-Как Вам будет угодно, - Содос отпил оранжевой отравы, - хотя начинал я именно с них самых.
-Как же Вы дошли до жизни такой? – наигранная веселость Марии резко контрастировала с ее угрюмым настроением еще минуту назад. Она явно хотела поскорее забыть о предшествующем разговоре.
-Где трактора, там и танки. Разница между продажей того и другого, конечно, огромная, но если у человека есть голова на плечах, то он справится. Я, во всяком случае, справился.
-Вы и мирную технику налево пускали?
-Нет, поначалу вся моя деятельность являлась исключительно легальной и пристойной. Я даже не подумывал о том, что могу заниматься чем-то иным или, скажем так, тем же самым, но по-иному. Просто делал свою работу. Аккуратно и терпеливо, постепенно поднимаясь по скользким ступенькам карьерной лестницы. Не знаю, чего мне не хватало, может быть, наглости, но двигался я медленно и особых лавров на этом поприще не снискал. Зато заработал репутацию честного и грамотного специалиста. Глупо, конечно, но я надеялся, что моя прилежность когда-нибудь будет замечена и оценена по достоинству. Глупо и наивно. Так в нашем мире дела, увы, не делаются. Практически во всех основных религиях добродетель вознаграждается исключительно после смерти человека. Иногда даже возникает подспудное желание ускорить процесс…
Содос замолчал, глядя на покачивающийся жидкий огонь в своем бокале.
-Что же случилось? – спросила девушка, - что привело Вас к такому резкому повороту?
-Дуракам счастье, меня действительно заметили, правда, не совсем те люди, что я ожидал. Старые клиенты, я прежде с ними неоднократно пересекался, но даже и не подозревал, чем они занимаются, так сказать, в свободное от основной работы время. Мне предложили делать все то же самое, что и раньше, только по другую сторону закона. Риск, естественно, выше, но и вознаграждение соответствующее. А с профессиональной точки зрения для меня практически ничего не изменилось. Мой круг общения остался прежним: деньги, документы, люди и их подписи на этих документах.
Содос опрокинул бокал в рот,
-Я всегда оставался лишь маленьким винтиком в чужих машинах, а винтику без большой разницы, что это за машина. Он должен добросовестно выполнять свою работу и не задавать вопросов. Чем ты мельче, тем меньше с тебя спрос, но и крутиться приходится быстрее. Где-то наверху, наверное, сидит огромный гаечный ключ, которому достаточно шевельнуть мизинцем, чтобы в движение пришли сотни и тысячи людей, а мне вот приходится носиться, высунув язык, по разным захолустьям. Если везде успеваешь, то все о’кей, если будешь заедать – рано или поздно открутят голову.
-Фигурально выражаясь?
-Фигурально – это раньше, с тракторами, теперь все по-взрослому.
-И Вы никогда не жалели, что ввязались во все это?
-Почему же? Я жалею об этом примерно половину своего времени. Зато в оставшуюся половину я вполне доволен жизнью. Не так уж и плохо, по-моему. Многие люди, занимаясь вполне безобидными вещами, сокрушаются о своей доле гораздо больше.
-Забавно, - невесело усмехнулась Мария, - про себя я могу сказать точно то же самое.
-Судя по Вашему рассказу, Вам тоже в какой-то момент не хватило нахальства, да?
-В том числе и это.
-Плыть по течению, отдавшись на волю обстоятельств, конечно, проще, чем переть против потока, но, провожая взглядом проплывающие мимо пейзажи, согласитесь, иногда чертовски хочется сделать какую-нибудь глупость!
-Вы правы, хочется, - Мария подалась вперед, ее теплые пальцы вновь накрыли руку Содоса и уже не торопились уходить, - чертовски!
Он даже не успел сообразить, что думает по поводу сложившейся ситуации, поскольку в этот момент из внутреннего кармана его пиджака донеслась короткая пронзительная трель. От неожиданности девушка даже подпрыгнула.
-Что это? – нахмурившись, спросила она, - страж Вашей нравственности?
-Вроде того, - отозвался Содос, копаясь в кармане, - опять батарейка села, черт бы ее побрал!
-У Вас что, костюм с кондиционером? – удивилась Мария?
-А еще с разглаживанием и самоочисткой, – брякнул он, не подумав, и тут же прикусил язык, но было поздно.
-Не так уж и плохо быть «простым винтиком», приторговывающим ружьишками, как выясняется, - заметила она резко похолодевшим голосом, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди. Томный огонек, тлевший в глубине ее глаз, исчез без следа.
Хрустальный карточный домик взаимопонимания, осторожно возводившийся их совместными усилиями в течение последнего получаса, рухнул в одну секунду. Содос почти слышал звон бьющегося стекла.
-Да так, купил по случаю. Он не новый, - принялся оправдываться он, хотя понимал, что это бесполезно.
-Ого! Время-то как летит сегодня, - заметила Мария, демонстративно бросив взгляд на часы, - как бы Вам не заплутать в темноте.
-Надеюсь, машина найдет обратную дорогу.
-Вы доверяете этой ржавой развалюхе!? Зря! Полагайтесь лучше на свои силы.
-Тогда я, пожалуй, пойду, пока не свалился совсем.
-Дверь сами найдете?
-Думаю, да, - Содос поднялся с кровати, на которой сидел, и, чувствуя, как окружающий мир и вправду малость поплыл перед глазами, заковылял к выходу.
Спрыгнув с крыльца, он, загребая ногами мокрую от вечерней росы траву, подошел к своей машине. Но в тот момент, когда Содос уже взялся за ручку двери, Мария неожиданно окликнула его.
-Господин Содос!
-Что? – обернулся он.
-Я хотела бы Вас кое с кем познакомить!
Девушка стояла в дверях, держась рукой за косяк. Только сейчас Содос понял, насколько она пьяна. Ее шатало из стороны в сторону, точно влаг на ветру. Запнувшись на ступеньках, она буквально пролетела расстояние до заборчика и остановилась, обхватив деревянный столб.
-С кем еще познакомить?
-Один момент, - в ее левой руке что-то блеснуло.
-Что это? – в душе Содоса шевельнулось нехорошее предчувствие, но он не обратил на него внимания.
-Это? – Мария уставилась на зажатый в кулаке продолговатый металлический предмет толщиной с карандаш, - ах, это! Манок.
-Какой еще манок?
-Я Вам сейчас покажу, - она вскинула руку ко рту.
Содос ничего не услышал, но его зубы тут же отозвались резкой болью. Ультразвук! Но кого она хочет им приманить?…
Ответ последовал незамедлительно. Лес отозвался целым залпом визга и клекота. Окружающая темнота всколыхнулась, ожила и зашевелилась, выпуская в круг света, падающего от висящего над крыльцом фонаря, текучие серые тени.
Хайенны двигались столь стремительно, что глаз выхватывал лишь отдельные фазы их перемещений, когда та или иная особь на мгновение застывала на месте. Несмотря на свою быстроту, они не издавали ни малейшего звука – ни топота лап, ни шелеста травы. Все крики и шум неслись только из леса. Серая волна обогнула домик, покружилась вокруг опирающейся на столб Марии и потекла дальше, постепенно сжимая кольцо вокруг Содоса и его автомобиля.
