– Не падай духом. У тебя всё получится. Ты выживешь. Я знаю это, – Оливер берёт её за подбородок и заглядывает в глаза.
– Ох, не знаю я, – Софию вновь захватывает волна признательности и трепетного чувства к Оливеру. – Я так истощена и слаба, что у меня больше нет сил. Но я постараюсь.
Рыжий, Мария, Мигель и Макс постепенно превращаются в один клубок мяса. Свежего и мёртвого. Они всё больше погружаются друг в друга и приклеиваются разными частями тела почти мгновенно, стоит только прикоснуться. В этой мешанине София изо всех сил старается избегать повторных прикосновений, чтобы не склеиться ещё с кем-нибудь. Оливер помогает ей. Она постоянно смотрит на руку в страхе увеличения области склейки и напряжённо возвращает себя мыслями в эмоции детства. Это довольно сложно.
– Есть! – тихо произносит Гамерман, и на экране отображается проекция помещения, в котором они находятся.
Трейдер задаёт поиск-муравей подвижных частей стены, и огромное количество насекомых расползается по помещению, исследуя каждую щель. За минуту продиагностировав микрощели, они сосредотачиваются на одном участке стены, обрисовав контур проёма.
– А вот и дверь, которую мы ищем, – торжествующе улыбается Гамерман. – Осталось подобрать к ней ключик.
– Кажется, я слышу за дверью шорох и приглушённые голоса. Значит, кто-то ещё жив, – Ангелина подходит к вероятному месту двери.
Она водит руками по стене в поиске хотя бы мелкой, незначительной стыковки. Но всё как литое.
– Может, всё-таки не здесь? – говорит она Гамерману. – Здесь нет даже намёка. Никаких выступов, щелей, даже нет шероховатости.
– Спокойно. Без паники. Эта комната сделана из материала, по составу напоминающего жидкую сталь, которую используют при изготовлении космических кораблей и другого оборудования. Соединяясь с другим материалом, схожим по составу, они как бы сливаются друг с другом и вплавляются.
– Да, я что-то слышала об этом. Но в технике и строительстве не сильна. Мне в голову пришла аналогия, это похоже на то, как люди склеиваются, постепенно врастая в тела друг друга.
– Чёрт побери, – не реагируя на слова Ангелины, злится Гамерман. – Он заблокировал доступ в помещение. Потребуется ещё время, чтобы разблокировать.
Гамерман продолжает стучать по кнопкам в поиске решения. Ангелина – прощупывать стену. Она натыкается на сумки.
– Если я осмотрю сумки, меня никто не накажет за это?
– Думаю, что никто, – не отрывая глаз от экрана, говорит Гамерман.
Ангелина склоняется над грудой сумок и насчитывает пять штук, рядом стоят пять колпаков. Рюкзак Оливера она не видит, и это её настораживает. Хотя он может быть в миниатюре и валяться в любом уголке дома, тогда его заметить трудно. Она заметила, как Гамерман косился на её сумочку и, когда она достала оттуда термос и трансформировала его, выразил интерес. Пока они пили чай, она объяснила ему, что это миниатюра, и что все вещи у неё с собой в буквальном смысле. Это последняя новинка моды. На Земле этого точно пока нет, потому что землянам сейчас совсем не до научно-технического прогресса. В одной из сумок, явно девичьих, она обнаруживает много косметики, булочку, покрывшуюся плесенью, и шоколадку. Она ищет любую электронику или записную книжку, которая хоть что-то расскажет о владелице этой сумки. Но здесь ничего нет. Похоже, обладательница любит яркую косметику и покушать.
Внезапно Мария приходит в себя, как восстаёт из мёртвых. Она еле-еле шевелит руками и телом и пытается отделить от себя и отодвинуть всё больше прилипающих к ней рыжего и Мигеля, а теперь ещё и Макса.
– Как я вас всех ненавижу. Убила бы. Я всегда ненавидела людей и сторонилась социума, – произносит она еле слышно. – Я то беспрестанно ела всё, что ни попадало в руки, то ненавидела людей. Всегда грызлась со всеми, могла обидеть и легко подавить.
– Когда ты много ешь, это похоже на скрытую агрессию, – говорит Оливер, всё ещё стараясь удерживать Софию на расстоянии, чтобы она не прилипла больше. – Агрессию, направленную на себя, точно такую же, как и у алкоголиков, наркоманов, людей, склонных к большому риску – автомотогонщиков, игроков. Они направляют агрессию внутрь себя, иногда это их разрушает. Но когда эта агрессия становится осознанной, она направляется на окружающий мир, на людей.
Возня то начинается с новой силой, то прекращается, когда участники, обессилев, замирают в полузабытьи. Мария отбивается локтями и ногами, хотя свободных частей тела у неё теперь немного. Рыжий, Мигель и Макс пытаются оторвать от друг друга куски мяса и таким образом выжить. Мигель опять кусает Марию. Она, охнув, падает и тянет за собой остальных, опять превращая всё в клубок.
Не удерживается и София, теряет равновесие и падает вслед за рыжим. Попадает в комок и оказывается близко к телу Марии. Она инстинктивно пытается отодвинуться от её искусанного, в синяках, жирного окровавленного тела. Оливер никак не может извлечь её и в отчаянии чуть сам не попадает в колесо всеобщего безумства. София с ужасом понимает, что нога Марии, которая сейчас оказалась на её ноге, может приклеиться. Именно в месте предполагаемой склейки её кожа покрывается мурашками. Комок ужаса в животе, отчаяние и безнадёжность. Оливер чуть не плачет, он никак не может помочь Софии. Бросаться в эту кашу нет смысла. Даже если он не приклеится, вряд ли это поможет Софии. Она должна сама себе помочь без надежды на помощь извне. Это, как умирать. Никто не умрёт за тебя, со смертью каждому придётся встретиться самому.
– София, – пытается донести до неё Оливер, – думай об эмоциях. Если ты сейчас рядом с Марией, возможно, ваша схожая эмоция – агрессия.
– Да, я бываю иногда агрессивна. И что теперь? – зло отвечает София. – Иногда люди не понимают по-хорошему или нарушают границы. И ничего не остаётся, как быть агрессивной.
– Полностью с тобой согласен, – говорит Оливер, уворачиваясь от протянутой к нему руки Макса. – Агрессия – это защитная реакция, не всегда конструктивная. Если человек не может спокойно отстоять свои границы, вырастает агрессия. Но откуда она взялась у тебя? Тебя обижали в детстве, били?
– Да не помню я, кажется, нет. По крайней мере, ничего серьёзного, у нас в семье всё было по-религиозному чинно… Ну, запретов было много, это да, ну… А, вспомнила! Как-то я своровала в столовой булочку, и это заметили. Учительница вызвала родителей, и когда мама узнала, дома она избила меня ремнём. Я считала, что наказана заслуженно, хотя, что там эта булочка? И украла-то я её, чтобы привлечь внимание одноклассника, который мне нравился, – София еле-еле удерживает равновесие.
– Тогда ты чувствовала себя виноватой? – вмешивается Макс, который всё слушает.
София косится на него испуганно, не зная, стоит ли отвечать на его вопрос.
– Да, видимо, чувствовала, раз меня наказали.
– Чувство вины – очень устойчивая болезненная эмоция. И является зависимой частью личности, – пытаясь высунуть голову из-под тел, говорит Макс. – Зачастую люди совершают те или иные поступки, которые характеризуются агрессивным поведением, направленным внутрь себя или на окружающий мир, только для того, чтобы чувствовать себя виноватым и, если можно так сказать, кайфовать от этого чувства.
