Прохор открыл сейф и достал оттуда вполне обычную кожаную папку.
— Вроде бы, безобидная вещь, сугубо мирная. А на самом деле — чует огнестрельное оружие, даже сквозь свинец — на расстоянии метра. Вибрирует, если у твоего визави «ствол» в кармане или под мышкой. Держи, Андрей.
— Что, даришь? — Озирский рад такому презенту. — Что ж, меня подарки часто выручают…
— Всеволод, как только достану ещё одну — подарю и тебе, — сразу же пообещал Гай. — Вот сюда кладёшь палец и ощущаешь вибрацию. Пока таких папок очень мало, а то бы я побольше захватил.
— Ничего, подожду, — милостиво согласился я.
— Теперь что касается Эдуарда Косарева, — степенно продолжал Гай. — Следует за шефом, как тень. Отсюда и идея — прицепить «маячок» именно на него. Это примерно то же, как если бы сигналы шли от самого Ковьяра. Никита и Эдуард нашли друг друга по протекции одного из крупных фальшивомонетчиков. Он тоннами сбывал рубли, изготовленные на Кавказе. Попался этот дядя на «живца». Один наш товарищ выдал себя за сообщника инкассатора, который должен был пристроить «фальшак» в хранилище банка. Меняли их в пропорции два к одному. Например, пять фальшивых миллионов на два с половиной настоящих. Вот у этого мастера и был в охране Косарев. Когда первого хозяина отправили по этапу, Эдик остался у Ковьяра.
— На Ковьяра есть что-нибудь? — безнадёжно спросил Озирский. — Или он чист, аки херувим?
— Очень мало, — признался Прохор. — Говорю, осторожный, как лис. Все следы хвостом заметает. На него в любом паспортном столе кто-то работает. После долгих поисков я узнал об убийстве авторитета-абхазца. Его «Линкольн» обстреляли из «ТТ» из автомата два киллера в резиновых перчатках. Водитель и пассажир погибли на месте. По вполне достоверным сведениям, этих убийц послал Ковьяр. Чем ему не угодил абхазец, я так и не дознался.
Прохор приглушил мелодию на ручных часах встал с циновки. Мы с Озирским тоже поднялись, понимая, что за один раз всего не расскажешь.
— Пойдёмте, закусим немного. Кажется, дождь уже прошёл. — Гай отправился на кухню. — И не думайте, что я вас голодных отпущу. Кстати, Ковьяр не брезгует и хакерством — компьютерным пиратством. При правильном подходе это — золотое дно. Зачем кого-то на гоп-стоп брать, если можно, пробравшись в секретные файлы, снять копии с номеров счетов нескольких десятков тысяч кредитных карт? Проще говоря, обчистить массу банков и корпораций. Лучшие программисты в его фирмах трудятся — весь цвет, так сказать. Кушать-то всем хочется, а зарплату многим по полгода не выдают. Но потом одного «медвежатника» взяли в Штатах, и через него вышли на Ковьяра. Их Сити обнесли на астрономическую сумму.
— Ты говорил, что Ковьяр кому-то и атомную бомбу обещал продать, — напомнил я. — Специальность вполне позволяет.
— Говорю — долго можно байки травить. Но мы лучше червячка заморим. Вира тут много чего наготовила — вам угодить хотела. Так что не побрезгуйте, гости дорогие.
— Очень кстати! — Андрей, вымыв руки, первым уселся за стол.
Прохор тем временем разогревал обед. В клеенчатом фартучке он был бы похож на коротко стриженую девушку — если бы не усы.
Я тоже присел за стол. И вспомнил, что уже давно как следует не ел. С тех пор, как не стало Лилии.
Разумеется, в тот день Озирский уже не смог сделать все визиты. Поздно вечером Прохор Гай вызвал автомобиль, и молчаливый водитель развёз нас по адресам. Меня доставил на Осеннюю улицу, к родственнице мачехи, а Андрея — на Звенигородку.
Мы ехали по столице, как по огромному ресторану. В темноте мелькали бесчисленные огни, слышались лязг и грохот, кругом мелькали люди с сигаретами в зубах, и очень часто пьяные. Асфальт блестел после недавнего дождя.
