— Конечно, — согласился мой друг и ученик. — Я Соне новую плёнку куплю. Сейчас-то, зимой, она просто так валяется. Слушай, а Прохор об этом знает? — Сашок указал на тело.
— Конечно, нет. Но, думаю, ему понравится. Очень прошу вас с Инессой никому и ничего не говорить о нашем визите…
Я поймал предостерегающий взгляд Падчаха и замолк.
— Что мы, по уши деревянные? — обиделась хозяйка.
— Вот и славно, — заулыбался Падчах. Он наблюдал за тем, как ребята заворачивают тело. — Не думал, наверное, Эдуард, что обрядят его после смерти в саван и ковёр. Чего только под Новый год не бывает! Как, готово?
Парни ответили на своём языке. Падчах нахлобучил шляпу.
— Давайте прощаться, дорогие хозяева! Спасибо за то, что приняли, угостили. Рад бы пригласить вас к себе, да пока некуда. Здесь у меня дома больше нет, в Грозном, наверное, тоже. Под таким плотным огнём вряд ли что сохранится. Но даже когда мы покинем свою столицу, в душе не сдадимся. Никогда. Видит Бог, Чечня не хотела этой войны. Но помыкать собой мы тоже не позволим. А на месте ваших властей я бы завтра флаги приспустил. Хотя, конечно, они так не поступят.
— И всё-таки, прошу вас, не держите зла! — попросил Сашок.
— Об этом и речи нет. Я потерял в ссылке половину семьи, включая отца. Но были и такие женщины, что отдавали мне козье молоко, предназначенное для собственных детей. Андрей, увидишь Филиппа, передай привет от меня. И Дарье — тоже. Я вернусь, когда кончится война. До тех пор я родину не покину…
Инесса, прижимая к себе кота, смотрела на Падчаха полными слёз глазами. У меня тоже запершило в горле — ведь человек уезжал на войну. Чтобы не раскваситься, я решил подумать о более приятном. Если Дарья Ходза согласиться помочь, хозяин покойного Эдуарда у меня в руках. Вернее, у нас с Прохором Гаем.
Теперь понятно — Ковьяра мы обязательно уничтожим. И тогда шестерни запущенного им механизма остановятся сами собой. Наверное, именно для этого сегодняшней ночью Смерть прошла мимо. Я сделаю это, потому что теперь у меня есть силы для борьбы.
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
Прохор Гай
Когда самолёт своим шасси коснулся бетонки, высушенной ледяным ветром, я вдруг почувствовал — всё будет хорошо. Собственно, мне и делать-то сегодня ничего не надо. С Ковьяром и его охраной разберутся собровцы, а я буду присутствовать в качестве «смотрящего». Я официально являюсь руководителем данного этапа операции, и действовать без меня вроде бы неприлично.
ТУ-154 мчался по шершавому, пепельного цвета, полю. Я, глядя в иллюминатор, подумал, что нет нормальной зимы ни в Москве, ни в Питере. Снег так и не лёг прочно на землю, всё время таял. Потом мела пороша, но больше суток покров не держался. Сегодня, двадцать восьмого февраля, в Москве моросило. Трудно было понять, весна на дворе или поздняя осень.
В Питере же, напротив, стояла сухая и морозная погода. Ветер нёс над асфальтом песок, как позёмку. Свинцовые тучи клубились и вспухали над лётным полем, обещая настоящий снегопад. Я чувствовал, как ломит переносицу — значит, грядёт перемена погоды. Лишь бы снег не повалил до прибытия борта с Никитой Зосимовичем Ковьяром и его многочисленной свитой.
Охрана «авторитета» наполовину состояла из боевиков «Аум синрикё», на другую половину — из бывших моих коллег, когда-то числившихся в «девятке»*. Пришлось готовиться к прибытию серьёзной публики. Конечно, на борту самолёта они находились без оружия, но питерские товарищи всё равно приняли меры.
