— В садике чисто. — Беатрис обняла его и заглянула в глаза. Звягин вспомнил Прасковью, и ему действительно стало стыдно. — Я весь вечер на взводе. В клубе тихо, никаких подозрительных лиц.
— Тогда не будем терять время. — Звягин мягко отстранил девушку. Подошёл к маленькой дверце справа от входа, открыл её. — Молись за меня. Знай только, что я решил быть с тобой.
— Иди. — Беатрис улыбнулась дрожащими губами, поглаживая обрубок своей левой руки, по клубному обычаю выставленный напоказ. — Жду тебя!
— Если вернусь, поженимся, — сказал Владимир и вышел в оранжерею.
По вымощенной булыжником дорожке добрёл до скамейки, сел. Достал баночку с нужными таблетками, отсыпал в ладонь две, проглотил. Надо было принять препарат раньше, но за оставшееся время он всё равно успеет подействовать.
Потом Звягин проверил дверь, ведущую к изгороди, и увидел, что она открыта. Всё нормально — петли не скрипят. Прут решётки предусмотрительно перепилен, отмечен золотистой полосой. Всё это устроил Юлиан, расплачиваясь деньгами Фаины. Убив Хуторова, Владимир пробежит через оранжерею, выскочит на улицу, выдернет прут из решётки, вылезет в переулок. А там будет ждать джип, который домчит его до следующей машины. Так придётся пересаживаться несколько раз, пока не удастся покинуть столицу.
В клубе все думают, что они с Беатрис ужинают при свечах. Парочка специально приучила окружающих к такой традиции. А после всегда следовала «романтическая ночь». От Володи Солода сейчас меньше всего ожидают выстрела в другого завсегдатая клуба.
Даже если его сейчас ненароком здесь застанут, ни в чём не заподозрят. Гости «Фламинго» частенько уединялись в зимнем саду — для этого и создавали экзотический оазис. Но всё-таки желательно при появлении Хуторова быть одному. Садовника услали на весь сегодняшний вечер — об этом тоже позаботился Юлиан.
Из ресторана доносились блатные песни. Респектабельная публика обожала отрываться, превращаясь в скотов. И сейчас на сцене пел тощий мужичок в телогрейке, весь покрытый татуировкой. Кажется, это был модный тюремный бард Расписной.
Очень кстати, подумал Звягин, в который уже раз осматривая оранжерею. Действительно, никого нет. Пусто. Сейчас почтенной публике будет показан мастер-класс — не чета приблатнённому нытью. Не многие в этой тусовке видели своими глазами заказное убийство.
До прихода Хуторова оставались считанные минуты. Получается, он явится в девять. Наверное, Фаина очень нервничает. Не шутка — почти тринадцать лет жить с мыслью о мести! Так пускай с этого вечера она будет думать о чём-то другом…
Звягин встал за кадку с юккой — оттуда лучше всего просматривался холл. Старика в золотых очках наконец-то отпустили, и парня с длинными волосами тоже. Они сдали пальто в гардероб и отправились слушать блатного барда. Вероника так и стояла напротив двери.
«Уйди, дура, — мысленно просил её Звягин. — Тебе же лучше будет. Другого найдёшь — ты красивая, хоть и без ноги. Здесь все — любители инвалидов, так что не пропадёшь…»
Звягин умел выхватывать оружие в самый последний момент; так он решил поступить и сейчас. Он стоял под юккой, не спуская глаз с входной двери.
Вроде бы, всё продумано до мелочей, тысячу раз взвешено. Но всё-таки ноет сердце, сосёт под ложечкой — у него, столько раз «мочившего»! Тревога разлита в воздухе, ею заполнена вся оранжерея. Наверное, плохо прикрыта дверь на улицу, а ведь ещё февраль…
Чёрный Аист повернулся, посмотрел в холл и увидел, как вошёл Хуторов в сопровождении двух охранников, когда-то нападавших на часовых в воинских частях. Правильно сделали, что забраковали этих отморозков, не взяли в элитные «учебки». Грамотные попались психологи и поняли, что эти двое способны пойти на службу к бандитам, применить полученные навыки не по назначению.
Сейчас они вроде бы спокойны, ни о чём не подозревают. Швейцары кинулись к ним, стали помогать раздеваться. А Вероника почему-то осталась стоять в углу, опираясь на свою тросточку. Наверное, злится, хоть Хуторов и не опоздал, даже приехал раньше времени.
Из банкетного зала выскочил официант. Он нёс хрустальную стопку ледяной водки на серебряном блюде. Так всегда встречали Вениамина в клубе. Он оставлял щедрые чаевые, и официанты едва не дрались за право поднести ему чарку. Потом стали просто тянуть жребий.
Звягин достал из-под пиджака пистолет, проверил его готовность, поплотнее навинтил глушитель, который до этого лежал отдельно. Он уже знал, что не промахнётся, даже не заденет официанта, швейцаров и прочую публику. Телохранители привычно оглядывались по сторонам, но специально в зимний сад не смотрели. Свет хрустальных люстр мешал им сосредоточиться — это Звягин тоже учёл.
Вениамин Хуторов взял стопку с блюдца, что-то сказал официанту. Вероника захромала к своему любовнику, опираясь на палку. И в это время Звягин выстрелил. Пуля, пущенная его железной рукой, вошла Хуторову в правый глаз, но не разбила хрустальную рюмку, в которую закапала кровь. Осколки стеклянной стены со звоном посыпались на пол.
Хуторов постоял ещё немного и даже, вроде, успел удивиться. А через мгновение рухнул на руки одному из охранников. Другой ринулся к входу в оранжерею, на бегу выхватывая оружие.
Официант заорал и побежал назад в ресторан, сбив с ног своего коллегу, который тащил сооружение из жареного фазана и горы деликатесов. По полу разлетелись ягоды, зелень, овощи, фрукты. Рона, наоборот, обняла убитого друга, позабыв о боли и протезе. Она до конца не верила, что Веника вот так просто могут завалить, и только сейчас поняла — всё кончено.
Фаина Адельханян добилась своего, и теперь Рона не сочувствовала ей. Оставшись одна, без ноги, с больной матерью на руках, она поняла, что подписала себе смертный приговор, согласившись помочь Анне Бобровской.
Швейцары, как по команде, бросились на пол, заблокировав двери. Из ресторана, в свою очередь, торопились любопытные, держа в руках всевозможные бокалы. Многие ещё жевали и смеялись, думая, что произошёл очередной розыгрыш, которыми славился клуб «Фламинго».
Звягин слышал визг и шум, как сквозь вату. Он был абсолютно равнодушен к происходящему. Филигранно сделав своё дело, профи уходил, очень спокойно и привычно. Он сбросил оружие и побежал к стеклянной двери, через которую ему предстояло покинуть оранжерею.
Киллер выскочил из-за толстого волосатого ствола пальмы на булыжную дорожку, когда вдруг услышал очень знакомый, родной женский голос.
— Володька!
Звягин, понимая, что сходит с ума, остановился. Ему нужно было бежать вон из зимнего сада, потому что один из охранников Хуторова уже стоял на пороге. Секунды казались вечностью, как будто всё происходило в режиме замедленной съёмки. Вместо того чтобы скрываться, Звягин завороженно смотрел на высокую стройную женщину в белом подвенечном платье, со сверкающей диадемой на золотистых волосах, которая неожиданно выросла в дверях, преграждая ему путь.
Владимир думал о ней каждый день, но никак не ожидал встретить её здесь. Анна Бобровская СТОЯЛА, крепко вцепившись в косяки, и улыбалась Владимиру — радостно, светло, как в лучшие их дни…
