– А не тот ли это перекресток, о котором упоминал Жнец? Вопрос. Что ж, не будем гадать и пойдем вслед за большинством. Во-первых, часть их наверняка умела читать и выбор делала осознанный. А во-вторых, мне же подельнику Ястреба весточку передать надо. Значит, не в пущу прятаться, а к людям пробираться…
Виктор водрузил рогатину на плечо. С непривычки она ему только мешала: наперевес – слишком длинная, использовать как посох – неудобно. Того и гляди, себе же глаз выколешь. Только на плече и нести, как кол.
Сразу за поляной начинался лес. Не пригородная зона, где мусора больше, чем чахлых кустов, а настоящая дикая «зеленка».
Какое-то время лес молчал, приглядываясь к чужаку, а потом как-то вдруг разразился стуком топора. Вернее, целой артели. Один удар от другого, да еще приглушенный расстоянием и чащей, отличить сложно, но что рубили деревья не меньше как в четырех местах сразу, Виктору понять удалось.
Один лесоруб наносил удары редко, но в полную силу. Двое – частили, словно соревнуясь, кто быстрее, но при этом экономили силы. Четвертый скорее тюкал, чем рубил. Видимо, очищал поваленные стволы от веток.
– Utkikk!
[9] – закричали в этот момент в два голоса невидимые дровосеки.
Следом послышался громкий треск, а еще секунду спустя огромное дерево глухо ухнуло об землю.
– Добро пожаловать, дорогой друг Карлсон. Ну, и ты, Малыш, тоже заходи… – пробормотал Виктор. – Пойду, гляну, куда тут щепки летят…
Чужой, хриплый мужской голос снова проорал что-то совершенно невразумительное, и стук топоров возобновился.
Лысюк погладил висящий на шее амулет и двинулся на шум вырубки. Осторожно, как учили. Чтобы под ногами не треснул даже самый крохотный сучок. Усердная работа топором не способствует чуткости, но береженого не только Бог бережет…
Кстати, отсутствие сухостоя и валежника указывало на относительную близость жилья. Вряд ли женщины и дети ходят слишком далеко от дома собирать хворост.
Лысюк сделал несколько шагов в направлении шума и остановился. Идти дальше не хотелось. Это ощущение он знал. Оно приходило каждый раз, когда чувство самосохранения вступало в противоречие с полученным приказом. И старший лейтенант давно уже научился преодолевать его. Надо было только отвлечься на минутку, подумать о чем-то приятном.
Виктор еще раз прикоснулся к амулету, который носил, не снимая, с детства, как верующие крестик. Плоский, гладкий камешек с отверстием. «Куриный бог». Сколько таких камешков, намытых прибоем, он насобирал на морском берегу за годы босоногого детства и безусой юности! Какие-то выбросил обратно в море, какие-то раздарил… А вот этот, гладкий и с едва заметными, более светлыми разводами оставил себе.
Кто-то из его сверстников и друзей верил, что «куриный бог» исполняет мечты, кто-то в этом сомневался, а Виктор знал точно: если не жадничать и четко сформулировать пожелание, он всегда помогает. Проверено…
И в таких ситуациях, которые случайностью не объяснить. Даже тот факт, что компьютер перенес заветный морской камешек в игру, кое на что как бы намекал…
– Будем надеяться, ты меня и на этот раз не подведешь. – Лысюк сунул амулет за воротник. – А теперь, на Бога надейся, но и самому поработать немного не мешает…
Осторожно скрадываясь, Виктор подобрался к вырубке с подветренной стороны. Вообще-то в лесу это понятие относительное, но если уж решил поиграть всерьез, никакой мелочью пренебрегать не стоит. В то, что вокруг беспощадные враги, ему по-прежнему не верилось, но проверять это собственной головой Виктор не собирался.
Лесорубов оказалось пятеро.
Кряжистый, поперек себя шире, седобородый мужик. Двое черноволосых молодых мужчин, даже общей комплекцией не дотягивающих до седого. Парень, почти что мальчишка, и девушка.
Кряжистый неторопливо и размеренно подсекал крепкую, высокую сосну. Большой плотницкий топор казался в его руках не ухватистым инструментом, а небольшим метательным оружием.
Черноволосые и в самом деле работали парой. За то время, что Виктор подкрадывался, они еще раз прокричали: «Берегись!» Потом к стволу направлялся светловолосый парень и сноровисто отсекал от ствола ветки, которые стаскивала в одну кучу девушка.
В соотношении роста и ширины плеч, и у парня, и у девушки просматривались общие, родственные с седобородым черты. У девушки не так явно, но и она обещала с годами превратиться еще в тот колобок. Как говорится, проще перепрыгнуть, чем обойти.
Девушка не только оттаскивала лапник, но еще и готовила что-то на небольшом костре. Никого больше, в том числе и псов, Виктор не увидел.
– Вот зараза…
Один из черноволосых мужчин, схватился за живот и согнулся вдвое.
– Болит? – не слишком сочувственно поинтересовался напарник.
– Ага…
– Говорил я тебе, Скуба, не налегай на рыбу. У нее жабры побелели уже…
Конечно же, речь их звучала не совсем так, но Виктора настолько удивила сама возможность понимать чужой язык, что на лингвистические тонкости он отвлекаться не стал.
«Ну что за жизнь?! Никому верить нельзя. По ходу, Оля с Бурым только зря деньги потратят».
Тот, что держался за живот, крикнул громче:
– Хозяин, я до ветру. На минутку…
– Go, – прорычал седоголовый, не оборачиваясь. – Raskt…
[10]
А вот из его речи Виктор уже не понял ни единого слова. Похоже, поторопился с выводом. Не за просто так в Гимназиуме капусту стригут. Просто темноволосые говорят на старорусском.
Повторного разрешения черноволосый ждать не стал и прожогом шмыгнул в ближайшие кусты. Аккурат в направлении Виктора.
– Заманчиво…
Лысюк быстро прикинул все за и против захвата языка.
Против было только одно – этим действием он обнаруживал свое присутствие. Но возможность получить хоть какие-то ответы того стоила. А может, повезет союзника заиметь?! Не похоже, чтобы черноволосый принадлежал к семье кряжистого. У кого разрешения сходить в туалет спрашивают? У начальника или, что вернее, у хозяина!.. Скорее всего этот парень – раб. А какой невольник не мечтает избавиться от своих цепей? Но не все сразу.
Приняв решение, Виктор неслышно подкрался со спины к кряхтящему Скубе, культурно выждал, пока тот справит нужду и натянет штаны, и только после этого нанес аккуратный удар рукоятью ножа по затылку. Черноволосый отключился, даже не всхрапнув. Виктор подхватил его под мышки и, брезгливо морщась от смрада давно не мытого тела, потащил языка прочь. Если хватятся раньше, пусть думают, что раб сбежал.
* * *
Легкие и быстрые шаги.
– Привет! Ты уже тоже освободился?
