Остальным волкам такой демонстрации хватило. Порыкивая и огрызаясь, они попятились прочь.
Медведь еще раз назидательно взревел и неторопливо двинулся к отвоеванной у стаи добыче.
В этот момент луна снова скрылась за облаками, и представление закончилось.
– А мне-то что, – пробормотал Виктор, стараясь не делать лишних движений, – от перестановки сапог ноги не меняются. Команда была спать…
Уснул Лысюк только под утро. Все казалось, что медведь, не наевшийся остатками волчьей трапезы, захочет и его достать. А когда провалился в дрему, то так явственно увидел зверя карабкающегося по дереву, что буквально подскочил. Хорошо, привязался, а то вполне мог бы и свалиться.
С рассветом ночные страхи, подпитываемые разными шорохами и иными непонятными звуками, улетучились, и Виктор наконец-то уснул по-настоящему.
Проснулся от настойчиво бьющего в глаза солнечного света.
Сперва попытался отвернуться, но ветка уколола в щеку и окончательно прогнала сон.
– С добрым утром, – Виктор сел, свесил ноги и с хрустом потянулся. Потом вспомнил последние события и с тревогой посмотрел вниз. Никого. Словно приснились ему и волки, и гигантский медведь.
– Ощущение, как с бодуна. Жрать и пить охота, а в целом – бывало гораздо хуже. Хозяин лесной, ежели не померещился, конечно, зачетный. На узкой тропинке с таким лучше не встречаться. Но, как говорится, кто предупрежден, тот убегает быстрее…
Он внимательно оглядел дерево и обнаружил между двумя ветками подходящее местечко для тайника. Дупло не дупло, но уже вполне приличная трещина в стволе. Как раз чтоб втиснуть в нее сплюснутый кошель. И не провалится, и не выпадет… А то, может, здесь принято чужаков обыскивать и все найденное реквизировать. Чем потом за пленника платить?
– Ну вот, теперь можно и на люди…
Виктор еще раз поглядел по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, пощупал за пазухой заветный кошель Ястреба с деньгами и золотишком на выкуп – не потерялся ли – и полез вниз.
По счастливой случайности, тот самый источник, поиски которого привели Виктора сюда вчера, обнаружился буквально в паре шагов от дерева, на котором он ночевал.
С удовольствием напился, умылся и даже позавтракал – без затей уронив каменные хлебцы в воду на время утренних процедур. И пока закончил с личной гигиеной, лепешки как раз достаточно размокли, чтоб их можно было съесть без риска для целости зубов.
Ел, правда, уже на ходу. Дольше, чем необходимо, оставаться там, где попахивало кровью и требухой, не хотелось. Зато, прежде чем спуститься на побережье, имелось желание еще разок взглянуть на деревню. Так сказать, оценить обстановку свежим оком. Мало ли… Может, проглядел вчера какую-то важную и интересную подробность?
О том, что внизу что-то происходит, Виктор услышал раньше, чем вышел к обрыву.
Вся деревенька галдела, как один большой базар. И даже не понимая слов, только по радостным восклицаниям, смеху и веселым интонациям, можно было догадаться: у аборигенов случилось нечто приятное.
Ответ обнаружился в самом конце просвета между отвесными скалами, плотно сжимающими узкую, извилистую ленту фьорда. Там как раз показался большой полосатый парус, самого себя раза в два шире. Словно опрокинутый набок матрас. Точь-в-точь как с картинки прочитанной Виктором книги.
Там еще упоминалось о том, что именно благодаря таким пропорциям викинги могли идти под острым углом к ветру. Но это так, из общих знаний… Сейчас, используя попутный, дующий с моря ветер, драккар буквально летел по воде, гоня впереди тарана пенистый, белый бурун.
Кстати, как Виктор ни вглядывался в стремительно приближающееся судно, никакого дракона на высоко задранном носу так и не увидел. Либо не все корабли викингов украшали мордами чудищ, либо историки чего-то напутали… Выдавая единичные случаи за непременное и обязательное условие культуры древнескандинавских воинов и мореходов.
А радостная суета тем временем только набирала обороты. Видимо, дозорные совсем недавно известили о возвращении ярла. И Виктор подоспел буквально к первому акту предстоящего веселья.
Даже беглого взгляда хватало, чтобы заметить, что примерно из сотни жителей деревни головы больше половины повязаны платками, то есть принадлежат женщинам. Остальные – скорее всего молодежь обоего пола, поскольку одинаково простоволосы. А мужчин, тех, кто в шапках, едва наберется дюжины полторы.
– М-да, – Виктор досадливо поморщился. – Жаль, не знал я этого раньше. Мог бы без особой опаски пленника проведать. Десяток, причем скорее всего инвалидов-ветеранов, не сотня головорезов. Профукали вы, товарищ старший лейтенант, свой шанс! А теперь задача на порядок сложнее становится.
Лысюк задумчиво потер подбородок.
– Гм, а не факт. Совсем не факт! Бабы чего веселятся? Мужики с работы возвращаются. Да не просто так, а всю получку домой несут. И что это значит? Правильно… Гуляй, народ! Веселись, нищета!.. Рванина от рубля и ниже! Так что не говори гоп… Поглядим еще, куда кривая вывезет. Жаль только, меня на этот праздник жизни не приглашали. Блин, ну прямо как в сказке: и я там был, мед-пиво видел, по столам текло, а в рот не попало…
Виктор вздохнул, выудил из кармана последнюю черствую лепешку и уселся на краю обрыва.
Драккар к тому времени спустил парус и подходил к причалу только благодаря инерции и искусству кормщика.
* * *
– Ого, а нехилая дружина у ярла!..
Виктор быстро пересчитал сидящих попарно на скамьях гребцов. Без бинокля это было довольно сложно проделать, да и цель все время смещалась. Но даже с погрешностью набиралось не меньше полусотни воинов.
– Для такого селения – целая армия… Впрочем, так и должно быть. Чем тут еще мужчинам заниматься?
Тем временем драккар изящно пришвартовался, притираясь бортом к причалу так, что ни одна доска не заскрипела.
Толпа встречающих дружно заорала и завизжала нечто среднее между «Виват!», «Царя!» и «Шайбу!» – и на подмостки спрыгнул ярл.
В том, что именно этот статный воин тутошний хозяин – Гюрдир Безбородый, сомневаться не приходилось, хотя бы с учетом его козырного прикида. «В чешуе как жар горя…» Шлем и та часть кольчуги, которую не прикрывал меховой плащ, сверкали на солнце, как сигнальные зеркала. Так что даже с такого расстояния смотреть на ярла больно глазам.
Кстати, это сиятельное великолепие не обычное пижонство, а военная хитрость, уловка. Ослепленный противник – все равно, что безоружный. С этой же целью и медные умбоны на щитах надраивали до блеска.
За ярлом с палубы на причал согласованно, без толчеи хлынула не менее яркая и пестрая дружина, вернее – хирд.
Восторженная толпа жен, дочерей и прочих родственниц в воздух чепчики метать не стала, но, издав дружный и радостный визг, колыхнулась навстречу. Для полноты картины не хватало только гремящего на весь поселок «Прощания славянки».
