Книга Кросс на 700 километров, страница 62. Автор книги Инна Тронина

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Кросс на 700 километров»

Cтраница 62

Грилёв сразу же забывал про этих придурков и продолжал свою размеренную жизнь. Была у него и подруга, тоже бывшая рецидивистка Лёля. Оба жили в отдельных палатах, ходили друг к другу в гости, наносили визиты соседям — вместе и порознь. Бывало, что даже помогали ухаживать за психами, за лежачими. Особенно, конечно, Лёлька старалась, но иногда и Плешивому хотелось проявить себя с лучшей стороны. Сожительство своё они по-современному называли «гражданским браком», хотя прекрасно понимали, что это неправильно. Но изменять традициям оба не хотели, потому и не спешили оформлять отношения.

Да и зачем, ведь их жизнь после регистрации брака не изменилась бы, а выходить из интерната на волю ни Петя Плешивый, ни Лёля Жёлтая не собирались. Там у них не было ни жилья, ни родных. Они знали, что в конце концов местный парень-могильщик из тихих психов зароет их на кладбище в карьере. Поставят кресты, нацепят металлические бирки, занесут номера в книгу.

Но уже точно никто и никогда из-за них этой книгой не поинтересуется. Да и других, даже фраеров, не очень-то здесь ищут. Кто сам откинет хвост, кто повесится по пьянке, кого заделают — всё равно родственники, даже если имеются, не приедут в интернат и не попросят показать могилку. И то верно, чего взять с нищих? У них и трусы здесь казённые…

Пётр и Лёля решили всё-таки съехаться в одну комнату, взять себе трёхногую кошку. Несчастное животное искалечил надравшийся до белой горячки бывший клюквенник и барахольщик, отмотавший первый срок за убийство попа. Тот застал его в сельской церквушке во время кражи утвари. Падла откромсал кошке лапу финкой, но и сам на другой день удавился. Грилёв приютил кошку и долго её выхаживал, потому что других занятий для себя не нашёл.

Но неделю назад их жизнь круто изменилась. Ночью в интернате случился хипиш, прикатились на мотоциклах байкеры. Привезли девчонку лет двадцати и восьмилетнего пацана. Оба они были в жару, почти без сознания; девчонка оказалась ещё и пораненная. Тогда и пришлось Грилёву в спешном порядке съехаться с Лёлькой, а больным выделить свою палату. Других свободных помещений в интернате не нашлось.

Сашка Коваленко, пахан байкеровской кодлы, когда-то давно окончивший медицинское училище, в своё время принял почти безнадёжные роды у дочери директора их интерната. И в благодарность за это счастливый дед поклялся исполнять все желания Коваленко, какими бы они ни были. Схватки у роженицы начались до срока, прямо здесь, в интернате, зимой, когда никакая «скорая» не пробилась сквозь буран, а Коваленко как раз завернул в гости к Грилёву. И вот ведь как бывает — чужого ребёнка спас, а собственного потерял. В роддоме медсестра не ту капельницу младенцу поставила…

Правда, акушер до сих пор директора интерната не беспокоил. И только в прошлое воскресенье, вернее уже понедельничной ночью, привёз тех двоих. Подобрал бедолаг с дороги, замочил рога. Сказал, что больным людям надо помочь, вот только сообщать при них никуда не следует. В крайнем случае, надо связаться с ним. Сашкой Коваленко, а так — чтобы никакой самодеятельности.

— Вы сами знаете — я всякую дрянь к вам не притащу! — заверил Коваленко директора. Грилёв и Лёлька как раз освобождали комнату, поэтому всё и услышали. — За этих ручаюсь головой. Только вы уж мне их сберегите. Чтобы зэки ваши не обижали их, а старики с чистой биографией не настучали в милицию. Дней десять надо подержать их, пока не поправятся. Уважьте уж по старой памяти!

— А что это за люди, которые так милиции боятся? — удивился директор интерната, полный мужчина предпенсионного возраста. Сослали его сюда из Москвы за пьянство. Но, в целом, директор оказался дельный, заведение содержал неплохо.

