Кстати, тут же раскрылась и тайна прозвища ярла.
Безбородым Гюрдира прозвали не из-за любви к бритью или гормонального дисбаланса. Подбородок викинга представлял собою один сплошной шрам от ожога. Малоприятное, в общем, зрелище.
– Вот кабан…
Недолго раздумывая, Лысюк срубил ножом парочку молоденьких березок. Сложил их так, чтобы ветки взаимно перехлестывались. Потом, кряхтя и сопя, перетащил на импровизированную волокушу тело викинга, зафиксировав раненого его же поясом. Даже не отцепляя ножен, а всего лишь передвинув ножны на грудь. Чтоб за корневища не цеплялись. И потащил ярла из лесу.
Если бы деревня располагалась хоть на пару километров дальше, Виктор сперва осмотрел бы раны, перебинтовал и вообще… Но поскольку до жилья, а соответственно и до оказания медицинской помощи было рукой подать, Лысюк решил предоставить уход за раненым его соплеменникам.
Мало ли с какого боку тут «яйца разбивать положено»?.. У разных народов свои суеверия и заскоки. Сочтут повязку не кошерной, пришьют чернокнижье, наведение порчи или попытку похищения души, и привет – memento mori. Тем более, за последним далеко ходить не придется. Вона, плещется, самое синее и холодное…
По выровненной трелеванными вчера бревнами почве тащить волокушу оказалось совсем не трудно, и до опушки Виктор добрался за каких-то пять минут. Где почти сразу столкнулся лоб в лоб с десятком викингов, спешащих на помощь своему командиру.
Звуки самой схватки, возможно, до деревни и не долетели, но не услышать рев разъяренного медведя, особенно последний – предсмертный, внизу не могли. По прямой туда и трехсот метров не наберется.
Увидев Виктора, древнескандинавские воины грамотно раздались в стороны, сразу беря возможного неприятеля в клещи. Потом разглядели его поклажу и остановились…
Один из викингов, самый рыжий из всех, что-то требовательно спросил.
К сожалению, в ответ Лысюк мог только плечами пожать да в сторону леса махнуть. После чего несколько воинов быстро, но без грубости, оттеснили Виктора от волокуши, а еще трое – торопливым шагом отправились в чащу.
Сам рыжеволосый присел рядом с раненым и проворно, явно имелась большая практика, оглядел его. После чего прозвучала очередная команда.
Четверо викингов подхватили раненого ярла на руки и бегом понесли в деревню. Рыжеволосый поспешил следом, жестом пригласив Лысюка следовать за ним. Вполне вежливо. Не супя брови и не хватаясь за меч.
Выбора, впрочем, все равно не было. Воины, которые отодвинули Виктора от волокуши, сейчас молча выстроились между ним и лесом, оставляя свободным только одно направление – вниз… И смотрели тоже соответственно. Мол, давай, не тормози. Пока по-хорошему приглашаем.
«Ну, что ж, в конце концов, разве я и сам не хотел туда попасть? Вот и свершилось пожелание. Причем вполне в приемлемом, нейтральном качестве. Еще не гость, но и не пленник, как бы… Так что усугублять не будем».
Пока Виктор неторопливо спускался с горы, мимо пронеслись те воины, что ходили на осмотр места происшествия. И что характерно, один из них сжимал в руке окровавленный обломок рогатины. Викинг что-то коротко бросил на ходу конвоирам Виктора, и те заметно расслабились. Один даже отцепил от пояса флягу и протянул ее Лысюку.
Виктор давно облизывал пересохшие губы, но как на древнескандинавском попросить пить, он не знал, а сами викинги раньше не предлагали. А вот теперь – пожалуйста.
Простые времена, простой подход.
Особого ума не надо, чтобы догадаться, что именно сказал следопыт. Вывод соответствующий. Тот, кто убил зверя, напавшего на ярла, врагом быть не может.
– Спасибо…
Виктор пил жадно, впрок. Кто знает, как изменится их отношение, когда они увидят колотую рану в боку Гюрдира? Рану от рогатины…
Внизу их уже ждали.
Самого раненого нигде не было видно, зато и тот викинг, что не снимал шелкового плаща, и второй – лысый, оба сидели на почетных местах, во главе уже накрытого пиршественного стола. Только повернувшись к нему спиной, внимательно слушали доклад группы следопытов.
Лысый викинг при этом вертел в руке обломок рогатины, искоса поглядывая на Виктора.
Заморские гости и деревенский люд тоже толпились у столов, но ни к еде, ни к питью никто не прикасался. Все, затаив дыхание, внимали рассказу.
Доводя информацию до вождей, старший следопыт был гораздо красноречивее, чем со своими товарищами. Более того, доклад сопровождался столь выразительной пантомимой, что даже Виктор понял, о чем он рассказывает. И надо заметить – все в точку… К сожалению.
Поскольку именно сейчас тот изображал, как Виктор нанес удар рогатиной.
Возмущенный ропот подтвердил самые худшие предположения Лысюка. Следопыт каким-то чудом сумел разобрать по истоптанной траве, откуда в боку ярла появилась лишняя дырка, и остальным его версия событий очень не понравилась.
Воин в синем плаще потемнел лицом и вскочил на ноги. Лысый произнес что-то негромко, предназначающееся только для его ушей, и тот плюхнулся обратно на скамью. Но спокойно усидеть не мог. Судя по лицу, викинг был очень молод, а юности не свойственна выдержка. Он опять вскочил и прокричал что-то, глядя на ближайший барак.
Чуть погодя дверь в зеленый холм отворилась, и оттуда высунулась белая, как лунь, косматая голова. Она что-то не слишком почтительно каркнула в ответ и нырнула обратно.
Молодой воин опять дернулся, но лысый в этот раз оказался быстрее. Он, не вставая, метнул Виктору под ноги обломок рогатины и, указывая на него, требовательно произнес несколько слов.
– И рад бы ответить, но не понимаю по-вашему, – с досадой пожал плечами Лысюк. – О чем ты спрашиваешь, догадываюсь, а как объясниться, не знаю.
Лысый внимательно выслушал Виктора, потом заговорил немного не так, как в первый раз. Похоже, на другом языке.
Лысюк помотал головой.
Лысый спросил еще иначе…
«Да ты, брат, полиглот!» – удивился Виктор. В его представлении человек, владеющий несколькими языками, и средневековый воин севера совершенно не стояли рядом. Но в ответ опять только плечами пожал.
Тут проявил смекалку молодой. Он обернулся, поискал кого-то взглядом. Нашел и поманил к себе.
Из толпы высунулся короткостриженый черноголовый трелль. На знак рыжеволосого викинга он тоже обратился к Виктору. Увы, с прежним результатом.
– Не понимаю. Ни словечка.
И тут Лысюк вспомнил раба, которого допрашивал в первые часы пребывания в Игре.
«Как бишь, его звали? Скуба, кажется…»
И Виктор старательно произнес:
– Скуба позовите.
Лысый и рыжеволосый вожди озадаченно переглянулись. Похоже, им это имя ничего не сказало. Зато его услышал трелль. И не только он… Вперед из толпы шагнул Берк Легкое Весло.
