Вот именно! Молчи. Вот и получается: семейная жизнь – одни обязанности. Кодексы, компромиссы. Пока терпишь и миришься – у тебя семья. А если бунт и протест – извините!
И кому от всего этого выгода? Уж точно не ей. Точнее, не им с Васькой.
Закрой рот и молчи.
* * *
Какое счастье, что никого нет дома! Просто подарок сказочный! Сын у приятеля, муж у маман. Или? Да бог с ним, какая разница. Хотя можно, конечно, набрать свекровин домашний и попросить сынулю – мобильный, мол, вне зоны доступа.
Только вот зачем? Ловить его на лжи она не собирается. Факты и аргументы ей не нужны. И интереса тоже никакого – вот абсолютно! У мамы, у папы… Или у чужой тети.
Она прошла в комнату и, не включая света, уселась с ногами в кресло. Комнату слабо, чуть голубоватым светом, освещала наружная реклама дома напротив. И это было очень красиво, кстати. В голубом нежном свете плыла ее мебель, и ковер, и прозрачные шторы, и книги в шкафу. И бабушкины фарфоровые пастушки, и фрейлины из далекой Саксонии тоже нежно заголубели, словно окутанные ночным туманом.
Дом. Родной дом. Гнездо. Она так ждала этот дом, так хотела его полюбить. Все подбирала с такой любовью, так тщательно. Ей хотелось гнезда. Где будут ворковать, курлыкать, нежно касаться друг друга, оберегать все его обитатели – ее маленькая семья.
А вышло… Дом был построен. И очень красив. А вот ворковать и оберегать друг друга – не получается.
Нет, не совсем так! Он – приличный муж и хороший отец. У них нет скандалов, криков, взаимных оскорблений, явных претензий. Они культурные и воспитанные люди.
И еще у них нет любви. Может, поэтому все так тихо и благостно? Многолетняя привычка, знаете ли…
Тоже из категории семейных ценностей. Нудно, скучно, однообразно. Невесело как-то. А ты хотела карнавального буйства? На тринадцатом году брака? Фейерверка? Ламбады? Фламенко?
Ну, тогда ты – полная дура! И что с такой разговаривать? Стабильность. Уверенность. Нормы приличия. Коды. Компания, друзья, выезды за город. Театры, музеи. Прекрасные познавательные поездки в Европу. Горы и моря. Шуба из блэкламы. Деньги на карточке – не контролируются. Сын в частной школе. У нее есть все – ну или почти все, – что может легко и быстро украсить жизнь женщины.
У нее даже есть любовь.
Правда, к чужому мужу. Но… Разве это отменяет ее значимость?
Нет. Только слегка меняет окрас. Ее счастья и всей ее жизни. Только и всего. И выходит – она зажравшаяся, наглая, отвратительная лгунья и обманщица. Средняя жена и средняя мать. И за все это у нее есть то, о чем и не мечтают миллионы прекрасных женщин. И еще – завидуют ей. Например, ее беспечности. Свободному времени. Возможности закрыть за собой дверь и уехать в Борисово. В раздолбанную квартиру бабки Пелагеи.
Чтобы там… На старом диване, на постельном белье в пошлый розовый горошек обнять его, прижаться к нему, вдохнуть его запах и…
Эти три часа – огромных, непомерных, колоссальных, мгновенных, незаметных…
Быть самой счастливой женщиной на свете.
Открылась входная дверь, и Лина услышала, как пришел муж Виктор.
– Ты дома? – крикнул он.
Она ответила, не вставая.
– А почему в темноте? – удивился он, зашел в комнату и включил свет.
– Голодный? – спросила Лина, вспомнив, что в холодильнике есть только две вчерашние котлеты. Хороша жена!
Он мотнул головой:
– У мамы поел.
Ну разумеется! Какая мама не накормит?
Он сел в кресло напротив и посмотрел на нее. Их взгляды столкнулись.
Он. Он хорош, кстати. Очень хорош! Подтянут, высок, никаких складок и лишних отложений. Два раза в неделю бассейн и тренажерный зал. Интересно, для кого старается? Неужто для себя? Да наверняка! Он любит погордиться собой и полюбоваться. Балдеет от себя просто.
А ведь хорош, правда! Чуть седоватые, достаточно густые волосы. Синие глаза, белые зубы. К тому же – профессор. Доктор наук. Вот уж, наверное, на кафедре хороводы вокруг него! Мечта, а не мужчина.
Только не ее – чужая. А она-то все про него знает. Рассказать всем этим соплюшкам – ни за что не поверят. Скажут – стерва баба. Такое про такого мужчину! И чего ей не хватает? Вот чего? В шоколаде с головы до ног – пусть и не блондинка.
Только она знает, чего ей не хватает… Только она. И так все просто, господи! До противного просто. Тепла не хватает. Поддержки. Нежности, ласки. Понимания – вот чего. Много? Наверное…
И вправду – стерва.
Виктор лег на свое «законное» место и блаженно вздохнул – это означало, что он очень устал.
Лина молчала. А требовалось, наверное, если не пожалеть, то хотя бы посочувствовать. А вот неохота.
– Гасим свет? – игриво спросил он.
Она не ответила и выключила ночник. Отвернулась. Он провел рукой по ее плечу. Она еле сдержалась, чтобы не дернуться. Только сжалась, как пружина.
– Линок! – жалобно произнес он. – Ну что ты, право слово! Как замерзшая!
Она повернулась к нему. Родной? Близкий? Знакомый до боли – во всем? Понятный и предсказуемый… Она доподлинно знает все, что сейчас будет. Все. А, кстати, что здесь плохого? В этом тоже есть своя, так сказать, прелесть. Прелесть давнего, устойчивого брака. Мужчина, приятный во всех отношениях. Мечта, можно сказать, теток от двадцати до семидесяти. А она пренебрегает.
Он придвинулся к ней, и она почувствовала его грудь и гладкий живот. Он привстал на локоть и наклонился над ней.
– Милая! – сказал он.
Она прыснула. Он отпрянул и лег на спину. Обиделся. А действительно, что тут, собственно, смешного?
Она ненавидела слово «милая». Она не терпела вопроса после «всего»: тебе было хорошо?
Вот ничего более идиотского спросить было невозможно.
Да и какая она «милая»? Не смешите, ей-богу!
Он повернулся спиной и обиженно засопел. «Ну и черт с тобой», – подумала она.
Главное – избежать этой каторги. Хотя бы сегодня.
Господи! Что я делаю со своей жизнью?
* * *
Утром, под мягкий и щадящий звонок японского будильника она встала и пошла будить сына. Эта история была еще та! Антон совершенно не поддавался на уговоры, посулы и угрозы. Поднять его было почти нереально. Ну не пускать же в дело чайник с холодной водой!
Она щекотала ему пятки, сдергивала одеяло, включала музыку. Он дергал ногами и мычал.
– Идите вы все!!!
– Куда? – спрашивала она.
А он уже снова дрых. Она распахнула окно – в комнату влетел прохладный ветер.
Отбросила одеяло подальше – чтобы никак не достать. И пошла на кухню готовить завтрак.
