этим «сластновым» тоже вера-то небольшая.
— Этот не врёт — Николай Иванович плавными размеренными движениями достал из кармана пачку сигарет и закурил. С блаженным удовольствием старого курильщика глубоко затянулся — «Шурик» это мой — выдохнул дым — Года четыре у меня уже на связи. Та ещё сволочь… И на людей стучит, и сам ворует безбожно. Сколько раз морду бил, ничего не понимает. Жалко конечно агента, но придётся сажать. А информация на Самсонова прёт уже давно и переплетается. Избавляйся от него по-тихому, чем быстрее, тем лучше.
— Да никак пока — Прошкин тоже закурил — не получается. Достали эти кадры в доску…
— Во-во — сразу подхватил любимую тему Филиппов — ты вспомни, Сергееич. Мы ж пришли в милицию по зову сердца. Мы ж работали во имя Родины и своего народа. А сейчас что? Одна идеология: Человек рождён для того, чтоб набивать свой карман. Всё! И никакой кор-р-рупции в стране нет. Это давно уже — стиль жизни. И чем больше ты своих сограждан обворовываешь, тем ты богаче. А чем меньше ты своих сограждан обворовываешь — Николай Иванович многозначительно поднял правую руку с вытянутыми указательным и средним пальцами, между которыми дымилась сигаретина — тем больше ты в жо…
Закончить свою философскую теорию старому оперативнику не дал Самсонов, принёсшиё дело и тут же молча удалившийся.
— Неужто за ними будущее МВД?… — стал вслух размышлять Филиппов, провожая взглядом ушедшего «Илюшу» — Страшно становиться…аж жуть. Ладно, Сергеич, заболтался я с тобой. Не за этим ведь пришёл…
— Чего ещё? — насторожился начальник следствия.
— Мы в этом месяце «повесили» кражу «девятки» у Дольникова…
— Есть такое дело — кивнул головой Прошкин.
— Так вот, мне «шурик» вчера информацию принёс, что не было никакой кражи!
— Да ты что — скептически усмехнулся Анатолий Сергеевич — Кто бы мог подумать.
— Если верить моему человеку, а я ему доверяю — оперативник почему-то посмотрел по сторонам — Дольников этот, сволочь, машину заранее застраховал и отогнал к отцу в деревню, где запер в гараже. Потом заявил кражу и на той неделе страховку получил. По пьяни сам хвастался друзьям, какой он умный и ловкий. Интересно, да? — довольный Филиппов закурил ещё сигарету — Ну и вот, машину к отцу, километров за восемьдесят отсюда, Дольников вместе с Яшкой Крохалёым перегонял. На его «шестёрке» и вернулся обратно. И тут же-к нам с заявой. Помогите! Спасите!.. Здорово, да? — всё больше светился Николай Иванович — Какой у него криминал-то будет?
— Мошенничество будет… — призадумался Прошкин — заведомо ложный донос… Я и дел-то таких не припомню…
— Короче, Сергеич, надо бы этот «висяк» этим месяцем снять. Нужен следак путный…
— Где их путных-то взять! — «наступили на мозоль» начальнику следствия — Вот Воронина и Дергунова сегодня вышли на работу, бери любую.
Можешь и Самсонова взять, если желание есть…
— Да ладно ты, не кипятись — начал успокаивать друга Филиппов — А кто из них мороженым-то Клеща кормил?
Николай Иванович вспомнил историю годичной давности, когда задержали семнадцатилетнего Витю Клещёва. Тот, будучи уже судимым условно за кражу, не успокоился и стал снимать шапки с прохожих «на рывок». Его делом тогда занималась Аллочка Дергунова, она и вывела обвиняемого на арест к прокурору. Когда последний спросил, не применяли ли к нему работники милиции физического насилия, Клещёв удивился и сообщил: Да что Вы, Алла Петровна мне даже мороженое покупала на следственном эксперименте…
Прокурор был приятно удивлён, и вскоре об этом случае узнал весь личный состав райотдела.
— И ещё, Сергеич… — сделал многозначительную паузу оперативник — Об этом Дольникове знаем только мы с тобой, Батманов и начальник. Информация из отдела в последнее время стала дуром уходить. Завтра в пять утра выезжаем к отцу Дольникова, в деревню. Машину попытаемся изъять, если сохранилась. Начальник «Волгу» свою даёт, а ты дай, пожалуйста, Крассовского…
— Не получится «Крассовского» — отрезал Прошкин — У него дело на окончании. Нигматуллин поедет, он только с отпуска.
— Хорошо, хорошо. Ринат тоже классный следак — обрадовался Филиппов — И это, Сергеич…Может поговорим с прокурором, чтоб дал санкцию на обыск?
— Бесполезно, на одной голой информации не даст. Нечего и рыпаться, выкручивайтесь сами — закончил тему начальник следствия.
— Ладно, с одним вопросом решили — поднялся со стула Николай Иванович — А со Сластновым кто будет заниматься?
— Дергунова будет заниматься. Она пошустрей и посмышлённей второй студентки. Справится! — Прошкин дал понять, что разговор на этом окончательно закончен.
Вернувшись к себе в кабинет, Филиппов отправил подозреваемого Сластнова на допрос к Дергуновой. Вскоре конвойный привёл его обратно. Подозреваемый, при этом, был вне себя от возмущения.
— Ты чё, Иваныч, издевашься надо мной, в натуре? Чё за дела?…
— Что случилось-то — не понял оперативник?
— Чё случилось! — продолжал негодовать уголовник — Мы так, Иваныч, не договаривались. У вас чё, нормальных следаков нет. Сначала Самсона этова подсунули, барыгу какова-то, теперича к семикласснице привели. И я должен ей колоться?!
— Да успокойся ты — дошло, наконец, до Николая Ивановича — Она выглядит просто молодо, а так нормальный следователь…
— Не-е, Иваныч — не унимался Сластнов — Я перед этой малолеткой колоться не собираюсь, мне это за падло, сам понимашь. Или давай нормального следака, или я иду в отказуху…
— Я тебе сейчас такую отказуху устрою! — гаркнул Филиппов — Мне делать больше нечего, как выпендрёж твой наблюдать. Пошли!
Николай Иванович сам отвёл подозреваемого к молодому следователю и поприсутствовал с полчасика при допросе, пока Сластнов адаптировался. Ближе к ночи Дергунова допрос подозреваемого закончила, по всем пяти эпизодам. Поместила его в камеру.
Ещё один рабочий день прошёл.
День четырнадцатый
24 июля 2001 года. Вторник.
Впервые за последние шесть лет в Заречный РОВД не поступило ни одного сообщения о преступлениях.
Неужели жизнь налаживается?
Ещё один рабочий день прошёл.
День пятнадцатый
25 июля 2001 года. Среда. 8 часов 50 минут. С утра уже припекает, но в кабинете начальника следствия пока прохладно. Заходит Батманов. Поздоровавшись, собирается что-то сказать…
— Подожди, Вадим, послушай сначала — Прошкин почему-то с утра в хорошем настроении. Надев очки, начинает зачитывать заявление потерпевшей — 23 июля 2001 года муж пришёл домой пьяным, стал ругаться, скандалить, избивать руками и ногами. Бил меня в различные части тела, а так же — по тому месту, которым сам уже двенадцать лет пользуется…
