Народу в вагоне было мало. Каждого человека Артур мог рассмотреть в деталях, и никто не вызывал у него подозрений. В Сосново он прибыл через полтора часа после того, как поднялся из метро на Финбане. А потом сквозь мокрую метель отправился искать транспорт до Снегирёвки, заранее выкраивая на эту немалую сумму.
Возыхов дал Артуру адрес и подробное описание местности, где до сих пор скрывался Пашка Бушуев. Полинку отец забрал в Москву, потому что в школе забили тревогу и потребовали предъявить девочку. Поскольку, кроме учителей, дочерью никто не интересовался, Виктор смирился с неизбежным и позволил Полинке вернуться к прежней жизни. А вот Бушуеву он объявляться не советовал, потому что у «оборотней» могли быть к нему вопросы…
— В Снегирёвку? Не-е, не поеду! — прокашлял очередной мокрый водила, вытаскивая дрожащими руками папиросу из пачки. — Я в Питер возвращаюсь из Приозерска. Сам видишь, у меня товар, и погода хуже чёртовой матери… А тебе кто там нужен-то?
— Раз не поедешь, так зачем тебе? — проворчал Артур, отходя.
— Он не поедет, а я, может, поеду! — крикнул другой водила, чутко прислушивающийся к их разговору. — Через два часа направляюсь в пески, могу тебя прихватить. Но не раньше того — загрузиться ещё нужно. Так к кому в гости собрался?
— К Возыховым нужно. Знаешь таких?
Артур, отринув вполне уместные подозрения, решил всё-таки бороться с паранойей.
— Как же! Я им на той неделе цемент и кирпич возил. Они дом новый строят там же, в Снегирёвке. А теперь вот в Пески еду — к Завьяловым. У этих вилла целая… Из Питера привозят сюда мешки, а я забираю.
— Ладно, подожду.
У Артура не было выбора, потому что никакого другого транспорта в ближайшее время не предвиделось. Нужно было найти сухое место, и он решил благоразумно вернуться к билетным кассам. Там можно было скоротать два аса и, если получится, вздремнуть на лавке.
— Без меня не уедешь? — Тураеву не понравились плутоватые, бегающие глаза водилы. — Не хочешь брать, говори сразу!
— А что, башли-то на дороге не валяются! Не мне же тебя на микитках тащить — машина повезёт. Вон фургон мой, видишь, раскрашенный?
Водила указал пальцем себе за спину, где на парковке теснилось много мокрых автомобилей самого разнообразного обличья.
— Где дожидаться будешь? Если раньше справлюсь, приду, заберу тебя…
— На вокзале приткнусь. Куда ж меня ещё надолго пустят?
— Ну, добро. Меня Николаем звать. А тебя?
— Зови Артуром.
У Тураева не было желания придумывать себе другое имя. Он откровенно зевал и думал только о вокзальной скамейке, где можно будет хоть ненадолго отключиться.
Скользя подошвами по раскисшим от дождя сугробам, Тураев вернулся под крышу, в сухое и сравнительно тёплое помещение. Здесь всё было спокойно, серо и скучно. Тураев прилёг, закрыл глаза и тотчас же вздрогнул, увидев перед собой Сибиллу. Она, как всегда, спала на спине, в «королевской» позе; из-под её сомкнутых век по впалым щекам текли слёзы. Что-то похожее мерещилось и в «Стреле», из-за чего так и не удалось уснуть.
Но на сей раз сон одолел Тураева. Тот полетел куда-то вниз с деревянного лакированного сидения, и опять резко очнулся. Ему послышался знакомый голос — там, у билетных касс. Голос этот только что попросил билет до Кушелевки.
Артур вскочил, как ужаленный, вытянул шею, стараясь за спинами ещё нескольких пассажиров увидеть говорящего. Потом он радостно улыбнулся — все верно, это и есть Пашка Бушуев собственной персоной. А, значит, не нужно ехать в Снегирёвку и платить Николаю. Хотя водилу, конечно, жалко — он уже мысленно оприходовал халтуру.
