– Мы отправляли сразу! Ответа не было. А потом уже не верили, что на наши беды откликнутся. Ведь как старый барон Окш помер, до нас никому дела нет. Его сыновья грызутся, как… извините… Но все это происходит далеко от нас, в столице. Здесь же мы сами за себя, никто нам не поможет, кроме нас самих.
– Но повторный вызов все же послали, – констатировал Себастьян.
– Последняя надежда. К счастью, вы приехали!
– Ниплух, расскажи мне о своих выводах.
Старый сержант задумался, хмуря лоб.
– Я скажу так, и это не только мое мнение: он вернулся. Лет двадцать назад у нас уже случалось подобное. Тоже люди пропадали, тел не нашли, только разные куски разных людей. Я в те годы служил далеко от города, знаю только по рассказам. Барон Окш со своим отрядом прочесывал всю округу, но и тогда никаких следов не обнаружил. Не нашел он и убийцу. Через какое-то время все успокоилось, но люди еще долго боялись ходить поодиночке, тем более, вечерами.
– И на кого грешили?
– Черный медведь. Говорят, его видели издалека в лесу. И тогда, двадцать лет назад, и совсем недавно. Огромный медведь-людоед.
– И что, он так запросто приходит в город, похищает людей и остается незамеченным?
– Он не просто медведь, он нежить!
Да, понял Себастьян, этим словом местные жители объясняют все на свете. Нежить, порождение тьмы! Значит, способен на что угодно. Может стать невидимым, может прокрасться в любой дом, может исчезнуть, уже загнанный в ловушку. Неудивительно, что медведя никто не поймал. Ведь все в глубине души уверены, что его и невозможно поймать! И, тем более, уничтожить. Но все ли так просто объясняется? А как же следы на ставнях и дверях? Их тоже оставил призрак? Нет, у убийцы есть тело, а любое тело можно уничтожить!
– Хорошо, я все понял, – подытожил Себастьян. – Мне нужно выспаться, а завтра с утра я начну расследование.
– Как, – удивился голова, – вы сможете спокойно спать? А если он придет и в эту ночь?
– Тогда и поглядим на вашего медведя. Можете идти домой. А завтра пришлите ко мне всех, кто хоть краем глаза мог видеть убийцу или слышать его.
– Слушаюсь, господин охотник, – кивнул Ниплух. Видно было, что он не особо доволен решением Себастьяна, но спорить с охотником мог только безумец. Охотник – судия и палач, рука короля, последняя инстанция, вещь в себе. Он выносит приговор и сам же его исполняет, и никто, даже сам король, впоследствии не может его опротестовать. Такова традиция. Таков закон.
Дара подготовила для Себастьяна комнату на втором этаже. Его седельные сумки лежали сверху на сундуке, там же рядом, аккуратно сложенный, лежал плащ, а на табурете слева – шляпа.
– Господин что-нибудь желает? – немного испуганно поинтересовалась девушка. Ведь существовала еще одна традиция: никто не может отказать охотнику в его желаниях. Вот сейчас, захоти он, и эта милая девушка Дара обязана будет разделить с ним постель, хочет она того или нет. Тем более, учитывая, что Себастьян появился здесь по их просьбе. И ее отец будет поутру хмуриться и отводить взгляд, но не посмеет даже намеком высказать неудовольствие.
– Нет, все в порядке. Можешь идти!
– Спасибо, господин охотник!
Девушка упорхнула в мгновение ока, а в глазах ее промелькнуло на миг разочарование и недоумение, хотя, может быть, Себастьяну это только показалось.
Он скинул сапоги и камзол, но полностью раздеваться не стал. Меч положил на пол у изголовья, ружье поставил в угол, достал из одной сумки пистоль, порох и пули, почистил оружие, зарядил и оставил на полу рядом с мечом. Пистоль мог самопроизвольно выстрелить, но все же, когда вокруг неспокойно, это меньший риск, чем возможность остаться безоружным наедине с опасностью.
Подготовившись таким образом к ночи, Себастьян рухнул на постель и тут же уснул.
С давних пор, еще когда он жил в королевском приюте, где заснуть глубоко часто означало не проснуться вовсе, Себастьян привык спать вполглаза. Поэтому и пробудился сразу же, как только услышал посторонние звуки.
Непогода разыгралась вовсю. Настырный дождик перерос в жуткий ливень, ветер на разные голоса завывал за окном, струи воды жестко хлестали по ставням, но не это разбудило Себастьяна. Было что-то еще, некий шорох, которого быть не должно…
Охотник, не обуваясь, спустился по крутой лестнице, умудрившись не наступить ни на одну из поскрипывавших ступеней. С собой он прихватил меч и заряженный пистоль с взведенным курком – вполне достаточно для отражения любого неожиданного нападения.
В доме царила темнота, все давно спали, поэтому Себастьян никому не помешал.
Вот опять этот звук! Все, как и говорил Гош: ширк-ширк, будто кто-то царапает деревянную створку окна там, снаружи. И снова – ширк-ширк. Скреблись негромко, стараясь не привлекать внимания. Если бы не обостренный слух Себастьяна, он бы ни за что не услышал этих звуков, тем более сейчас, когда за окном царил хаос.
Даже охотнику, долгие годы занимавшемуся своим ремеслом, понадобилось несколько мгновений, чтобы собраться с духом и отпереть засов. И как раз в этот миг непонятное шорканье прекратилось. Ветер завывал, сгибая деревья чуть не до земли, ливень стоял отвесной стеной, словно вознамерился затопить весь мир, но негромкое скрежетание смолкло.
Пистоль Себастьян оставил у двери: все равно от него на улице толку мало – вмиг зальет водой порох, – и с одним мечом, босой, выскочил на улицу, резко распахнув дверь. Еще несколько мгновений ему понадобилось, чтобы обогнуть дом.
Вот та самая створка. Рядом никого. Но не мог же тот, кто скребся в окно, исчезнуть мгновенно?
Ноги скользили в жидкой грязи, равновесие удавалось сохранить с трудом. Трактир стоял на широкой улице – ее не преодолеть за те короткие секунды, что Себастьян бежал от двери до окна. Значит, противник тоже побежал, только в ином направлении, и успел скрыться за углом прежде, чем охотник смог его заметить.
Себастьян рванул вперед, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте, сквозь стену дождя. Никого, и следов не видно… впрочем, их, конечно, смыл ливень.
Охотник обежал вокруг дома, вернувшись к распахнутой настежь двери, и остановился, стараясь дышать глубоко и равномерно. Где же тот, кто царапал ставень?
По лестнице уже спускался Гош с лампой в одной руке и крепкой дубиной в другой, с верхнего пролета выглядывала сонная Дара в ночной рубашке до пят, Удька просунул голову между перил, с любопытством разглядывая насквозь промокшего охотника.
– Что вы делаете, господин? – Гош приблизился к Себастьяну, подняв лампу вверх, и тусклый свет выхватил широкое крыльцо, ступени и часть улицы. – Зачем вы открыли дверь?
Себастьян смерил трактирщика взглядом. Нет, конечно, в обычной ситуации такой вопрос был недопустим, но сейчас надо сделать скидку. Гош боялся, лампа ходуном ходила в его руке. Поэтому невольное неуважение, прозвучавшее в вопросе, Себастьян оставил без внимания и ответил отрывисто:
