— Вы хотите, чтобы я заплатил? Кому? Семье погибшей? Алисе Яниной? Кирееву? Бабенко? Кому именно? Или всем вместе? Я соглаасен, чёрт побери, согласен на всё! Только перестаньте тянуть из меня жилы… Пусть Маргарита успокоился — она мне уже достаточно жестоко отомстила. По её вине я лишился дочери. У Лизы в двадцать семь лет случился инсульт — из-за этих отвратительных звонков! Теперь я могу потерять и сына. Под угрозой моя карьера, репутация, деловые и дружеские связи. Что ей ещё надо? Жизнь мою?.. Или вы, при выполнении ваших условий, всё-таки поможете мне избавиться от домогательств этой женщины? Не томите, говорите всё сразу, а потом передайте условия Маргариты. Думаю, вы на настоящий момент в теме.
— Что касается требований Маргариты, то, похоже, ей действительно нужна именно ваша жизнь. На меньшее она не согласна. Но я постараюсь отговорить её от этой безумной затеи. С одним условием! Само собой, вы возместите ущерб всем, кто пострадал по вашей вине. Это семьи Ядвиги Бельдзейко и Гульдар Бариевой, Леонид Киреев, Алиса Янина. У Оксаны Бабенко только лишь стекло на кухне разбили — право, не стоит беспокоиться! Вот квартира Киреева пострадала сильно. Сумму мы обговорим после — я должен посоветоваться с членами семей пострадавших. Но вы должны выполнить ещё одну мою просьбу, причем немедленно, не сходя с этого места. Времени на раздумья я вам дать не могу. Да и не над чем здесь долго раздумывать. Раз слили тех семерых, восьмая вашу совесть не отяготит. Меня интересует Алевтина Суслопарова. Когда её завербовали? Насколько ценным кадром она являлась? Какие обстоятельства вынудили её работать на вас? Но в любом случае я требую, чтобы вы уничтожили её. Вам она больше не понадобится. Но если вы откажетесь выполнить это условие, Суслопарова будет со скандалом уволена из прокуратуры — в этом можете не сомневаться. Против неё немедленно возбудят уголовное дело. И дальше она предаст вас так же, как предала нас. Она выложит всё, что знает, подробно опишет каждый эпизод. Чтобы спасти свою шкуру, она заложит вас с потрохами. Потребуется очень много денег, чтобы отмыться. И я не могу дать гарантию, что деньги эти не пропадут впустую. Уж лучше избавиться от неё сейчас. Или вы другого мнения?
— Суслопарова пользуется в прокуратуре безупречной репутацией. Недавно у неё был юбилей, так желающие поздравить в очереди стояли. Цветами завалили весь кабинет. Это не я ей устроил, поверьте. Она умеет нравиться людям. Они доверяют Алевтине всё самое сокровенное. Такая нам и была нужна. Суслопарова высказывала недовольство низкой зарплатой, тяжёлой работой. У неё на руках был муж, который недавно скончался. Был милиционером, получил увечье при задержании вооружённой банды. Случилось это в конце восьмидесятых, на Кавказе. Сын переболел полиомиелитом, тоже остался инвалидом. Но всё-таки женился, у него двое детей. Можно сказать, вся семья на Алевтине. И я решил, что эта кандидатура подойдёт. Женщины-агенты всегда надёжнее мужчин — они более ответственны, привязаны к семье. Значит, сделают всё возможное ради благополучия родных и близких. Алевтина считает, что её муж пал жертвой своей принципиальности, а получил за это только орден-железку да почётную грамоту. Она хотела иметь более весомую отдачу от своей работы. Мы сотрудничали в течение десяти лет. Да, она была ценным кадром, — Зенькович и сам не заметил, как заговорил о Суслопаровой в прошедшем времени. — В пяти случаях буквально вытащила моих ребят со скамьи подсудимых. Передавала информацию, тормозила следствие, направляла или не направляла дела в суд — в зависимости от того, что мне было нужно. Алевтина подыскивала кандидатуры тех, кто должен был взять на себя чужие грехи. И работала с