Алексей, уже не глядя ни на белого от гнева Аргента, хлопнул брата по плечу.
— Я спать пойду, завтра на службу рано ехать. И к совещанию у министра готовиться нужно. А ты Серёгу выпусти из «тёщиной комнаты» и подбери сопровождающих для наших гостей. Один из них Питер должен знать.
Алексей всё же протянул руку Аргенту, и тот ответил вялым пожатием.
— Спокойной ночи! — сказал генерал-лейтенант милиции своему брату и главарю банды, после чего чётким, уверенным шагом вышел из кабинета.
Аргент, прищурившись, проводил его взглядом до дверей, а после вышел сам. Да, здесь братья вполне могут быть откровенными — и между собой, и со своими гостями. Грандиозная «хата» на Чистых Прудах ежедневно проверялась на наличие «жучков» и была оборудована глушилками любых сигналов, которые могли как-то повредить жителям апартаментов.
Артур Тураев проснулся поздним вечером и не сразу понял, где находится. Он смертельно устал за последние дни, делая одновременно несколько дел и не имея возможности спокойно осмысливать ситуацию. Он лежал на широкой, но короткой кровати, над которой низко свисала люстра под хрусталь, утыканная электрическими свечами.
Сейчас ни одна из свечей не горела, и комната в старом московском доме освещалась лишь уличными фонарями. Спинка кровати, как и стоящие тут же кресла, была обиТа полосатым шёлком, кстати, достаточно пропылённым, как и завитушки деревянных частей мебели.
Тураев приподнялся на локте, потёр лоб и вспомнил, как вёз его сюда из области сверкающий джип цыганского барона. Тот уговорил-таки бывшего майора милиции отметить удачное завершение переговоров. Большая часть похищенного у Эмилии Рубановой была возвращена её родителям. А о навсегда исчезнувших «цацках» мать с отцом решили впредь не вспоминать, здраво рассудив, что барону за содействие в поисках полагается гонорар.
Артур сел на постели, подобрал с пола упавшие подушки — все с кистями и воланами. Нагнувшись, он сам едва не соскользнул вниз по тяжёлому блестящему пледу. Потом, опершись на руки, уселся поудобнее, и только тут окончательно пришёл в себя.
Первым делом он вспомнил, что квартира эта находится недалеко от площади Трёх вокзалов, что было непременным условием при выборе конспиративной «точки». Неизвестно, какой горе-дизайнер оформлял это жилище, или здесь потрудился некий креативный доброволец, но выглядело убранство ужасно. Совершенно не нужный полог, тоже со складками и бахромой, причём не над всей кроватью, а только над изголовьем; несколько старинных ламп, включая керосиновую, — и это кроме люстры!
Множество фотографий и картин, все в рамах — кованых, резных, даже украшенных полудрагоценными камнями — превращало комнату в лавку старьевщика. Вопиющую эклектичность обстановки подчёркивали старинный сундучок и ротанговый столик.
Цыганская кухня тоже не нравилась Тураеву, хоть и пришлось усиленно нахваливать стряпню толстых тёток в цветных юбках. Во рту, в пищеводе, в желудке все горело от перца и прочих специй; зверски хотелось пить, причём непременно ведро ледяной воды. А вот есть, считал Тураев, не захочется ещё очень долго. Сама мысль о том, что после цыганского угощения можно положить в рот хоть крошу хлеба, вызывала тихий ужас.
Суп-гуляш «Хобе», не только с перцем «чили» и прочими пряностями, но ещё и с салом, буквально подступал к горлу, грозя вылиться наружу. Было, наверное, достаточно и одного этого творения древнего народа, так пришлось ещё отведать баранины с капустой и помидоров с брынзой, да несколько раз поднять стакан с красным вином, чтобы не обидеть хозяина.
Кроме барона, поприветствовать Тураева явилось ещё несколько уважаемых в таборе людей, не считая молодняка и совсем крохотных детишек. Азартно прыгая вокруг Артура, они между делом норовили залезть в его карманы. Остальные ромалы вели себя вполне прилично.
Гость с удивлением заметил у барона «голдвишевский» мобильник из жёлтого золота с бриллиантами. Не отставали и прочие желающие лишний раз отблагодарить Тураева за услугу, оказанную в уже далёком девяносто восьмом году. Скрепя сердце, Артур отказался от такого же «голдвиша», только платинового, который цыгане хотели вручить ему на память и в знак уважения. Круто, конечно, было бы разговаривать по такой «трубе» на АЗС! Только слишком уж экзотически выглядел бы рабочий в заляпанном маслом комбинезоне, с платиновым мобильником в грязной руке…
Жадно припав к горлышку бутылки с негазированной родниковой водой, найденной на кухонном столе, Артур воображал себя в сиянии бриллиантов и одновременно — в брызгах радужной от разлитого бензина лужи. Да, Ольгу, пожалуй, кондрашка хватила бы в этом случае. Получается, она рядом со своим заправщиком — голь перекатная!..
Выпив сразу полбутылки и почувствовав значительное облегчение, Тураев улёгся обратно на кровать, ругая себя за то, что не прихватил постельное бельё. Может, в сундучок и в шкафы заглянуть? Невероятно, чтобы во всей квартире не нашлось ничего пригодного! И кто бы сказал, сколько времени придётся здесь проторчать! Может, несколько часов, а, может, все три дня до следующей смены.
Всё зависит от того, как склеится у Рубановых. Глава семьи, крупный функционер в системе Метростроя, сразу же предложил Тураеву деньги за поиски украденных у его легковерной доченьки драгоценностей и мехов, но Артур предложил рассчитаться иначе.
Изучая трещинки на высоком лепном потолке, Артур расслабленно думал о том, что, по крайней мере, один из вопросов решён. Пришлось, конечно, после двенадцатичасовой вахты на заправке тащиться в табор. И не только выпивать с цыганами и кушать их стряпню, но ещё и посещать начальную школу для детишек, половина из которых уже состояла в браке, а друга была помолвлена.
Потом барон через окно своего краснокирпичного особняка показал Артуру толпу женщин в грязных куртках, свалявшихся пуховых платках, цветных юбках и разбитых сапогах. На руках и за спинами цыганок были дети помладше, а старшие толпились тут же. В основном это были девочки, наверное, отличницы из той самой школы, которые учились к матерей их хитроумному ремеслу.
— Вот им она и шубы, и «брюлики» отдала!
Барон, попыхивая трубкой с золотым чубуком, указывал на женщин через пуленепробиваемое стекло. На его толстом, заросшем чёрным волосом пальце сверкал огромный перстень — в тон мобильнику. Табор промышлял и наркотиками, поэтому барон оказался столь сговорчивым, и Артур понимал это.
— Сама же из дома вынесла! Ей у больницы предложили погадать. Она там уколы делала — лечилась от несчастной любви. По парню сохнет, жить без него не может, а он — ноль внимания! Девчонка — красавица, пятнадцать лет! Ой, мне бы такую жену!
Выпуклые чёрные глаза барона восторженно сверкали, как показалось Артуру, ярче бриллиантов.
— Раиса, вон она, впереди стоит, сказала, что сделает приворот на вещи. Нужно отдать их на время, а потом надеть, и парень будет её — навсегда! Только не дешёвые тряпки нужны для приворота, а дорогие, лучше всего меха и украшения. Но не деньги, нет, не деньги! Потом заплатишь, если захочешь. А нет — и не надо. Такой красавице не грех даром помочь, а то ведь зачахнешь ты, девка, до смерти!
