— Я помог ему раньше, в девяносто седьмом. Тогда Модернист убийцей не был и сам демонстративно сторонился «мокрушников». Его отец как раз в Северодвинске от рака умирал, и я отпустил сына попрощаться. Рисковал здорово — ведь Модернист мог и не вернуться оттуда, сбежать за границу. Нет, вернулся, потому что слово мне дал и по-блатному побожился. И тогда я взял его под стражу, хотя должен был на три дня раньше. Впрочем, в тот раз он быстро освободился. Авторитетные эксперты заявили, что человек с его комплекцией, как и с любой другой, не мог пробраться сквозь все запоры и уволочь двадцать коробок с компьютерами. Ты познакомился с ним через два года после этого, а тогда Игорь уже буквально до тонкостей отработал технологию проникновения в любое место. Ему и кличку дали за то, что пользовался новыми и в то же время крайне примитивными способами нейтрализации охранных систем. Магниты на дверях залеплял скотчем, на датчики надевал коробки из-под сока. Сейфовые двери каким-то особым образом сдвигал так, что, не повреждая замков, пролезал в образовавшуюся щель. Он всё демонстрировал экспертам, уже после убийства охранников, но я этим делом не занимался. Модернист клялся, что и стрелять-то толком не умел. Просто напугать их хотел, чтобы отстали. Но у него всегда получалось то, перед чем пасовали другие. И я хочу этот его криминальный талант хоть раз использовать в благородных целях. Ему не придётся на сей раз стрелять и даже воровать. Ему нужно проникнуть в сильно охраняемую виллу на Рублёвке, но ничего оттуда не брать. Наоборот, нужно оставить там, где скажу, те вещички, которые я ему передам. Главная его задача — не попасться при исполнении и не заложить меня, да и тебя тоже. Не хочу, чтобы мы с тобой снова в камерах гнили, а генералы новые звёзды ловили на погоны. Я выбрал Модерниста для дела, которое важнее жизни. Кстати, собой-то я давно не дорожу. Просто хочу поквитаться за Стефана, за друга моего Лёвку. За Влада Пирожинского и других, которых они раздавили между прочим, как тараканов. Кстати, Модернист не только гениально воровал, он ещё и судьбу умел предсказывать. Мне сказал: «Ты — правильный мент, я таких уважаю. Но долго в системе не продержишься, перемелет она тебя…» Как в воду глядел! — Артур пихнул Бушуева кулаком в бок. — Пойдём, покурим!
— Пойдём! — обрадовался Павел, у которого от желания затянуться изо рта уже побежала слюна.
Пошатываясь и хватаясь за спинки сидений, они вышли в тамбур. И после, закурив, сквозь стеклянные двери внимательно осмотрели весь вагон, но никто и пассажиров не обращал на них внимания. Похоже, слежки действительно не было, не Артур всё равно не расслаблялся. Возвращаться на старое место он не захотел, и потому потянул Бушуева за собой в другой вагон, более пустой и холодный.
— Я обязательно расскажу Модернисту про Стефана, и про других тоже… — Бушуев боком присел на скамейку у входа, а Артур устроился напротив. — Тогда он точно возьмётся за дело. Много говорить не надо. Он понятливый, шельма! Но вблудную точно работать не станет…
— Расскажи.
Артур вдруг почувствовал озноб, спрятал кисти рук в рукава насквозь промокшей куртки. Только бы не свалиться сейчас, когда ещё ничего не сделано, и даже нет договорённости с Модернистом! А потом пусть бы хоть умереть, но только жаль расставаться с Сибиллой!..
— Об одном прошу, Павел. Не забудь за разговорами, зачем в действительности пришёл к нему. И постарайся пригласить Модерниста в ту самую квартиру, куда мы едем сейчас. За ним могут следить, а я не хочу, чтобы меня застали у него дома. За хату не бойся — он там и гвоздика не скоммуниздит. Я за это головой ручаюсь! И визит его по совершенно незнакомому адресу вряд ли напряжёт «наружку». Придётся тебе поверить мне на слово… — Артур чувствовал, что озноб усиливается, и поэтому торопился. — Скоро выходить-то? Что там у нас? — Он повернул голову, и боль стрельнула в бровь. — «Девяткино»… Это уже Питер?
