Аркадий с шиком свернул к подъезду агентства. Охранник Саша Бобков выскочил из дверей — в ночном камуфляже и в фирменном берете с нашивкой — эмблемой нашей фирмы. На поясе у него болтались кобура и электрошокер. Распахнув передо мной дверцу джипа, он встал навытяжку. Мне всё это совсем не нравилось, приходилось мириться. Раз я — директор, значит, надо терпеть. Тем более, мои ребята не станут ломать комедию перед нелюбимым шефом.
На крыльцо вышла и наша уборщица, мадам Ульянова. Она всегда улыбалась мне издалека, как родному. Я ей помог спасти сына от тюрьмы — оттого и почёт. Да ещё взял её в фирму после сокращения на работе. А, между прочим, мадам Ульянова окончила Саратовский университет имени Чернышевского. Это мне ещё и в плюс — даже уборщица с высшим образованием.
Пока, вроде, у них всё хорошо. Её сын, Владимир Ильич, теперь работает машинистом метро. Там за ним следят строго. Так что больше не напьётся и не устроит драку в чужом подъезде, как в тот раз. Теперь парню есть, что терять. Они с матерью долго жили в жуткой коммуналке, а теперь получили квартиру на Комендантском*. Так что полы драить мадам Ульянова умеет. Терпеть всякие неудобства — тоже.
Они с Бобковым увидели сапфиры на перстне и тихо слиняли. Я, одетый под чикагского гангстера, прошёл в приёмную. Плевать, что скажут гаишники — я сам себе хозяин. В раскрытое окно дул с залива влажный тёплый ветер; звенели планки жалюзи. В углу стоял пылесос «Ровента» — уборщица уже закончила свои дела. Если повезёт, я успею не только подготовиться к встрече с гаишниками, но и решить несколько мелких проблем.
План работы на день окончательно утверждали после доклада секретаря. Иногда я ошибался и автоматически называл Светлану Оксаной. Просто потому, что совсем недавно у меня в гостевом помещении проживало целое семейство из Москвы. Самая старшая сестра сидела в приёмной. Та, что помладше, была уборщицей. Именно её и заменила мадам Ульянова. Были ещё два маленьких брата, но они никем не работали.
Привёз я их из Москвы четверых, а уезжали уже пятеро. Моя бывшая секретарша родила дочь. Ребёнка нужно было регистрировать по месту прописки матери — в Москве. За это время Оксана обещала решить, стоит ли возвращаться в Питер. Может, надо устраивать свою судьбу в столице, если получится. Сказать честно, я скучаю. Мне не хватает «пяти олимпийских колец». Такое прозвище дали весёлой семейке в фирме, потому что имена всех пятерых начинались на букву «О».
Конечно, Оксана не была бы собой, если бы не попросила у меня какое-нибудь задание — на время вынужденного простоя. Она категорически отказалась от всякой помощи и пожелала получать деньги только за работу. Младших детей она держит строго, хоть и самой только исполнилось девятнадцать. И постоянно внушает им мысль о недопустимости халявы — в любом виде. И так получилось, что их семья сейчас работает на мою фирму — в полном составе.
Для этого дела требовались дети — как можно больше. Слежка за домом на Дружинниковской улице в Москве не должна была открыться раньше времени. А поскольку нужный дом находился недалеко от Звенигородки, где жило семейство Бабенко, можно было прогуливаться там с коляской сколько угодно. Что мои посланцы и делали — каждый день по два раза.
Одна из бандитских групп устроила явку в доме 11-а, где помешался магазин «Мишель». Сначала встречались непосредственно в торговом зале, а потом сняли над магазином квартиру. Теперь вот семейство Бабенко и болтается там подолгу — и с коляской, и без. Конечно, их подменяют и другие наблюдатели. Но всё равно ребята — молодцы. Кроме Оксанки, все малолетки. Но им пришлось рано повзрослеть. В октябре прошлого года они остались круглыми сиротами. Тогда же выяснилось, что Оксана ждёт ребёнка…
— Шеф, у вас в приёмной дама сидит. Уже час, наверное, — сообщил Бобков тоном дежурного первоклассника.
— Какая дама? — удивился я.
Неужели так равно явилась клиентка? Значит, дело важное. Возможно, что срочное. Тогда она должна хорошо заплатить. Если Бобков её не знает, она здесь никогда не бывала.
— Пиковая! Роковая женщина — сразу видно. Даже дрожь по позвоночнику…
Цели её визита охранник знать не мог. Первичный опрос осуществляла Светлана в приёмной. Там клиенты, как правило, и дожидались меня. Агенты теперь здесь не появлялись — в целях безопасности. Их принимали в деревянном лахтинском домишке. А там, где раньше обитало семейство Бабенко, теперь жила Светлана с дочерью Марьяной. Ребёнка не брали в детский сад до достижения трёх лет. В яслях малютка непрерывно болела, из-за чего Светлана лишилась прежнего места — в кассах «Аэрофлота». Оставалось дождаться конца октября и с лёгким сердцем отдать Марьяну в младшую группу.
Девчонка тихонько возилась в дальнем углу приёмной — одевала куклу «Барби» в бальное платье. Я привёз ей куклу со всем гардеробом. Моя дочка Лёлька уехала в интернат при элитарной дошкольной гимназии. В куклы она вообще не любила играть, но зато бегать с пистолетами и автоматами обожала. В интернате Лёльке так понравилось, что она не хотела уезжать и на выходные.
Дети в гимназии уже перезнакомились, и сейчас приступили к занятиям. Предметов было навалом, но Лёлька не жаловалась. И я был доволен — меньше времени останется на шалости. Пусть занимается аэробикой и учит языки — всегда пригодится. А внешностью её и так Господь не обидел.
— Пиковая дама? Старуха, что ли? — удивился я.
Как правило, пожилые люди мою фирму не жаловали, а меня называли рвачом.
— Да нет, лет тридцать пять.
— Что она сказала? — Я понятия не имел, кто это может быть.
— Говорит, что по личному делу. Не клиентка, а просто знакомая.
— Опиши её. — Мне стало совсем интересно.
— Рослая, яркая, эффектная. В китайском плаще нежно-изумрудного цвета. Внешность восточная. И фамилия на то же указывает…
— Она представилась? — Я уже узнал женщину. — Инесса Шейхтдинова?
— Да, именно! — обрадовался Бобков.
— На ней чёрные леггинсы и португальские туфли под крокодила?
— Точно!
— Она на машине? Ты показал, куда поставить?
— Да, на кремовой «восьмёрке». Загнали её на парковку, под навес.
— Ладно, иди, — разрешил я. — Тебе сейчас сменяться.
Бобков козырнул и быстро выбежал из коридора. А я отправился своей дорогой, прикидывая, что потребовалось Инессе Шейхтдиновой. Николаевой она так и не стала — несмотря на то, что вышла замуж за моего друга Сашка. Просто так, от скуки, она сюда не поедет. Значит, случай серьёзный.
В приёмной меня ещё не замечали, и потому разговаривали громко, свободно.
— Вот и загубили государство, потому что ещё двадцать лет назад плевали на безопасность!
Мадам Ульянова — в синем халате, галошах и резиновых перчатках — стояла посреди помещения. Около её ног, как живая, отдыхала «Ровента». Приёмная благоухала бактерицидным шампунем. Листья пальм покачивались от ветра — Светлана тоже открыла окно. Под одним из этих экзотических деревьев и сидела Инесса Шейхтдинова. Светлана Ружецкая несла свою вахту за секретарским столом.
