Беатрис бросилась на постель, судорожно закусив уголок подушки. Она убила женщину и охранника. Её могут задержать как возможную сообщницу Звягина. Из клуба сейчас никого всё равно не выпускают, поэтому выбора у неё нет. Остаётся вести себя естественно — дрожать, плакать и недоумевать. О её спецподготовке никто в клубе не знает. А то, что Володя ездил к ней сюда, ещё ни о чём не говорит.
Охранник Хуторова и Анна убиты из Володиного пистолета. Ему уже всё равно, сколько трупов на себя повесить, один или три. Руководство группы сегодня получит полный отчёт и даст оценку действиям Зулы. Но ей всё равно, каков будет вердикт. Юлиану всё сказала утром — забеременела, уходит из «Фламинго», и из группы тоже. Володя не в курсе, хочет его обрадовать по возвращении с задания…
— Поздравляю вас, — Юлиан кончиками пальцев дотронулся до каракулевого рукава Фаины. — Вы исполнили свой обет.
— Он… подох? — одними губами спросила женщина.
Несмотря на то, что магнитола пела «Две вертушки на Моздок», она боялась прослушки.
— Объект ликвидирован. К сожалению, победа досталась дорогой ценой. Невосполнимой… — Юлиан выразительно взглянул на Фаину. Та всё поняла, вздрогнула.
А Юлиан думал о том, как будет не хватать ему Чёрного Аиста. Если Зуле удастся выбраться из клуба, ситуация прояснится. Самое главное, что тело будет проходить по документам Солода, а Звягина Костя Берлет спишет как умершего от той самой инфекционной болезни. И «жмурика» всегда можно в морге подобрать для отчёта, назвав его Звягиным. Всё это с Хило обсудят завтра, а сейчас нужно закончить с Фаиной.
Юлиан тронул водителя за плечо, и джип полетел по ночным московским улицам. Они успели исчезнуть вовремя — спустя пять минут здание клуба «Фламинго» было оцеплено, а внутрь набилось много официальных лиц. Подъехали чины из милиции и из прокуратуры, а врачам «скорой» осталось лишь констатировать смерть четырёх человек.
Юлиан смотрел прямо перед собой, не слушая бессвязных слов Фаины. Она пила из горлышка вино «Отто Гросс», празднуя свою победу, а Юлиан наблюдал за косо летящим снегом и хотел поскорее остаться один. Разноцветные огни столицы отражались в блестящем асфальте под колёсами, и сидение мягко пружинило на поворотах.
Фаина смотрела на образ Николая Мирликийского, прикреплённый к приборной доске. Вспоминала, как молилась ему все эти годы, потому что находилась в беде. Фаина вспоминала и Немезиду, античную богиню Возмездия. Звала покойных родителей, погибшего в Америке бывшего мужа Саркиса. И, самое главное, звала сына Эдика. Она взяла Хуторова измором, как расчётливый, умный игрок. Играла то в преферанс, то в винт, то в пикет — и сорвала банк.
— Эдик, Эдинька! Я сделала это, сынок! — бормотала в жару Фаина.
Ей, похоже, было всё равно, где проснуться завтра, — в шикарной квартире или в тюремной камере. Как заказчица она тоже очень сильно рисковала.
— Не плачь, маленький! Всё кончилось, и ты успокоишься…
Юлиан был рад за Фаину, прекрасно понимал её чувства и даже немного завидовал ей. Для него это была работа, на сей раз выполненная с огромными издержками. Но нельзя, чтобы везло всё время. Чёрный Аист «сдал» заказ, и очень жаль, что нельзя поручить ему выполнение следующего. Другого такого профи в группе больше нет, теперь и Зула уходит. Но жизнь продолжается; нужно жить и искать решения проблем.
— Могу я чем-нибудь помочь родным Володи, его семье? — спросила Фаина, положив мелко дрожавшую руку на локоть Юлиана. Джип круто завернул, и они невольно прижались друг у другу. — Я помню, что обещала в больнице, да и потом… Может быть, надо заняться погребением?