Впрочем, я сомневаюсь, что Ковьяр решил лететь без огневого прикрытия. Он вполне мог дать на лапу проверяющим или воспользоваться пластиковыми пистолетами. Кстати, они могут наделать хлопот ничуть не меньше обычных.
Вся документация для задержания Ковьяра и его людей была готова — ни к одному пункту не придерёшься. Задача стояла следующая: незаметно встретить Ковьяра, дождаться, пока он и сопровождающие рассядутся по лимузинам. Машины будут посланы якобы Дарьей Ходза. По дороге в Сестрорецкий Курорт надо взять всех — по возможности, с минимальными потерями. К тому же, сделать это следует быстро и абсолютно тихо.
Основной упор делается на два банковских автомобиля — бронированных, с включёнными маячками. Они совершенно естественно должны двигаться в сопровождении охраны. Надеюсь, что отвлекающий манёвр удастся. Захват лучше производить не вблизи аэропорта, не в густонаселённых районах города, а на выезде из него. Там сейчас меньше всего людей и транспорта.
Конечно, нельзя забывать про овраги. Надо суметь отработать даже в толпе. Только бы не насторожились наши «клиенты», не занервничали, увидев накачанных ребят около банковских автомобилей. Конечно, по шоссе вполне могут везти крупную сумму в валюте — в ту же сторону, куда едут и они. И, если повезёт, в последний день зимы с моих плеч свалится эта гора.
Начальство милостиво разрешило мне после задержания Ковьяра передать дело другому сотруднику, а самому уйти в отпуск. Наконец-то нужно заняться семейными делами. Я всё-таки человек, а не машина. А пока, чтобы не думать о доме, о детях, пытаюсь представить себе эти автомобили.
Конечно, всё предусмотреть нельзя. Мы имеем дело с такой публикой, которая может запросто швырнуть спецгранату, или сделать ещё какую-нибудь гадость. На всякий случай, все машины оснастили автоматической системой пожаротушения, защитили по максимуму. И всё равно на душе тревожно.
Я считаю, что мы подготовились очень хорошо. У всех автомобилей взрывобезопасные топливные баки. Импортные кондиционеры дают возможность бойцам не потеть и не зевать от недостатка кислорода. Кстати, это может сильно ослабить внимание. Дистанционное управление замками дверей и бойницы для ответной стрельбы понадобятся в случае осложнения обстановки.
Более оснащённые «тачки» мы не смогли найти, хотя для Ковьяра мало и бэтээров. Кто знает, о чём сумел узнать Никита Зосимович, кого и в чём он подозревает. Вполне вероятно, что не только мы приготовили для него сюрпризы, но и он — для нас.
Я поднялся с кресла последним в салоне, хоть и сидел ближе всех к выходу. Перед тем, как защёлкнуть замки кейса, проверил, всё ли на месте — карманный переводчик на восемь языков с часами и календарём, кожаный бумажник с множеством отделений, электронная записная книжка. А также карманный цветной телевизор «Касио». Много вещей на сегодня не нужно. В основном, это техника для получения и переработки информации.
А чемодан тащить незачем. Ужином меня накормят в Лахте, там же и на ночлег оставят. Утром первого марта я вылетаю в Москву и сразу еду для доклада к своему начальству. А сейчас я совсем мирный, безоружный. Пистолет остался в сейфе. И стараюсь забыть о нём, особенно ночами, когда боль стискивает сердце в комок, а тоска берёт за горло.
Я хватаюсь за воспоминания о детях, как утопающий — за соломинку. Только они, рождённые Вирой, могут уберечь меня от рокового поступка. Ради них нужно перетерпеть, найти в себе силы жить дальше. Вот сейчас я едва удержался, чтобы не открыть бумажник и не увидеть лицо жены на снимке. Я так люблю её — вместе с очками, с запавшими щеками, со скорбными складками у рта!