— Я, конечно, приму их, не то повидал. Но всё же…

— Вы, Андрей Сергеевич, поймите, что милиция сейчас сама во многом ведёт себя как криминальная группировка. Круговая порука и с властями, и с бандитами. Ментов освобождают от наказания, чего бы они ни натворили. Карают лишь тех людей, у которых нет денег и связей. Таких, как эти страдальцы с обочины шоссе. Их преследуют не за то, что они совершили преступление, а потому, что они видели, как это сделали другие. Там мокруха была, причём двойная. Их никому нельзя показывать. Обещаете неделю покоя или нет?

— Сашка, ты не менжуйся! Мы же кенты с тобой. — Грилёв, который тащил узел со своим барахлом, вмешался в чужой разговор, что случалось крайне редко. — Извини, что вмазываюсь. Не знаю, что Андрей Сергеич тебе ответит, но сам обещаю, что ни одна сучара про твоих не тявкнет. А то со мной та блядва дело иметь будет. Мы, блатота, держим эту богадельню. И директор это знает. — Грилёв сурово взглянул на Андрея Сергеевича. Тот согласно кивнул. — Ни легавым, ли бандюкам никого не заложим, понял? Западло нам это. На моей хазе их никто не тронет. Мы легавым свой зефхер покажем. Вон, Лёлька моя за ними присмотрит, без кидняка. Галька-Дворняжка поможет. Девчонку к нам на днях привезли из детского интерната; собака её воспитала. Хорошая девка — не по-людски, по-собачьи живёт. А у собак никогда не будет такой пакости, как у людей. Собаки детей не обидят. И мы приглядим. Вытащим их, парень. Не сбляднули бы только фраера здешние!

Сейчас, через неделю, Пётр Грилёв уже знал, что обещание исполнил. Найдёныши выздоравливали, и вчера мальчонка отметил день рождения. По этому поводу зэки как следует вдели, но от драк воздержались. Надарили Дениске всяких поделок, включая пиковины, потому что всё равно ничего у них не было для мальца. Грилёв лично изъял у Дениски ножи и кастеты, оставил только безобидные игрушки, ложку и ветряную мельницу.

Сидя на корточках под сосной, он вспоминал, как они с Лёлькой попеременно дежурили около постелей метавшихся в жару девушки и мальчика, клали им на лбы тряпки с уксусом. Лёлька умело перевязывала Алисину неглубокую рану на плече, мазала её не только йодом, но и отваром из травок. Больше всего Лёльку растрогало то, что они в бреду звали своих мамочек.

Тогда Плешивый сказал подружке: «Мамочка — не мамочка, а отдавать властям их нельзя. Лучше нехай они потом к матерям тёплыми вернутся, чем сейчас — холодными». Он, старый зэк, всё понимал, потому и удерживал более эмоциональную Лёльку, которая порывалась бежать к телефону, звонить в Питер матерям этих детей.

Следил Грилёв и за тем, чтобы Галька-Дворняжка не болтала во дворе лишнего, и информация не ушла к бабкам-фраерам. Их, конечно, было запросто припугнуть. Но Грилёв не хотел рисковать понапрасну. И всё время валялась то в одной, то в другой постели трёхногая и трёхцветная беременная кошка Муська. Инвалидность, как видно, не помешала ей хорошо погулять.

Чернику Грилёв сейчас собирал для своих больных. Ходил и по малину, но почти ничего не принёс. Андрей Сергеевич Ерёмин, сам врач-терапевт, назначил найдёнышам лечение, а проводила процедуры Лёлька-Жёлтая, выплеснувшая на незнакомых детишек нерастраченную материнскую нежность. Только делать уколы вызывали медсестру, которой парочку представили как знакомых директора. Но она всегда лошила, пресмыкалась перед начальством, и вопросов не задавала. А Лёлька кипятила чайник, ночами укутывала больных в одеяла, даже раздобыла где-то редьку для растирания. И аккуратно записывала температуру больных, как велел делать Ерёмин.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация