И каждый раз учитывала путешественница характерные особенности, проще говоря, «пунктики» жителей той страны, в которую направлялась. В Италии Сибилла щеголяла обувью и сумочками. Во Франции ярко красила губы, оставляя бледным лицо, и повязывала на шею платки сочных расцветок. В Англии она даже в туалет не выходила без укладки и макияжа. А вот в Германии моментально надевала джинсы, куртку и кроссовки, превращаясь в лицо унисекс. Доводилось ей разгуливать и в парандже — во время длительной, кропотливой работы на берегах Персидского залива…
И в первый раз, и после она неукоснительно выполняла то, что он неё требовалось. А требовалось, как правило, всегда одно и то же. Сибилла знакомилась с мужчинами, прыгала к ним в постель, беззастенчиво выступая то в роли провокатора, то в амплуа исповедницы. А дальше в игру вступали другие люди, которые краткое время спустя выкладывали перед потрясённым любителем поразвлечься не только позорящие его качественные снимки. Ему предъявлялись доказательства куда более страшного греха — государственной измены. И для того, чтобы тайное не стало явным, несчастный любовник должен был во всём слушаться этих вежливых, но безжалостных, неумолимых джентльменов. И он всё крепче запутывался в их сети, как муха в паутину.
А если случалось Сибилле когда-нибудь встретиться со своей жертвой, она рыдала и уверяла, что всё произошло без её ведома. И теперь она осталась без мужа, без денег, без всяких перспектив на будущее. И очень часто тот самый человек, что совсем недавно хотел свернуть ей шею, начинал жалеть несчастную блондинку, которое ещё тяжелее, чем ему. Ведь в любой измене общественное мнение всегда винит женщину.
Её любили, ей верили, её прощали, ей поклонялись. А она была просто профессиональной любовницей, совмещающей приятное с полезным. Внутри холодная, как айсберг, она неустанно совершенствовала мастерство обольщения и весьма преуспела в этом. Сибилла танцевала, хохотала, кокетничала, рыдала, шептала, пела, грязно ругалась. Давно уже вызубрив «язык жестов», Сибилла не терялась в чужих странах и всегда знала, повёлся «объект» на её чары, или с ним ещё нужно работать.
Как правило, рано или поздно крепость сдавалась, и старательную «Мари» сдержанно хвалил немногословный шеф. В конечном итоге, именно ей решили поручить задание, от выполнения которого в тот момент зависело очень многое. Над Персидским заливом сгущались тучи. Войска США и их союзников концентрировались в Саудовской Аравии, чтобы освободить Кувейт от иракской оккупации.
Впервые в жизни «Мари» выполняла главную, а не вспомогательную роль. Рядом с ней не должно было быть ни резидента, ни радиста, ни связных. Шеф не говорил ей об этом прямо, но намекал — скорее всего, придётся пожертвовать собой. Уйти живой вряд ли удастся. Поэтому и заехала Сибилла накануне «погружения» к бабушке в Чили, боясь, что больше такого случая не представится.
Сколько раз, поселившись в доме очередной жертвы, она подслушивала разговоры из-за портьеры или через дверь, рылась в карманах пиджаков, в ящиках столов, вскрывала компьютерные файлы и шкафы с нижним бельём! «Мари» скрупулёзно фиксировала привычки «Объекта», его слабые места. Изучала распорядок дня, выведывала планы на недели и месяцы вперёд. Если намечалась ликвидация, «Мари», не моргнув глазом, готовила плацдарм, который в нужный момент занимали непосредственные исполнители. А она естественным образом исчезала, оставляя в воздухе запах «Шанели».
«Мари» могла завлечь обречённого в уединённую беседку, выйти с ним на яхте в море, чтобы в нужный момент сбросить ликвидаторам верёвочную лестницу. Случалось ей и усыплять приговорённого, если предполагалось, что иначе он жизнь не отдаст.
