Она согласилась на чудовищные съёмки для того, чтобы часто бывать в клубе, мелькать в коридорах, залах, даже в ванных комнатах. Также в планы Ани входило знакомство с девочками, работавшими здесь. Больше всего на свете она хотела выяснить, из-за кого тем вечером пришёл в ресторан Звягин.
Несмотря на недавнюю тяжкую утрату, Аня была невозмутима. С недавних пор она стала относиться к смерти философски, потому что сумела заглянуть за край и понять — ничего страшного там нет. Она любила дядю Юзю, привыкла к нему, скучала и ждала звонка. И в то же время сейчас, сидя в зимнем саду, думала о том, что долгов перед стариком у неё не осталось.
Синтия Эванс и Дои-сан заплатили ему за организацию встречи с Анной немалые проценты. Это позволило режиссёру наконец-то уйти на покой, не тревожиться более о благополучии своей маленькой семьи и внучатого племянника Макса. И не её вина, что дядя Юзя поехал в ресторан, что там произошла облава на наркодилеров, а бедное старое сердце не выдержало.
Аня не обидела дядю Юзю ни словом, ни делом, а спасти его своим молоком всё равно не смогла бы. Да ведь он шутил, когда болтал чепуху про Мао Цзэдуна! Никакого молока он не хотел, просто привык развлекать и эпатировать публику. А Анечка, его девонька, была для старика большим, чем зрители, друзья, коллеги, актёры и, тем более, клиенты. После жены Зины Анечка числилась второй. Дядя Юзя всегда твердил, что дочь Сёмы — это и его дочь. Через тринадцать лет после кончины своего первого папы Аня потеряла и второго…
От усталости и голода её слегка подташнивало, покачивало на коляске. Вдруг невероятно захотелось спать. Воспоминания о дяде Юзе навеяли инфернальное видение — Звягин, чёрная дырка пистолетного дула, вспыхнувший в нём огонёк. И дальше — Венеция, гондола, заходящее за морем солнце. В начале января она увидела пленительный и пугающий сон. Когда проснулась, позвонил дядя Юзя, пригласил в ресторан. Там Аня увидела Владимира. Это не могло быть случайностью.
Последует продолжение или нет? Как нужно было поступить? Просто рассказать обо всём Синтии Эванс или предпринять что-то ещё? Всё это время Ане казалось, что та встреча в ресторане была первой, но не последней. Их будет три. Именно три, не больше и не меньше. Несмотря на то, что с тех пор Аня Звягина здесь не видела и ничего о нём не слышала, она твёрдо знала — он рядом. И вскоре появится перед ней, потому что так нужно.
Кроме глухого траура с вуалью и шляпкой Аня была ещё и в парике, и в линзах. Такое условие она поставила перед Дои. Вместо блондинки Аня сделалась рыжей, её голубые глаза превратились в зелёные. Дои-сан, немного поломавшись, пошёл Ане навстречу, потому что она всё объяснила.
Огласка нежелательна, так как слишком много народу, в том числе и из московского бомонда, знают её в лицо. На самом деле, Аня боялась только Звягина, с которым могла запросто столкнуться в коридоре, в будуаре, в ресторане, на парковке.
Сегодня Катя испекла швейцарское фирменное печенье «Лепестки лотоса» — только что узнала рецепт и сразу же решила побаловать хозяйку. Утром Аня не успела съесть ничего кроме полупрозрачных сладких лепестков; запила их чашкой горячего кофе с молоком. Вторую чашку, чёрного и горького, Аня заказала уже после съёмок. Катино печенье было у неё с собой. Когда жевала «Лепестки лотоса», вспоминала и няню, и Машеньку.
Вчера они вдвоём еле-еле заставили девочку проглотить рыбий жир. Сегодня Аня, смеясь и сюсюкая, напоила дочку мандариновым соком. А потом в дверь позвонили те же ребята, что и всегда. Они помогли Ане спуститься в лифте к машине, перебраться на заднее сидение. Потом привычно запихнули в багажник кресло и увезли Аню на съёмки. Странно, но сегодня молодая мать думала о ребёнке даже больше, чем обычно, и не могла понять, почему.
