Оба некоторое время молчали. В зловещей тишине тикали настенные часы, словно напоминая о безвозвратно уходящем времени. Потом Денис вдруг двумя кулаками стукнул себя по исцарапанным коленкам.
— Блин, придумал! Мне Октябрина рассказывала! Её брат сводный на милицию работал… Он знаешь, как делал? Маскировался, переодеваясь в девчонку…
— Глупости какие! — Алиса сначала хотела отмахнуться, но запнулась. — Сколько ему лет тогда было?
— Тоже восемь, как мне! — горячо сказал Денис.
— В восемь лет работал на милицию? — усомнилась девушка.
— Вообще-то на агентство, где Оксана Валерьевна служит… Так получилось. Надо было наблюдать… Короче, его посылали. Без проблем!
— И куда он пробирался таким образом? — удивилась Алиса.
— Я не знаю. — Денис явно не хотел углубляться в эту тему. — У мамы платье есть, девчоночье. Она его носила, когда маленькая была. И панамка… Меня никто не узнает, в натуре! Вот увидишь!
— А вдруг сейчас такие платья не носят? Как бы не заподозрили! — Алиса всё прикидывала и взвешивала, но другого выхода не находила. Больше всего она боялась, что сейчас раздастся звонок в дверь. Или, того хуже, перехватят Людмилу Оленникову на подходе к дому. Людмила откроет дверь своим ключом и впустит в квартиру хоть милицию, хоть бандитов. И что тогда делать, неизвестно, особенно если в рюкзаке найдут купюры из заначки Светланы Лазаревны Оленниковой.
— Да здесь всякие приезжают в гости из других городов, обхохочешься! С бантами и в капроновых платьях! А это — летнее… Вот, гляди!
Денис выволок из глубины шкафа-купе клетчатый чемодан, достал розовое платьице из жатого сатина без рукавов, усеянное цветками и бабочками. Немного погодя, мальчик добавил к нему шляпку-панамку с пуговкой сзади. Одежда, как и предполагала Алиса, оказалась несколько старомодной, но для приехавшей из провинции девочки вполне подходила.
— У нас много иногородних летом бывает. Мы уезжаем, а они приезжают. — Денис, встряхнув платьице, деловито прикинул его на себя.
— Переодевайся быстро! — скомандовала Алиса. — И я сейчас тоже стану собираться. Да, кстати… Детское одеяльце и лента найдутся у вас?
— А зачем? — Денис, тем не менее, задумался. — Есть! Я своё отдам. А ленточку со шторы можно снять. Что ты делать хочешь?
На оригинальную идею Алису натолкнуло воспоминание о молодых матерях под балконом. А что если завернуть в одеяльце рюкзак, да и пронести его, как ребёнка? Только бы никто не привязался, не заговорил во дворе! Вряд ли вообще-то, её ведь не знают. И другого варианта побега всё равно нет; значит, надо пользоваться этим. А ещё раньше разработать два разных маршрута до станции метро «Лесная».
— Давай сюда одеяльце и ленточку. Рюкзак твой, чтобы его не узнали, завернём. К тому же дополнительная маскировка получается. Никто ведь не ждёт, что я буду с грудным ребёнком. Ты выскочишь минут через десять после меня. Наблюдать станешь с балкона, только потихоньку. Если со мной всё кончится нормально, закроешь дверь, ключ опустишь в почтовый ящик соседки. К ней не заходи, ни на что не отвлекайся. А если меня задержат, никуда не выбегай, оставайся дома и дожидайся маму. Ты маленький, тебе всё равно ничего не будет. Не пытайся мне помочь — это бесполезно. Уж если я на весь город прослыла сумасшедшей, — мстительно улыбнулась Алиса, — то и буду косить под такую.
— А если нормально сойдёт, куда потом? — Денис не хотел даже слышать о неудаче. — На метро? Но там же размыв…
— До «Лесной» отсюда идёт троллейбус, да? Вот я на него и сяду. Он по Гражданскому проспекту следует? — Алиса пыталась сообразить, как отсюда попасть на «Лесную», а перед этим — дворами пройти на остановку.
— Да, ходит, «тридцать первый» мимо Академки! Есть ещё маршрут «А», тоже нам подойдёт. Ты, как выйдешь из парадного, иди прямо, прямо… Через «Софью»…
— Что? — не поняла Алиса. — Через какую Софью?
— Это улица Софьи Ковалевской. И так пройдёшь до Гражданки. Не сверни только, а то заблудишься.
— А ты? — Алиса боялась отпускать восьмилетнего мальчика одного, но вести его с собой тоже не решалась.
— А я одной тайной дорогой добегу, она тоже на Гражданку выходит. По Карпинке, мимо леса. Мы там всё время в войну играем. Здесь аэродром в блокаду был, — горделиво сообщил Денис. — И Карпинка — это бывшая взлётная полоса. Там ещё стадион есть и спортивный дворец. Многие наши ребята ходят туда заниматься, загорают на травке… Там здоровый угол можно срезать, а потом тоже сесть на троллейбус. Ты мне денежку дай, а то ещё заберут в милицию! — Денис подпрыгивал от нетерпения, предвкушая полное опасностей путешествие. — Да ты не бойся, я сто раз там бегал! Ничтяк! И через улицу Верности тоже. Там трава высокая растёт, кусты. Никто меня не увидит. — Денис положил свой рюкзак на одеяльце. — Давай, заворачивай. Поглядим, что получится. У-у, ребёночек какой, будто настоящий!
Мальчик носился по квартире, как заведённый, хотя на сборы оставалось всё меньше времени.
— Ты всё-таки смотри на взрослых, когда будешь переходить дорогу по светофору. И в троллейбусе около тёток держись, чтобы думали, будто ты с ними.
Алиса плохо представляла, как ребёнок один проделает такой длинный путь.
— Собаки запросто перебегают. А я что, дурак? — обиделся Денис.
— Нет, ты не дурак. Ладно, хватит болтать. Будем собираться.
Алиса, как могла, завернула рюкзачок в простынку и одеяльце, перевязала ленточкой. Денис в соседней комнате стягивал с себя футболку и шорты, надевал платьице и шляпку.
Алиса застыла в недоумении, когда вместо Дениса в комнату вошла миловидная голубоглазая девочка с розовыми щёчками и ангельским выражением лица. Только бы к ней никакой педофил по дороге не пристал… то есть к нему… А так пройдёт. Бантики бы привязать, но у девочки могут быть и короткая стрижка. Здорово Денис сообразил — ни за что не догадаешься…
Внизу, у входа в магазин, всё так же тусовалась эта компания. Старухи рядом с ними менялись — не выдерживали жары, духоты. Отказывали ноги, становилось плохо с сердцем. Когда в дверях девятиэтажной кирпичной «точки» появилась длинноволосая блондинка с грудным ребёнком на руках, один из парней обратился к старухе — уже другой, худой, с торчащими изо рта железными зубами.
— А это что за краля? Видели её здесь когда-нибудь?
— Да не знаю! Понаехали тут к родственникам! — махнула рукой старуха, не проявляя к девушке никакого интереса. — Сейчас у нас много таких всяких болтается!..
Блондинка с ребёнком не спеша пошла по разбитой асфальтовой дорожке через просеку в сторону улицы Софьи Ковалевской. На всякий случай, её сфотографировали, но преследовать не стали.
А через пятнадцать минут на первом этаже опять остановился лифт. Из кабины выбежала девочка, бросила в почтовый ящик ключи. Потом на одной ножке проскакала мимо компании у магазина, юркнула в кусты.
