— Супер! — я показал большой палец. — Особенно после той гадкой водки на иранском спирту, которую довелось попробовать в Сочи. До сих пор тошнит. У них в Ереване производство. Каких угодно этикеток наклеят. Народу травится уйма…
Гай прервал наш диалог, треснул пятернёй по струнам. И запел — сначала шёпотом, а потом всё громче, постепенно поднимаясь на ноги. Восточное лицо его перекосилось в яростном страдании. Вот уж чего не знал, что Проша так классно поёт рок! Да он бы мог орды фанатов собирать. Зря сам песен не пишет. А. может, скрывает. Почему-то люди этого стесняются.
Гитара Гая гудела, как пчелиный улей. Иногда в жужжании слышались звоночки. Мы с Озирским восхищённо переглядывались.
Идёт Смерть по улице,
Несёт блины на блюдце.
Кому вынется — тому сбудется,
Тронет за плечо — поцелует горячо…
— Ладно, потом закончим! — Прохор оборвал страшную песню. — Нам ещё нужно кое о чём поговорить. Андрей согласился сотрудничать с нами — это главное. Но он не может отправить девушку на такой риск силком. Надо её убедить, понимаешь, Всеволод? Ты ведь первый заметил, что Дайана Косарева очень похожа на Оксану Бабенко…
— Ну и что? Теперь на меня всё свалите? — От Прошиного пения мне стало тошно. — Она ещё может отказаться. И что ты с ней сделаешь? У неё ведь грудной ребёнок. Тебе Андрей сказал об этом?
— Сказал. И последнее слово, естественно, за Оксаной. Надо будет ей объяснить, чем грозит существование этой банды, — продолжал Прохор. — Девушка, похоже, рисковая, без комплексов. Такая мне и нужна. Я очень прошу убедить её согласиться. Под мою и только мою ответственность, — подчеркнул Гай.
— Лично мне ты даже толком не сказал, что это за группировка, — упрекнул я. — Хоть сейчас-то просвети неразумного. Я своё обещание выполнил — Андрея привёл. Вы о чём-то условились. В эти дела я не полезу. Но ты упоминал о Никите Ковьяре. А кто это такой, обещал рассказать, если дело сладится. Так что давай, телись!
— Ковьяр Никита Зосимович родился тридцать один год назад в Благовещенске. Происходит из староверов, хотя, кажется, в душе у него нет ничего святого. Одно время работал на местной спичечной фабрике. Потом окончил Новосибирский университет. Физик-ядерщик — не шутка! Боюсь, как бы он свои знания не употребил в преступных целях. У него же связи остались в научной среде. Отец Ковьяра был старателем в Благовещенске. Потом удачно женился третьим браком и переехал в Москву. Сейчас работает на конном заводе в Горках-10, где готовят элитных лошадей, торгует ими. На тех же конюшнях содержатся лошади, подаренные первым лицам государства. Но это так, к слову…
Гай то и дело вытирал глаза платком — ему нужно было отдохнуть. Но моего друга захватил такой азарт, что он позабыл обо всём на свете.
— Отец, похоже, с сыном поругался. Во всяком случае, слышать о нём не хочет. Очень боится, что из-за выходок Никиты его попрут с элитного места.
— А, может, папа под дурачка косит? — предположил Андрей. — Просто отнекивается?
— Да нет, мы по другим каналам проверили. Старик не врёт. Между прочим, Зосиму хотели взорвать — примерно месяц назад. Лишь чудом он не пострадал…
— Он с сыном покушение не связывает? — Я тоже заподозрил неладное. — Вдруг Зосима знает что-то такое о Никите? Расскажи подробнее, чем эта группировка знаменита. Какова её специализация? Или банда многопрофильная? Почему ты занимаешься Ковьяром? Потому что он родом из Благовещенска?
— Нет, не поэтому.
Прохор вырыл из вороха бумаг фотку ясноглазого молодого человека с бородкой. У него был такой интеллигентный вид, что даже задал глупый вопрос.
— Это Ковьяр?
— Он самый. — Прохор вздохнул. — А покушение на отца было связано со скачками. Зосиме приказали обеспечить плохую форму одного из фаворитов. Повредить сухожилие, скорее всего. Коняга на скачках должен был захромать. Андрей лучше в этом разбирается. С моей точки зрения, плёвое дело. А они готовы человека убить…
Я изучал тёмную бородку, вьющиеся волосы, зачёсанные назад, шелковистые брови главаря банды. За годы работы в КГБ, а затем в «антимафии», я избавился от излишней доверчивости. Но, глядя на Никиту Ковьяра, никогда бы не догадался, кто он такой. Самое страшное преступление для такого парня — неуплата алиментов или сокрытие налогов.
— Никите до папиных лошадей дела нет. Он плавает гораздо глубже, — продолжал Гай. — Взрывами-хлопушками не увлекается. Напротив, шума не любит, предпочитает тишину. Ни один из его врагов не выжил. Последнее дело едва не сорвалось — жертве удалось убежать. Раненого прооперировали, но в сознание он сразу не пришёл. Сказать ничего не мог. А менты не додумались запросить охрану. Беднягу прикончили прямо в реанимационной палате…
— Силён! — Андрей взял у меня снимок и долго смотрел на Ковьяра. — Ничего, не таких брали. Что ещё о нём можешь сказать, Прохор? Лично тебя он знает в лицо?
— Вполне вероятно, хотя нас и не представляли друг другу. Потому тебя и позвал. Конечно, Ковьяр в курсе того, что дело поручено мне. Разговаривать с вами я могу только в своей квартире. А так кругом рассованы агенты. За мной банда будет тщательно следить. Я попробую как можно дольше водить их на верёвочке. А Андрей тем временем будет разрабатывать группировку своими методами. От агентов Ковьяр узнает, что я пока только обдумываю операцию. Кроме того, прощупываю его московскую родню. Кроме отца, у Ковьяра тут и тётка живёт.
— Приму к сведению, — кивнул Андрей. — А ещё что ты про него знаешь?
— Разные эпизоды биографии, — махнул рукой Гай. — Когда Никита венчался, на молодых с вертолёта сыпали тюльпаны. Его гараж во Владике — зеркальный внутри, а снаружи — мраморный. Он пристроен шикарному дому с медной крышей. Над этим произведением искусства трудились итальянские мастера.
— Значит, Ковьяр женат? — сообразил Озирский. — И как живут — хорошо, плохо?
— Никак. Развелись. А потом Ольга умерла. Официальная версия — отравилась снотворным.
— Когда это было? — вскинулся Озирский.
— Три месяца назад. Она жила в Канале, вблизи Монреаля. Ольга Ковьяр оставила записку, из которой следует — виновата несчастная любовь к богатому канадцу. А Никите, вроде, бывшую жену и не за что мочить. Он сам ей дом в Канаде купил…
— Примем к сведению, — пообещал Озирский.
— Если будут спрашивать, зачем ты ездил в Москву, скажи так: из-за «ксивников». Якобы надо накрыть в Питере несколько фабрик, шлёпающих фальшивые «корочки». Такие ребята действительно существует, так что никто не придерётся. По сравнению с Ковьяром — мелочь, но неприятностей доставляют много. Например, продавали такие удостоверения — «Начальник сверхсекретного отдела главного управления национальной безопасности России». Или ещё — «Начальник оперативно-розыскной группы по розыску особо опасных преступников». Между прочим, на людей действует. Многих с этими «ксивами» ограбили, обокрали…