Машенька будто бы весь день была рядом, улыбалась Ане, махала ручонками, а ножками крепко упиралась в бесчувственные материнские колени. Медсестра говорила, что такое бывает месяцев в пять, а Маше ещё не исполнилось и четырёх. И вдруг Аня вспомнила, зачем, собственно, она заехала на кресле в зимний сад. А потом догадалась, из-за чего постоянно думает о дочке.
Вспомнила и словно проснулась, выпрямилась, тронула вуаль кончиками пальцев. Через стеклянную стену опять осмотрела холл, где вскоре должен был появиться Вениамин Георгиевич Хуторов, с которым они познакомились в клубе. Свела их Вероника Кирьянова, прелестная одноногая блондинка с классическими, как у греческой статуи, чертами лица и низким волнующим голосом.
Вероника пострадала, когда неведомые злодеи взорвали лимузин Хуторова, и тот пристроил несчастную на тёпленькое местечко. Вероника путанила и раньше, поэтому не сочла себя оскорблённой. Наоборот, считала, что Венечка поступил благородно. Мог бы сразу бросить — проститутка ведь, не человек! А у неё на иждивении мать и сын, и помощи ждать неоткуда.
Тем роковым вечером Вероника случайно оказалась в машине Хуторова. Респектабельный господин снял её в ресторане «Сыр» на ночь. И когда парочка подъезжала к дому Хуторова в Хамовниках, прямо у шлагбаума грянул взрыв. Что-то киллеры не додумали; ведь сам объект покушения не пострадал, зато погиб шофёр и лишилась ноги «ночная бабочка».
С тех пор Хуторов буквально не отходил от горемычной Вероники, дал денег на лечение, устроил её сына в престижную школу. Данька Кирьянов вообще был мальчиком целеустремлённым, энергичным. Он занимался рукопашным боем, плаванием, футболом, хореографией, да к тому же играл на гитаре. Вероника души в нём не чаяла, возлагала на него большие надежды и уверяла, что в свои десять лет Данька с «компом» — на «ты» и за ручку. Чтобы укрепить здоровье своего солнышка, Рона, когда бывала дома, кроме всего прочего, запекала ему яблоки с мёдом и орехами, делала свёклу с черносливом, сбивала энергетические коктейли, готовила сырное фондю в глиняной посуде.
Сегодня Вероника собиралась появиться в клубе вечером, чтобы в воскресенье встретиться с Вениамином. Он, как всегда, планировал навестить своего «птенчика». Тех, кто работал тут постоянно, так и называли — «Птенцы «Фламинго». Аня, быстро привыкшая к новым знакомым, тоже по праву считала себя «птенчиком». Только больше никто её так не называл — по окончании съёмок у Дои Аня не собиралась оставаться в клубе, понимая, что работать, как прежде, уже не сможет.
Аня ждала Хуторова, потому что Вероника сегодня никак не могла сюда приехать. Вчерашним вечером, когда рухнула крыша аква-парка «Трансвааль», её жизнь ещё раз круто и трагически повернулась. Сначала Веронике позвонили из детской больницы и сообщили, что Даниил лежит в реанимации, и состояние его критическое.
В «Склиф» угодила его бабушка, мать Вероники, которая субботним вечером, как всегда, повела мальчонку поплавать. Они проживали в Ясенево, на той же Голубинской улице, и аква-парк размещался прямо под их окнами. Обычно Даниил посещал бассейн днём или ранним вечером, но ребята из класса праздновали «Валентинов день», и потому поход в «Трансвааль» немного отложили…
Не успела Вероника свыкнуться с мыслью о том, что мать и сын ранены, как из больницы позвонили ещё раз. И сказали, что Данечки больше нет. Вероника, как безумная, твердила, что аква-парек взорвали террористы. Ане казалось, что она действительно помешалась — рвалась куда-то, кричала, прыгала на одной ноге по холлу клуба. А потом сорвалась и уехала на своём автомобиле с ручным управлением, слёзно попросив Аню дождаться Хуторова и всё ему объяснить. Сама дозвониться до друга Вероника не смогла — тот наглухо отрубил свой мобильник.