— Паш! Паша, погоди, не спеши!
Тураев быстро нагнал парня, который сначала чуть не бросился наутёк, а после просиял до ушей.
— Здорово, майор! — Так, по старой памяти, называл Тураева Павел. — Ты откуда здесь?..
— Да вот тебя ищу! Ты загостился под Питером, не находишь? А нас ждут великие дела, так что давай-ка вместе с город вернёмся. Что за Кушелевка такая? Вроде, проезжал сегодня…
— Да это в городе, следующая остановка после Финбана. Хозяева просили на улице Карбышева квартиру постеречь — их родственники в отпуск уехали. Понимаю, что зажился у них, так ведь не по своей воле! И не даром хлеб жру — помогаю по хозяйству, на стройке. Давно бы вернулся, так Витька Возыхов за меня боится. Говорит, что всех тех людей перебили, к которым мы хотели наведаться. И друг мой, Егор Зимин, преставился. Любка Жестерова жива, но у неё провалы в памяти начались. Теперь ей нужно в Барнаул возвращаться — одна жить не может, то и дело сознание теряет. Здорово, что мы встретились — хоть новостями обменяемся! Честно говоря, майор, я больше всех за тебя боялся. Возыхов говорил, по всей Москве искали тебя, да никак не могли найти…
— Я тебе ещё такое расскажу, что ты вообще в осадок выпадешь! — Артур, взяв Бушуева под локоть, вывел его на платформу, где останавливались идущие в Петербург поезда. — Стефана Силинга помнишь?
— Ещё бы! — Бушуев встревоженно взглянул на Артура. — Что с ним?..
— Только благодаря ему я по земле хожу, Паша, — глухо ответил Тураев. — Видишь — шевелю ногами, руками, говорю с тобой. А он… Не знаю, сможет ли ходить, но говорить уже точно никогда не будет. Ему Князь Серебряный, ныне, кстати, уже покойный, приказал язык вырвать…
— Да ты что?! — Бушуев покачнулся и едва не упал с платформы на рельсы. Артур грубо дёрнул его за локоть. — Как это… язык? Почему?..
— За то, что молчал. Неделю молчал, понимаешь? Аргент первейший мясник был, его вся «братва» боялась. Так что Возыхов теперь — твой второй отец, раз увёз тебя у них из-под носа. Извини, я потом подробнее расскажу; сейчас сил нет. Но главное ты уже знаешь. Думаю, пока хватит, чтобы оценить ситуацию. Как я сказал, Аргента генералы загасили, чтобы стрелки на него перевести. А я хочу, чтобы они за свои подвиги сами ответили! Стефана-то бандюкам они передали — факт. А перед тем задержали, публично обвинив в убийстве, которого он не совершал. Собирались через него на меня и на досье выйти, но парень не раскололся. Досье сохранилось и уже пошло в работу. А Стефан выжил чудом. Его уже в мусорке везли, чтобы на свалке похоронить. Там, как в болоте — надёжно. Из земли и из реки достать можно, а оттуда — нет. Мы с тобой, Пашка, уже тем гордиться можем, что знали его…
Бушуев, похоже, уже вообще лишился дара речи. Когда к платформе подошла электричка, он явно не понял, что это такое, как нужно себя вести. Люди полезли в тамбур. Вместе с ними вошли и Артур с Павлом; и ещё долго тягостно молчали. Проследовав по проходу из конца в конец вагона, они нашли себе подходящее место — рядом, в дальнем углу.
Только после этого Бушуев разжал челюсти.
— Блин, просто в голову не влазит! Кто этот Князь Серебряный?
— Я тебе потом расскажу — сейчас у нас другие заботы. Как видишь, счёт имеется и у меня, и у тебя. И ещё у многих, которые будут нам благодарны. Обязательно будут, даже не зная всех деталей…
