Вероника пила уже третью чашку кофе. Она тщательно поправила платок на голове, чтобы скрыть волосы, но Аня всё равно заметила седую прядь. Оказывается, у блондинок это тоже заметно. А сколько ей лет? Никак не больше тридцати.
— Понимаю. Но если он выстрелит, то убьёт Веника. Ты сама говорила, что Звягин не промахивается.
— У Хуторова же классные телохранители! Пускай прикрывают его у оранжереи по всем правилам. Нужно спровоцировать Звягина только на первый выстрел, а после охрана имеет право открыть ответный огонь.
Аня вспоминала последние кадры из японского фильма — сцену воздаяния, где она убивала своего мучителя молотком. Ладно, пусть в жизни всё будет иначе, не суть…
— Ты хочешь, чтобы Звягина убили? — тихо спросила Вероника, отодвигая чашечку и доставая салфетку.
Покрытые несмываемой бордовой помадой её губы не оставляли на бумаге следов.
— Да, хочу! — честно призналась Аня и тряхнула бесподобными золотистыми локонами. — Ты поняла Фаину Адельханян, пойми и меня. Я не силах простить Звягину то, что он сделал со мной. Я могла прожить долго, была молодая и сильная. А во что превратилась теперь? Я была тогда беременная — значит, он стрелял и в Машку. Только чудом у меня не случился выкидыш. Теперь моему ребёнку придётся расти без матери… Это ужасно. Звягин не имеет права ходить по земле. Я хочу, чтобы он погиб в перестрелке. Хуторов убил ребёнка, но не ответил за это. Он тоже должен расплатиться. И Звягин ни за что не ответил. Гужуется в ночном клубе, продолжает убивать. Кого — другой вопрос. Но я, лично я, должна закрыть свой счёт. Помоги мне, Рона! Век буду помнить твою доброту. В этом и другом мире стану тебя благословлять. Но если ты не согласна, говори сразу и уходи немедленно. Хочешь — предупреждай Хуторова, не хочешь — молчи. Пусть всё идёт своим чередом. И забудь о том, что я сегодня говорила тебе про Звягина.
Вероника опять заправила непослушную прядь под платок. Пальцы её мелко дрожали, и Аня подумала, что в таком состоянии трудно вести машину.
— Что я должна сделать? — спросила Кирьянова сиплым, чужим голосом.
Но сердце Ани радостно забилось — значит, она согласна помочь. И вряд ли сдаст в последнюю минуту — несмотря на легкомысленный образ жизни, Рона производила впечатление надёжного человека.
— Ты твёрдо решила мне помочь? — всё-таки уточнила Аня.
— Памятью Даньки клянусь! — Вероника смотрела перед собой горящими от ненависти глазами. — Эти стрелялки проклятые нам, бабам, всю жизнь изуродовали! Они разборки устраивают, по бутылкам палят, а страдать должны мы и наши дети. Хотя бы двумя гадами на земле меньше станет — уже здорово…
— Я не поняла… Ты Веника сливаешь? — Аня широко раскрыла глаза.
— По крайней мере, не стану плакать, если его пристрелят. Выкрутится, как раньше, — пусть живёт. Нет — значит, судьба такая. Я знаю одно — правда на стороне Фаины. И на твоей стороне тоже. Я не вправе мешать вам вершить свой суд. Жаль, что никогда не смогу совершить свой.
— Спасибо тебе! — Аня, закусив губу мелкими жемчужными зубками, откинула назад голову, поправила на коленях халат. — Тогда сделаем так. Ты намекнёшь Хуторову, что на него возможно покушение. Если он об этом догадывается или имеет точные сведения, тем более поверит. Скорее всего, он усилит охрану. Его ребята ходят с оружием, имеют лицензии? Думаю, что да. Без этого охрана — не охрана.
— Да, они вооружены. Кроме того, владеют приёмами восточных единоборств. Веник двоих из тех парней в своё время выручил. От тюрьмы спас. Это офицерские сыновья, потомственные военные, которых не приняли в элитные части. И они в знак протеста начали снимать часовых, после этого грабили склады с боеприпасами, продуктами, обмундированием. И всё это — из принципа, вот что интересно! В итоге попались, чуть не угодили в лагеря, их судил трибунал. Я уж не знаю, как Хуторову это удалось, но мальчиков выпустили через год. Теперь они все в шоколаде, и преданы ему, как псы…
— Отлично. Пускай приезжает к тебе двадцать девятого, как собирался. Между прочим, ты оброни в клубе, что это — последний визит Хуторова перед отъездом за границу. Насколько я знаю Звягина, он не сможет упустить этот шанс, если действительно хочет Хуторова мочить. И пойдёт ва-банк. Ты права, мы ничего не можем выставить против Звягина, пока не прозвучит выстрел. Но он не обязательно окажется роковым. Всё зависит от того, как сработают охранники. Для меня главное — чтобы их ответным огнём Звягин был убит. Ребятам за это ничего не будет — налицо необходимая оборона. По новому закону они и вовсе неподсудны.
— А поедет ли Веник в клуб, если будет знать про киллера? — задумчиво произнесла Вероника. — Да, я согласна тебе помочь. Но Хуторов вряд ли захочет выступать в роли наживки для Звягина.
— Скажи ему, что в оранжерее киллера ещё можно контролировать, а в другом месте — нет. Если он не приедет в клуб, Звягин ведь не откажется от задуманного. Надо его нейтрализовать, а то он возьмёт да выберет другое место. А какое — никто не знает. И уж тогда секьюрити будет намного труднее понять, где нужно плотно прикрыть шефа. Так что в интересах Хуторова пройти мимо оранжереи. Ребята пусть будут начеку. И стреляют, как только Звягин откроет огонь…
— Я попробую поговорить с Вениамином сегодня же. — Вероника скомкала салфетку. — Спасибо, Нетти, за угощение, за заботу обо мне. Не знаю, что у нас получится, но со своей стороны обещаю сделать всё. Только ты не думай о плохом, ладно? Не уходи раньше времени. У тебя дочка, и это — главное. Калекой тоже можно жить, если есть для кого. Это тебе сейчас кажется, что всё кончено. Но ты ошибаешься — на самом деле это не так.
Вероника, опираясь на подлокотник кресла, с трудом поднялась, схватилась за свою тросточку. И Аня вспомнила, как однажды в клубе увидела её истёртую в кровь культю — не помогал даже импортный протез. Но тогда ещё не случилось самое страшное, и дома Рону ждали мама с сыном.
Скоро проснётся Машка, её нужно покормить. А потом — постирать бельё, своё и дочкино. Машина новейшей модели, разрисованная листьями, с электроникой и подсветкой, с «голосом» и антибактериальной очисткой, позволяла Ане не затрачивать особенного много сил. Ну, а после, уже вечером, надо найти в себе мужество принять маму, которая явится не для того, чтобы погладить Аню по головке. Наверное, опять что-то требуется Петушку или отчиму. За себя мама практически ни когда не просила.
— До свидания! — Вероника, приволакивая ногу, пошла к двери.
— Счастливо! — Аня помахала из своей коляски и прикусила язык, поняв, как неуместно прозвучало это слово.
Катя ждала гостью в коридоре. Она подала шубу, открыла две двери. Вероника ушла, а в гостиной ещё долго витал аромат её крепких дорогих духов — скорее всего, «Шанели».
Аня, вдыхая этот запах, вспоминала весь разговор. И особенно — горящие ненавистью глаза Вероники под низкими тёмными бровями…
Глава 5
Нас генералами песков зовут —
