Но в день, когда к Эллери пришла портниха и, запинаясь, сообщила, что король повелел снять мерки с принцессы, терпению девушки пришел конец.
Изо всех сил стараясь унять дрожь, она без приглашения явилась пред светлые отцовские очи, оторвав его от послеобеденного чтения. В обычное время она бы поостереглась это делать, но сейчас ей было жизненно необходимо узнать ответы на скопившиеся вопросы.
— Отец, весь дворец наполнен самыми разными слухами. Все точно готовятся к чему-то. Вы можете мне сказать, что это означает? — дождавшись окончания официального приветствия, она наконец-то приступила к главному.
Мужчина вопрошающе изогнул бровь, якобы не понимая сути заданного вопроса, но в его взгляде читалось обратное. Девушка же молчала, ожидая, пока он сбросит маску непонимания и станет откровенным — как это бывало раньше.
Не услышав от дочери пояснений, король со вздохом поднялся из кресла и медленной поступью направился к столу, заваленному книгами, письмами и обрывками испорченного пергамента.
— Я принял решение, — наконец, он с неторопливой царственностью обернулся к дочери. На лице его проступала уверенность человека, сделавшего окончательный выбор и более в нем не сомневающегося. — Ты выходишь замуж.
При этих словах ее захлестнула волна неконтролируемой радости.
Это все-таки случилось! Отец наконец-то сдался!
Однако задумчивый взгляд короля заставил девушку повременить с выражением восторга.
— Верно ли я понимаю, что вы решили ответить согласием на предложение короля Сапфо? — принцесса осторожно уточнила, не ведая, откуда взялся этот липкий страх, вдруг окутавший сердце.
При упоминании имени Бродяги что-то мелькнуло на лице короля, нарушая царившее доселе на нем спокойствие.
— Нет, — отрывисто бросил он, поморщившись, и вся кровь бросилась в лицо Эллери от этого короткого слова. Она даже с надеждой решила, что ослышалась, но последовавшее продолжение оказалось еще ужасней: — Ты станешь женой принца Оркеса, сына короля Триниса.
— Отец, вы ведь не можете говорить это серьезно? — бессвязно пролепетала девушка, с ужасом ощущая, как пошатнулся пол. Почему отец стоит так прямо, разве он не чувствует, как содрогается многовековой камень под ногами? Как разъезжаются холодные плиты, как дрожат и крушатся стены? Почему его лицо так непроницаемо безмятежно?
Она моргнула, моментально приходя в себя. В комнате мягко трещало пламя, ароматно курился дым над чашей, уют и спокойствие окружало придавленную услышанной новостью девушку. Как все вокруг могло оставаться прежним, когда только что незыблемый доселе мир Эллери пошатнулся?
— Почему это? — собеседник удивленно воззрился на нее и чуть нахмурился. — Он — прекрасная партия, как не смотри. Я думал, ты будешь благодарна.
— Благодарна? — она переспросила отказывающимся подчиняться слабым голосом, ухватившись за это нелепое слово, точно тонущий в болоте путник — за обманчиво надежную кочку. Под которой скрывалась все та же гнилостная толща мертвых вод.
— Да, — подтвердил он, снова хмурясь.
Король отказывался понимать странную реакцию Эллери на его сообщение и начинал испытывать глухое раздражение на дочь, внезапно оказавшуюся неспособной оценить его отцовскую заботу: — Я прислушался к твоим словам. Оркес будет мудрым правителем, заботящимся о своих подданных. Непохоже, что прежний жених был тебе желаннее. Потому я ожидаю услышать слова благодарности. Или у тебя и на этот раз найдутся возражения?
По откровенному недовольству, проскользнувшему в последнем предложении, по тому угрожающему пламени, что взвилось в светлых глазах короля, девушка с отчаянием осознала — что бы сейчас она не сказала, до сердца короля не дойдет ни слова.
— Нет, — срывающимся голосом произнесла принцесса, молясь лишь о том, чтобы у нее хватило сил с достоинством покинуть эту комнату. — Позвольте задать лишь один вопрос! — она дождалась неохотного кивка. — Почему вы не остановили свой выбор на предложении короля Сапфо? Разве оно оказалось недостойным?
— Короля Сапфо? — он с усмешкой пережевал это имя и неожиданно зло выплюнул: — Этот щенок не заслуживает даже того, чтобы находиться рядом! Не говоря уже о том, чтобы стать твоим супругом.
Эта внезапная вспышка ярости лучше многих слов прояснила все, о чем умолчал король.
Принцесса с упавшим сердцем осознала, что это решение было принято им еще давно. Отец никогда и не собирался отвечать согласием на предложение Сапфо, просто выжидая время, чтобы найти подходящую кандидатуру. Вот зачем понадобилась эта спонтанная поездка к королю Тринису!
Эллери не помнила, как попрощалась с отцом. В памяти остались лишь обрывками запечатленные обеспокоенные лица встреченных по пути слуг и придворных. Они провожали ее встревоженными взглядами, к счастью, даже не пытаясь приставать с расспросами.
С мертвенно бледным лицом она вошла в свои покои, медленно затворила дверь — и обессилено припала к ней спиной, наконец-то позволяя чувствам вырваться наружу. Перебиравшая одежду няня бросила быстрый взгляд на девушку — и мозолистые ладони испуганно замерли, откладывая в сторону разноцветные ткани.
— Эллери, что с тобой? — женщина бросилась к принцессе и сделала это как раз вовремя: пошатнувшаяся девушка сползла бы прямо на пол, если бы не удивительно сильные руки няни.
Осторожно поддерживая воспитанницу, та довела девушку до кушетки.
— Король, — Эллери через силу вытолкнула из себя кажущиеся невозможными слова, одновременно страшась их звучания. — Он отдает меня замуж!
Ниньи встревоженным взглядом одарила принцессу, предчувствуя ужасное продолжение.
— За сына Триниса.
Вот и все. Озвученная новость набатом ударила по расслабленной тишине, расколов ее вдребезги. Теперь больше нельзя было делать вид, словно и не было никакого разговора в королевском кабинете, словно будущее по-прежнему светло и безмятежно.
— Упрямый ублюдок!
Произнесенное ругательство заставило девушку поднять голову и изумленно взглянуть на женщину.
Та невесело улыбнулась.
— Я до последнего не верила в искренность его намерений. Как чувствовала, что он готовит какую-то подлость! — в сердцах воскликнула няня и опустилась рядом, обхватывая ледяные ладони Эллери теплыми ладонями.
Женщина молчаливо сидела рядом, дожидаясь, пока девушка не придет в себя от первоначального шока.
— Что ты теперь думаешь делать? — спросила она наконец, с облегчением завидев упрямо загоревшийся знакомый зеленый взгляд.
Все было просто. Эллери объявила бойкот отцовскому решению.
Три последующих дня она отказывалась выходить из своих покоев. Отказалась от еды, неуклонно отсылая прочь даже встревоженную Ниньи с подносом снеди в руках.
Но упрямство дочери не могло перебороть упрямства отца.