— Формально область, но метро уже подходит, — объяснил Бушуев, и Артур облегчённо вздохнул. — Скоро будем на месте, а там поглядим. Самих бы нас за воров не приняли, когда станем двери отпирать. Ты уж помоги мне, майор, по старой дружбе, а то Модерниста придётся звать раньше времени.
Павел, наморщив лоб под пепельной чёлкой, смотрел, как выходят на платформу одни пассажиры, поднимаются в вагон другие. Над городом опять потемнело, и на стёкла полетели капли дождя.
— Там видно будет, — коротко ответил Тураев, мечтая только о горячем чае и ванне, где есть ещё шанс прогреться. — Два раза мне сегодня уже повезло. Будем надеяться, свезёт и в третий. Ну а положен ли нам четвёртый, решать Господу Богу…
Семейство, состоящее из двух пенсионеров, их внука и собаки, поднялось и торжественно проследовало мимо Тураева с Бушуевым к выходу. Стукнула входная стрелка под полом вагона — электричка затормозила у станции «Ручьи»…
Глава 8
— Алексей Григорьевич, расскажите же, наконец, что это за Аргент такой! Вся Москва слухами полнится. И вам, гляжу, он даже из могилы гадит. Уже в прессе склоняют ваши с братом имена — якобы вы крышевали преступный бизнес разнообразного направления. Вроде, и игорный там был, и женщины непотребные, и даже наркотики… Прямо многостаночники какие-то, герои криминального труда!
Молодой красивый брюнет с несколько женственным лицом, попивая зелёный чай с лимоном, очень дружелюбно беседовал со старшим Василенко. Третьим в их компании был функционер правящей партии, который до сих пор вставил от силы пять слов.
— Кстати, почему Кирилла Григорьевича нет?
— Он мечтал увидеться с вами, но этой ночью внезапно заболел.
Алексей и сам чувствовал себя не очень хорошо, но на столь важную встречу всё же прибыл. Нельзя было терять блистательный шанс выскочить из ямы, куда их, как ни крути, загнал Тураев.
— Я брату дословно передам весь разговор — обещаю…
Во рту у Алексея внезапно появился какой-то мерзкий металлический привкус, и он украдкой сплюнул в платок.
— Очень жаль! — Брюнет сочувственной покачал головой. — Грипп?..
— Даже не знаю. Он действительно два дня провёл в клинике на обследовании. Возможно, там и заразился. Говорит, что очень болит поясница. Жар, рвота, даже бред ночью был. Обычная простуда не помешала бы ему явиться на встречу, — заверил собеседника Алексей. — Брат действительно очень плох. Жена от него не отходит…
— Что ж, желаю ему скорейшего выздоровления! — Брюнет снова отпил зелёного чаю. — Надеюсь, на следующий раз мы соберёмся здесь в более широком кругу. Но, прежде чем сделать вам заготовленное предложение, я хочу узнать, что за злодей вас оболгал публично. Ведь даже в зарубежной прессе вашу фамилию на все лады склоняют, связывают даже с африканскими и афганскими наркоторговцами. Не удивлюсь, если всплывут Медельинский картель и «Аль-Каида!», — пошутил брюнет, с интересом разглядывая бледно-серое, но всё же красивое, мужественное лицо генерала. — Честно говоря, я просматривал эти документы со смешанным чувством ужаса и азарта. Настоящий триллер — набитые скелетами могилы, многомиллионные счета в оффшорах, дворцы в Арабских Эмиратах, даже частные субмарины! Вам, Алексей Григорьевич, и работать-то, наверное, некогда было при такой нагрузке! Тогда позвольте спросить — откуда у вас столько наград, преимущественно боевых? — Брюнет указал на планки, украшающие китель Василенко. — К тому же вы давно носите звание Героя России. Ещё с первой чеченской, если не ошибаюсь? Как вас только на всё хватает, ума не приложу!