— Вам не нужно этим заниматься. Мы свой долг выполним. — Юлиан заметил, что Фаина помрачнела. — У него не было семьи. Правда, с ним вместе по вашему делу работала девушка Зула. Кстати, сейчас я с ней и говорил. Считайте, что она тоже мстила за вашего сына. Эта девушка — инвалид, у неё нет левой руки. И она беременна от Володи, хочет рожать. Если можете, помогите ей. — Юлиан чувствовал, как где-то под черепом с болью пульсирует кровь.
Что же ты наделал, Чёрный Аист? Как же мы без тебя? И сумеет ли выскочить Зула? Всё станет ясно завтра. Хило по своим каналам узнает подробности. У них свой человек в пресс-центре ГУВД, так что без новостей они не останутся. Зря сказал про Зулу или нет? Всё-таки пусть Фаина знает…
— Остановите, пожалуйста! И подождите немного.
Фаина выскочила из джипа, забежала в цветочный павильон неподалёку от автобусной остановки и через пять минут вышла с ведёрным букетом белых калл, белых же роз и каких-то трав, тоже с белыми горошинами на стебельках.
— Юлиан, прошу, передайте этот букет девушке, когда встретитесь с ней. У некоторых народов Востока белый цвет — траурный. В то же время каллы — царственные цветы — свидетельствуют о почтении и трепете. Я навеки в долгу перед ней и Володей, и я отдам этот долг. Мы обговорим детали после, но сейчас мне нужно остаться одной, привести мысли и чувства в порядок. Завтра — день рождения Эдика, и я закажу по нему панихиду. Потом похороню урну рядом с могилами родителей. Отныне я смогу без стыда смотреть в его глаза — ведь удалось преподнести ему самый желанный подарок. Все эти годы Эдик удивлённо и грустно смотрел на меня из серванта, где стояла его урна. В последний раз сынок переночует рядом со мной, а после отправится к бабушке и дедушке на Головинское кладбище…
— Хорошо. — Юлиан принял от Фаины шуршащий букет и положил его на сидение, с которого недавно встала заказчица.
Да, они непременно встретятся для решения оставшихся вопросов — но только если будут на свободе. Хуторов, конечно же, известил своих близких и подчинённых о трениях с Фаиной Адельханян, и она непременно попадёт под подозрение. Но одних догадок мало — нужно ещё доказать, что именно она послала стрелка. Юлиан наверняка знал, что через Зулу утечки не будет.
— Тогда до свидания! — Фаина блеснула улыбкой, похожей на молнию, и захлопнула дверцу джипа.
Она побежала к станции метро «Южная» в хлопьях мокрого снега, стрекоча каблучками по блестящему асфальту, как молодая девчонка. Впервые за много лет ей по-настоящему хотелось есть. И она уже предвкушала, как поставит в микроволновку антрекот и ризотто с грибами под неаполитанским соусом. А потом завернётся в плед, отключит телефоны и будет спать долго-долго, до утра первого марта, когда Эдику исполнилось бы шестнадцать лет. И в этом совпадении Фаина тоже видела промысел Божий.
Юлиан никогда не видел у неё такого лица, такой походки, таких сияющих глаз. Перед ним мгновенно возник совершенно другой человек — энергичный и сильный, горячий и гордый. Глядя вслед женщине, Юлиан думал, что в числе прочих сделал её счастливой, пусть даже ценой жизни других людей. Он ещё ничего не знал об Анне Бобровской и охраннике Хуторова. «Труба» молчала — значит, поводов для тревоги не было. А встреча с Хило назначена на завтрашний полдень.
— Саша, поехали, — хриплым, усталым голосом велел Юлиан шофёру и, между прочим, подумал, что сегодня зима кончается, и менее чем через два часа наступит весна.
