Вычислить этого благодетеля теперь проще пареной репы при возможностях заинтересованных лиц. Правда, Егор не назвал имена, и в таких случаях всегда можно сказать, что Бушуев имел в виду другой случай и не того человека. Но это — честности. Главное, что проявилась цепочка: Бушуев — Силинг — неизвестный «мистер Икс», который, судя по всему, ими и руководит. Вряд ли пятнадцатилетний мальчишка может верховодить в этом проекте. Значит, искать следует сначала Бушуева, а после — его спасителя.
Чтобы не было недоговорок и ошибок, надо выяснить имя. Пусть весь Главк ставят на ноги и вычисляют координатора, отрабатывают связи между членами группы. Но она, Диана, им здесь не помощница. Свою часть работа она выполнила, не посчитавшись даже с чужой смертью. Алексей Григорьевич будет доволен. Он похлопочет перед Дианиным шефом о поощрении, о повышении по службе. А Диана попросит две недели в счёт отпуска и уедет в Таиланд или Бали. Из зимы попадёт в лето и оттает душой…
— Туда нельзя, слышите?! — донёсся из-за двери голос медсестры, сделавшей роковой укол. — Доктор сказал, что нельзя! Ну и что — приёмный час? Савелий Ионович, выйдите сюда, пожалуйста!
— Да, сейчас!
Врач, который ещё совсем недавно ходил бодро, по-военному, теперь еле выбрался из палаты и увидел молодую женщину с девочкой лет пяти. По его лицу мгновенно побежали мурашки, а вместо базилики с кедром от него запахло потом. В справочном ещё ничего не знают, и потому никто не задержал жену и дочку Зимина.
— Татьяна… Да?
Савелий Ионович изо всех сил пытался вспомнить имя молодой вдовы, которая о смене своего семейного положения ещё не ведала.
— И Тонечка?..
— Да-да! — закивала головой женщина и поправила на плечах халатик.
В одной руке она держала яркий пакет-майку, набитый кульками и банками, а другой сжимала пальчики дочери.
— Мы к Егору Зимину. Нам сказали, что можно его повидать ненадолго. У него в больнице даже никаких вещей нет, и одежды тоже… С улицы «скорая» забрала, соседка сказала…
— Таня, он умер, — неожиданно для себя самого сказал врач.
Доктор намеревался поступить, как всегда, — отвести вдову в свой кабинет, усадить в кресло, незаметно приготовить валерьянку. Но сейчас чувствовал, что не в силах сделать всё это, и ощущение собственной вины не позволяет вести себя профессионально-участливо.
Татьяна вздрогнула, будто к ней прикоснулись раскалённым железом. Зрачки её мгновенно расширились — как у лежащего в палате мужа. Девочка чертила ножкой, переобутой в летнюю туфельку, на плиточном полу какие-то мудрёные фигуры, и даже не подняла голову, когда мать покачнулась и едва не упала. Врач вовремя схватил её за локоть.
— Как… умер? — Таня покрепче сжала в кулаке ручки пакета. — Я только что узнавала внизу… мне ничего не сообщили. Сказали, у него был следователь, но уже должен уехать…
— Это произошло совсем недавно и совершенно неожиданно. Аллергическая реакция организма. Я вам потом всё объясню. Состояние развивается так быстро, что при всём желании можно не успеть принять меры. Здесь именно этот случай и имел место. Примите мои самые искренние соболезнования, Танечка. Он уже шёл на поправку, но… Организм дал сбой.
— Но его… пытались реанимировать? Можно было спасти?
Таня прижимала к своему боку светлую, в кудряшках, головку дочери.
— Мы сделали всё, что могли. Поверьте, нам тоже тяжело в таких случаях бывает. Реанимационные мероприятия не всегда успешны. — Врач ни на секунду не забывал, как всё было в реальности, и потому спешил закончить разговор. — Точная причина смерти будет названа после вскрытия. Мы ещё побеседуем с вами попозже. А сейчас, извините, я не могу пропустить вас с ребёнком в палату…
Больше всего на свете Савелий Ионович боялся, что Зимина сейчас расплачется, раскричится, начнёт качать права и побежит по начальству. Но она вдруг поникла, и сумка в её руке будто потяжелела в десять раз. Тонечка попрыгала на одной ножке и, закинув голову, посмотрела в мрачное лицо врача светло-карими весёлыми глазами.
— Он… там? — Таня взглянула на дверь в палату.
— Да, он там. Сейчас его увезут. Если хотите, пройдёмте в кабинет. Вам не нужно сейчас здесь присутствовать.
— Мам, ну когда мы к папе пойдём? — вдруг закричала Тонечка, которой надоело ждать. — Он мне «мультяшки» обещал купить, когда приедем!
— Погоди, доча, не кричи.
Татьяна, наморщив лоб, пыталась привыкнуть к своему вдовству, осмыслить слова врача; но не могла.
— Какие «мультяшки» в больнице? Я потом тебе куплю.
— Обещал купить, а сам в больницу лёг! — пробурчала Тонечка, выписывая тоненькими ножками восьмёрки и нули.
Одетая в вязаную, жёлтую с чёрными полосками, кофточку, она походила на неутомимую пчёлку. Над её капюшоном торчали усики с шариками на концах. Татьяна, худощавая блондинка с волосами до плеч, несмотря на молодость, отмеченная печатью тяжкой женской доли, смотрела на своего резвящегося ребёнка серыми, полными слёз глазами.
— Простите, что вмешиваюсь в ваш разговор. — Диана старалась улыбаться как можно приветливее. — Я — следователь прокуратуры. Приехала допросить Егора Владимировича по поводу того самого происшествия на парковке. Он успел дать, показания, но, как видно, переволновался. Воспоминания, сами понимаете, не из приятных, а пришлось восстанавливать мельчайшие подробности. Ему сделали укол, чтобы успокоить. Всё, как раньше, поэтому никто не ожидал. Я — в первую очередь! Это было ужасно! — Диана взглянула в измученное лицо вдовы Егора. — Я собиралась уходить. Он заснул. И вдруг захрипел… Сказал только, что будто камень на груди лежит. Вдох получается, а выдох — нет. Прошло всего несколько минут. Я сразу же кликнула сестру, послала за доктором. Но, к сожалению, оказалось поздно. Вы не смотрите на меня так, Татьяна. Через некоторое время вы могли оказаться рядом с ним…
Диана взяла ребёнка за другую ручку, и Тоня, обрадованная вниманием красивой тёти, просияла до ушей, показав мелкие молочные зубки. Татьяна молчала — голос Дианы доносился до неё, как сквозь вату.
— Егор Владимирович говорил, что собирался дочери купить мультики. Как там? «Минипуты? Вроде бы ещё «Пчела Майя», «Летучий корабль»…
— Ещё «Добрыня Никитич и Змей Горыныч!» — подсказала Тонечка.
— А как зовут твоего котёнка? — продолжала Диана, наклоняясь к девочке. — Папа и про него говорил…
— Его зовут Мартин. Мы ему игрушечную мышь привезли, а старую он погрыз!
Тонечка была рада поболтать с Дианой, которая старалась не смотреть в глаза вдове и преувеличенно-оживлённо интересовалась делами ребёнка.
— Папка ему когтеточку сделал. Пень верёвкой обкрутил и приклеил…
Услышав слова дочери, Таня зарыдала, раскачиваясь из стороны в сторону. Савелий Ионович, боясь, что санитарам придётся вывозить тело в её присутствии, осторожно кашлянул.