В машине мы молчали, но думали об одном и том же. Я вспоминал, что говорил Прохор за столом, и тщательно обдумывал каждое его слово. Андрей, похоже, занимался тем же самым. Ведь теперь именно на нём лежала вся ответственность за дальнейшее. Не так-то просто отправить на «погружение» мать грудного ребёнка…
— У Эдуарда и Дайаны Косаревых общий отец. Похоже, что он любил вычурные имена, — говорил нам Гай, поглощая огромную порцию риса «Анкл Бенс» с острым соусом и креветками. — Андрей, я тебе кассету дам — обязательно ознакомься. Там всё о Дайане Косаревой. Будешь готовить дублёршу — пригодится.
— Любил? — сразу же вскинулся Озирский. — Он, как говорится, не живёт больше?
— Вместе со второй женой, матерью Дайаны, он погиб в автомобильной катастрофе. Это было 31 июля нынешнего года. Они возвращались на машине из Финляндии. Ещё не добрались до Питера, как иномарка врезалась в столб. Жена Косарева-старшего погибла на месте, он скончался в больнице. Дайана осталась одна. Родственников, кроме Эдуарда, у неё нет. Эдик при разводе остался с матерью. Они жили в Новосибирском Академгородке. Сводную сестру парень видел один раз — ещё ребёнком. Мать Эдуарда вторично вышла замуж — за геолога. Он с пасынком не поладил. После неудачного поступления в ВУЗ Эдуард пошёл в армию — в ВДВ*. Там он приобрёл полезные для будущих занятий навыки. В Новосибирск Эдуард не вернулся. После дембеля отправилась в Абхазию, на сбор мандаринов. Там и познакомился с первым хозяином. Прослужил у него без малого пять лет. Ему, как и Ковьяру, тридцать один год. Дайане — семнадцать.
— Значит, брат с сестрой практически не встречались за столь долгое время, — удовлетворённо сказал Андрей. Он завернул в салфетку рыбьи кости и отодвинул тарелку. — Здесь есть, где разгуляться.
— Вот именно. Когда Дайана окончила школу, папа хотел составить ей протекцию в «Плешке». А конкретно — выучить на делопроизводителя для работы в правительственных учреждениях. Но летом родители погибли, и девчонка осталась беспризорной. Со своим отцом Эдуард был в хороших отношениях. Но общались они большей частью по телефону. Встречались и в Москве, и в Новосибирске. С мачехой Эдик знаться не хотел. Отец показывал ему фотографии сводной сестры, но встречу организовать так и не сумел. Минутку…
Прохор встал из-за стола, сходил в свою тёмную комнату и вернулся с тремя снимками.
— Вот семейство Косаревых — отец, мать, дочь.
Фотки пошли по кругу. Я посмотрел на румяного лысоватого дядьку в замшевой куртке и жалел, что он погиб. Возможно, Эдуард потому и свихнулся, что остался без отца в самом критическом возрасте. Мачеха оказалась крашеной блондинкой с жёстким ртом и тяжёлыми веками. Она была загорелая и ухоженная. На шее носила жемчуг — в три ряда.
Папаша, несомненно, был под её каблуком, и Эдику с такой мегерой общаться не хотелось. Сам парень оказался громилой — в камуфляже, с крестом на шее. Голубые глаза, низкие тёмные брови, круглое розовое лицо, выгоревшие волосы ёжиком. Глаза пустые, как у всех бандитов. Такой и маму родную убьёт, если сочтёт нужным. А щёчки у Эдика толстоваты. Мужик сухощавым должен быть — чтобы желваки по лицу катались. Может, теперь похудел.
— Эдуард знал от папы, что Дайана — девица ветреная, — продолжал Гай. — Если останется беспризорной, обязательно свихнётся. Сын виделся с отцом незадолго до аварии в Комарово. Косарев-старший всё-таки решил свести Дайану с братом, чтобы тот повлиял на егозу. Теперь Эдик решил выполнить последнюю волю отца.
