Один из парней осторожно открыл рамы, поймал болтающийся на груди бинокль, но Борис что-то опять сказал ему на ухо. Парень поспешно полез в спортивную сумку, висящую на плече, достал тёмную, похожую на пивную, бутылку. Неужели решили пикник устроить под окнами? Но почему тогда смотрели в бинокль, вернее, хотели смотреть?
Перед тем, как забраться на подоконник, Алиса сунула под одеяло баул со своими вещами. Пусть Гуля думает, что подружка накрылась с головой. А то заметит, что постель пустая, разволнуется, поднимет переполох. Много раз такая хитрость удавалась ещё в детстве, когда Алиса сама жила в лагере или гостила в деревне у дальних родственников. Её укладывали спать, а она не хотела. Совала вместо себя под одеяло большую мягкую вещь, вроде валика от оттоманки, и получала желанную свободу…
Борис вернулся к двери, а незнакомец, чиркнув зажигалкой, швырнул бутылку в окно. Вот оно что! Они хотят устроить пожар… Гулька, бедная, что же с ней теперь будет?! Не её ведь хотели сжечь! О ней просто забыли. Лес рубят — щепки летят… По Алисину душу пожаловали эти выродки. Теперь уже по Алисину…
Пока они не знают, что предполагаемая жертва опять видит их со стороны, уже во второй раз. Думают, что Алиса сладко спит и не успеет проснуться. А потом куда направят стопы убийцы? К Дениске? Конечно же, к нему! Мальчик — второй свидетель, пусть ему только восемь лет. Значит, Суслопарова пообещала их защитить и сдала с потрохами. Интересно сколько она огребла за это? Или её запугали? Теперь уже неважно.
Гулька, Гуленька… Прости меня. Я не хотела! Я повинна в том, что у тебя уже никогда не будет свадьбы! Но я не могу помочь тебе, подружка моя! Только погибну сама, но тебя не спасу. И Дениску сгублю… Его обязательно нужно вытащить из постели, выдернуть с территории лагеря, где-то спрятать. Где = решим потом. Сейчас главное — добежать до палаты малышей раньше этих ублюдков, не дать им похитить или убить Дениса…
Из окна вожатской вырвался язык пламени — какого-то особого, сверкающе-голубого, как молния. Борис спокойно стоял у дверей, следил, что никто не выскочил на улицу. Но Гуля, видимо, даже не проснулась, потому что не попыталась открыть задвижку или выпрыгнуть на клумбу. Все пути к спасению оказались перекрыты. Алиса Янина, широко раскрыв рот в немом вопле, стояла в кустах. А потом помчалась прочь от пылающего домика к детским корпусам.
Она позабыла о своей немочи, о головной боли, об ознобе. Шёпотом повторяя безумные клятвы отомстить, покарать, она бежала туда, где в кроватке смирно спал Дениска. К нему вот-вот должны были явиться убийцы. Надо удирать немедленно, несмотря на то, что документов и денег больше нет. Всё осталось там, в бауле и тумбочке. Документы Дениса находятся в административном корпусе, в сейфе, под замком. Значит, они останутся в лагере. Вытащить их невозможно. Есть ли у Дениса в палате деньги, неизвестно. Но ничего, в Комарово за три года появилось много знакомых ребят, одолжат. Лишь бы незамеченными улизнуть из лагеря и где-то отсидеться до утра.
Как вихрь. Алиса пронеслась по асфальтированным дорожкам, взлетела на крыльцо детского корпуса. По правилам внутреннего распорядка она могла в любое время появляться в палатах своих подопечных. Для этого имела ключи от дверей корпуса и спален, которые на общем брелоке хранила в кармане куртки. Никакого охранника у дверей не было — значит, договор с ними никто не заключал. Но теперь и так ясно, кто курил под фонарём у вожатской…
Нужно торопиться. Разгорающийся пожар разбудит лагерь, и тогда уже будет не сбежать.