Точно так же «Мари» готовилась в любой момент погибнуть сама. Или, что ещё хуже, она могла пойти под арест, на долгое заключение, на зверскую расправу. И этой ночью, когда над заснеженным, придавленным к земле Питером носилась вьюга, а белые вихри разбивались о гранитный памятник в центре площади, Сибилла вспоминала всех, кого погубила. Вспоминала и мысленно мирилась с посланной ей карой.
Вновь и вновь переживая кошмарный сон в самолёте, мучительное, трудное пробуждение, она просила прощения у единственного человека, которого уже не чаяла увидеть. Стефан расплатился своей жизнью за её грехи, ещё не достигнув совершеннолетия. Он не прожил ту жизнь, которую успела прожить его мать. Внук унаследовал от Кармен-Кристины её ужасную судьбу. Он точно так же не пожелал убегать от опасности, оставляя других рядом с ней. Именно Стефан, а не продажная тварь «Мари» оказался достойным бабушки, которая навсегда осталась юной красавицей в сомбреро и красном шейном платке. Теперь, наверное, они уже вместе — в раю…
В зависимости от обстоятельств Сибилла бывала умной и глупой, нежной и брутальной, ловкой и неуклюжей, зрелой и инфантильной. Встав из-за кабинетного рояля, только что закончив исполнять Шопена или Бетховена, «Мари» могла пристрелить хозяина дома из дорогой авторучки. А позже уйти, не оставив после себя и тени подозрений, — ведь ей только что рукоплескали в гостиной. В другой раз, притаившись на террасе, она из своего миленького кружевного зонтика выпустила струю яда, а после присоединилась к собравшимся на «барбекю» гостям.
Она освоила все виды винтовок, пистолетов, автоматов. Взрывала радиосигналом мины, носила перчатки с лезвиями вдоль пальцев, позволявшие быстро и незаметно перерезать человеку горло. Доводилось ей использовать и миниатюрный гранатомёт «Панцеркнакке», который спокойно прятался на руке под курткой.
Такой кандидатуры в «конторе» больше не было, и поэтому шеф предложил представителю «Кидона» использовать её в совместном проекте. Подразделение знаменитой разведки «Моссад», занимавшееся уничтожением врагов Израиля по всему миру, не имело в своих рядах профессиональных убийц столь подходящей во всех отношениях женщины. Она не должна была вызвать никаких подозрений, — в первую очередь из-за своего происхождения. Операцию назвали «Юдифь», потому что в результате Сибилла должна была принести на блюде голову главного противника…
А она не сделала этого. Не выполнила конкретный, сугубо секретный приказ, из-за чего на несколько лет была «забыта» руководством и переведена в разряд «спящих» агентов. Лишь чудом, убедив шефа в том, что выполнить задание не могла даже ценой жизни, она была допущена к второстепенным проектам. Но всё равно Сибиллу считали неблагонадёжной, смотрели на неё с подозрением. И ни на секунду не давали забыть о том, что произошло в девяносто первом году, сразу после освобождения Кувейта.
Тогда, как по команде, вспыхнули мятежи. На юге Ирака восстали арабы-шииты, на севере — курды. От двадцатисемилетней «Мари» зависело, чем закончится эта грандиозная операция, которая должна была изменить расстановку сил в мире. И всегдашняя «отличница» с треском провалила свою миссию.
Теперь, по прошествии шестнадцати лет, когда другие сделали то, что не смогла, вернее, не захотела сделать она, Сибилла чувствовала горечь в душе, и в глазах закипали слёзы. Получается, что пожертвовала карьерой зря. Но всё-таки лишние шестнадцать лет жизни кое-что да значат.
Сибилла наконец-то почувствовала, что засыпает, и мысленно поклялась всё рассказать Стефану о его отце и о своём мучительном выборе между чувством и долгом. А если, не дай Бог, Стефана уже нет в живых, обо всём узнает Артур, и этого достаточно. Больше никому, включая родню покойного Лёвы, не должно быть дела до этого…