ними. Всего не перечислить, да вам, наверное, и ни к чему. Не все наши дела решались в Курортном районе. Но те, которые расследовались там, заканчивались наилучшим образом. В других районах Алю любили и всегда шли ей навстречу, охотно считались с её мнением. Начинала Алевтина с «угонного» бизнеса. Там работала целая бригада, причём в масштабе города. Брали «бабки» за развал несуществующих уголовных дел. С заведомыми нарушениями оформляли иномарки, которые поставлялись в Питер и в область. В доле была и таможня. Потом на покупателей заводились уголовные дела, за отмазку от которых те платили от четырёх до шести тысяч баксов. В Курортном районе за это отвечала Алевтина, даже когда он ещё был Сестрорецким. Принимали участие в мероприятиях и специально обученные адвокаты. И только потом, когда угонщиков замели с поличным, мы отмазали Алевтину за крупную сумму. Она оставалась нам должна, но и сама была не против помочь. Работала не за страх, а за совесть. Вы лучше меня знаете, какие полномочия у следователя прокуратуры, и что он может сделать для своих друзей. Скажу только, что много. И она старалась…
— Да, она старалась! — Озирский глубоко затянулся, чтобы не разразиться бранью, не проломить столик ударом своего каменного кулака. — Старалась, когда сдавала на верную смерть прекрасную девочку, решившую помочь следствию! Доверившуюся ей! Предательство доверившихся — по Данте самый страшный грех, последний круг Ада. Той ночью погибла Гульдар Бариева, семье которой вы тоже должны помочь. Она совсем немного не дожила до своей свадьбы. Без Суслопаровой не произошло бы ничего этого. Жила бы Ядвига Бельдзейко — красавица, спортсменка, наш товарищ. Она, как и Гульдар, вскоре должна была выйти замуж. У них вся жизнь была впереди, и к вашим проблемам они не имели отношения. Только чудом остался в живых Дениска Оленников. Ему восемь лет! Слышите? Восемь! И его не пощадила Суслопарова. Ещё один ребёнок заработал нервное потрясение — Оксанина дочка Октябрина. И вы её будете лечить, Академик! — Озирский впервые назвал Зеньковича так, демонстрируя его принадлежность к преступному миру. — Мать и бабушка Алисы Яниной были на волосок от смерти, когда месяц ничего не знали о своей девочке. Она же домашняя, чистая, невинная, умненькая! Они не привыкли ничего о ней не знать! Но вас я не виню, к вашей совести не взываю. Вы сами будете судить себя, Академик. И, надеюсь, осудите справедливо. Но я требую сделать с Суслопаровой то, что вы, не задумываясь, готовы были сделать с несчастными детьми! Что сделали, будем откровенны, со своей дочерью. Это даже в какой-то степени вызывает уважение. Перед вами все равны — такое редко бывает. Уничтожили вы и многих других, по какой-то причине помешавших вам. Я лично закрою ваш счёт, потому что вы нужны мне живым, Академик. Иначе кто же будет помогать пострадавшим? Ваш сын не должен это делать. Вам надо быть на свободе, чтобы распоряжаться собой и своими средствами…
Зенькович взглянул на Озирского как-то по-новому. Глаза его сверкнули жизнью, стали ясными и прозрачными. Озирский то ли случайно, то ли намеренно подсказал ему оптимальное решение так некстати заданной задачи. «Вы нужны мне живым!» — сказал сыщик, пытаясь, вероятно, успокоить свою жертву. И успокоил, только по-иному. Совсем не так, как хотел…
Евгений Романович взял «трубу», набрал номер Аристова. Озирский, не говоря более ни слова, внимательно следил за ним.
— Антон, приветствую тебя! — Академик старался, чтобы его голос звучал, как прежде, и не сквозила в нём обречённость. Не горчили его слова, не кипели подлые слёзы где-то в носу, выдавая истинные чувства. — Задействуй прямо сейчас план «А» на курорте. Понял меня? Немедленно! И сразу же доложить!