— Удираем, как будто сами совершили преступление. По крайней мере, я…
Алиса постояла немного на ступеньках, отдышалась. Потом отперла дверь в корпус. О том, как она сейчас выглядит, девушка не думала — это не имело значения. Только бы Денис сразу проснулся! Его нужно успеть одеть, вывести за проходную. Да так, что никто не заметил, — ни здесь, ни в посёлке, что ещё важнее. Алиса теперь не верила милиции, от которой, несмотря на все слухи и публикации в прессе, всё же ждала защиты. Куда бежать утром, она не представляла. Но надеялась на помощь знакомого парня, который в этом сезоне работал станционным барменом.
Нужно позабыть на время о Гульдар, о кошмаре, только что случившемся в их вожатской. Но всё равно ей чудилось, что по полу, под ногами, ползёт дым. Что на стенах пляшут отсветы огня, и издалека доносится истошный Гулькин крик. Алиса зажала уши, и ключи громыхнули в связке.
Нет-нет, все страдания потом, потому что более ни один человек не должен погибнуть по её вине. Мальчика Алисе, пусть ценой собственной жизни, нужно спасать. Она виновата. Она доверилась подлюге Суслопаровой. Раскатала губу, как последняя лохушка. Купилась на солидный возраст, на материнскую ласку, на показную душевность…
Надо было обратить внимание на другое — на то, что следователь всё время кивает, ведёт себя подобострастно, а глаза пустые. Нет, ещё раньше надо было насторожиться… Когда она проверила в паспорте страничку «Семейное положение». Зачем ей это? Сплетница, любопытная стерва! Прикидывала, небось, сколько получит за своё предательство. Проверяла, нет ли у Алисы мужа и детей, чтобы использовать их при шантаже?
Да нет, Суслопарова тогда ещё не знала, что потребуется кого-то там шантажировать. Но нездоровый интерес к чужой личной жизни говорил о ней больше, чем все эти улыбки, кивки и рассуждения о справедливости. «Добрая, отзывчивая, всегда готовая прийти на помощь!» — подумала Алиса Янина, когда следователь Суслопарова поблагодарила её за отвагу, за честность, за милосердие.
А теперь?.. Теперь, получается, своей болтливостью Алиса погубила ни в чём не повинного человека, подругу, которая даже не знала о происшедшем в лесу. Остаётся надеяться, что Гулька не успела проснуться и что-то понять. Но надо, чтобы успел проснуться Денис, иначе всё пропало. Он ребёнок смышлёный, но всё же ребёнок…
Алиса отомкнула дверь палаты, на носочках прокралась в просторное помещение, уставленное рядами маленьких кроваток. Восьмилетние мальчики спали, все в разных позах, но одинаково крепко. Алиса, дыша через раз, пробралась к постельке Дениса, в угол у окна, и присела на краешек стула.
Мальчик спал, накрывшись одеялом с головой, свернувшись калачиком — как все дети, которым не хватает любви, тепла, внимания. Алиса взглянула в окно и вздрогнула — по стеклу действительно метались отсветы огня.
— Дениска, вставай! Только тихо! Мы сейчас уезжаем. Пока ни о чём меня не спрашивай. Одевайся!
Алиса наклонилась над мальчиком и тронула его за плечо. Затравленно оглянулась и увидела, что остальные дети не зашевелились, не открыли глаза.
— Уезжаем? — Денис ничуть не удивился, увидев Алису посреди ночи в палате, чего раньше никогда не бывало. — Мама приехала?
— Нет. Но мы сейчас же должны уйти отсюда. Одевайся, я тебе помогу. Только тихо, умоляю тебя! Собирайся!
Алиса стащила с мальчика одеяло. Потом помогла ему надеть джинсы, футболку, свитер. Куртка оказалась заперта в другом шкафу, и о ней пришлось забыть. Денис, обрадованный перспективой сейчас же покинуть осточертевший лагерь, не заставил себя упрашивать. Он нырнул под кровать, достал кроссовки на липучках, проворно обулся.
