Куртизанок отличал от порядочных замужних женщин, от которых Проперций старался держаться подальше, не только их моральный облик. Их называли doctae puellae, поскольку они были одаренными и культурными женщинами, с которыми было интересно беседовать. Они играли на арфе и цитаре и прекрасно пели. Они хорошо знали классику (произведения греческих авторов) и, следуя совету Овидия, читали современную литературу, то есть стихи, которые писали сам Овидий и другие поэты того времени. К тому же они умели танцевать, и их танцы ничем не напоминали ту скучную ритмичную гимнастику, на которую отваживались уважаемые матроны, не рискуя навлечь на себя неодобрительные замечания своих мужей. Словом, куртизанки умели демонстрировать красоту своего тела, что не позволялось делать матронам.
Овидий в своем «Искусстве любви» мог, конечно, заявлять, что пишет эту книгу вовсе не для респектабельных матрон, носящих длинные одежды. Однако респектабельные женщины, я думаю, всеми правдами и неправдами доставали эту книгу и тщательно изучали советы, которые Овидий давал их красивым соперницам, то есть женщинам, которые вынуждены были прокладывать себе путь в жизни при помощи своих чар. В третьей книге матроны находили советы о том, как надо подбирать цвета одежды, наносить косметику и укладывать волосы (писалось даже об окраске волос и париках). Овидий советовал женщинам чистить зубы, умывать лицо каждое утро и относиться к своим слугам с пониманием. Им рассказывали, как избавиться от плохих зубов и дурного запаха изо рта; как скрывать свою худобу и малый рост. Советовали держать себя в руках и разговаривать и смеяться негромко. Они должны развивать свои таланты. На этом месте casta puella, вероятно, закрывала книгу – дальнейшее ее не касалось.
Куртизанкам Овидий рекомендовал чаще появляться на публике, насколько это позволяли приличия (ибо неизвестно, когда ей удастся подцепить подходящего мужчину), но при этом избегать женственных мужчин и мошенников. Она не должна слишком ярко демонстрировать свои чувства (радость или скорбь); от нее требовалось отвечать на любовные письма, но не слишком поспешно, настаивать, чтобы ей платили достойное вознаграждение, учитывать разницу в возрасте с партнером, и знать, что можно требовать от пылкого юноши и опытного любовника средних лет, и постоянно мучить его, в определенных пределах, конечно, чтобы дольше удержать его любовь. Он учил ее, как уклоняться от надзора, как поменять старого любовника на нового, какими невидимыми чернилами лучше пользоваться для любовных писем; какими причинами объяснять свое отсутствие, если любовник заходил к ней и обнаруживал, что ее нет дома: «нужно было принести жертву» или «проведать больную подругу». Овидий давал советы, как усыпить утомившего ее партнера с помощью снотворных порошков. Он внушал ей, что надо постоянно твердить о своей любви тому, кто ее содержит; прежде чем поверить в существование опасной соперницы, нужно раздобыть неопровержимые доказательства. На пиры следует приезжать чуть позже назначенного времени, надо также уметь вести себя за столом и пить – но никогда не напиваться до такого состояния, чтобы начинало двоиться в глазах или клонило в сон.
После того как были приняты законы Августа, брак с такой женщиной стал для римлянина невозможным. В Риме существовало большое число женщин, которых нельзя было брать в жены: проститутки, бывшие проститутки, владелицы борделей, женщины, которые получили свободу от владельцев этих заведений, женщины, приговоренные к наказанию за уголовное преступление, женщины, которые изменяли мужу и были пойманы на этом, актрисы, настоящие или бывшие.
Всех их, без исключения, ожидала одинокая старость без любви, а если они неправильно разыгрывали свои карты, то и нищета. До нас дошло жестокое, мстительное и лишенное всякого сочувствия стихотворение, посвященное такой женщине, дожившей до той поры, когда ее очарование исчезло. Его написал добросердечный Гораций.
Сулла, как никто другой, любил компанию актеров и актрис; Цицерон не скрывал своего восхищения выдающимся актером Эзопом; императоры Гай и Нерон не могли жить без театра; и множество женщин из высших слоев общества, позабыв обо всем, теряли голову от актеров. А ведь власти Рима всегда считали, что актерами становятся лишь выходцы из самых угнетенных классов, даже из криминального мира. По закону о муниципальном управлении в Италии, предложенному Юлием Цезарем, сыновья актрис и актеров не имели права занимать должность городского советника. По законам Августа членам сенаторских семейств запрещалось жениться на актрисах. Положение актрисы в лучшем случае приравнивалось к положению отпущенницы, в худшем – проститутки.
Рабыни, отпущенницы и наложницы
Катон Старший, реалистически мысливший человек, желая получить от своих рабов большую отдачу, дошел до того, что признал мужчин-рабов человеческими существами и создал для них в своих имениях бордели. К концу существования республики, когда многие люди начали уже мыслить реалистично, крупные рабовладельцы стали понимать, что для рабов, как и для других мужчин и женщин, семейная жизнь и дети являются источником счастья и, соответственно, способствуют повышению эффективности их работы. А дети, родившиеся в семьях рабов, могли бы восполнить нехватку невольников, поступавших из заморских владений. И к концу республики, во времена Варрона, римляне уже поощряли создание семей у рабов; во времена же Колумеллы (середина I века н. э.) рабыни, родившие ребенка, могли получить такую же награду, как и отпущенницы. Женщин, имевших более трех детей, Колумелла отпускал на свободу.
Тем не менее браки среди рабов не имели законного статуса. Отношения между ними называли не браком, а контуберном, то есть «жизнью под одной крышей». Тем не менее дело было сделано. Семьи рабов ничем не отличались от семей других людей, в них были муж и жена, родители и дети, которые общались друг с другом на обычном языке семейных отношений. Сохранилась прекрасная надпись из Карфагена, сделанная на надгробии мужчины и женщины, которые жили и умерли рабами: Виктора, скончавшегося в возрасте сто два года, и Урбики, дожившей до восьмидесяти лет. Памятник на их могиле поставил их сын, посвятив его «самым преданным родителям». Он стал отпущенником и занял важный пост на императорской службе.
Женатый раб, получая свободу, первым делом, естественно, старался выкупить свою жену (с которой тут же заключал законный брак) и детей.
Рабыня, которая привлекла внимание своего господина, не имела иного выхода, как стать его любовницей или одной из многочисленных любовниц, если он был женат. Такая судьба, очевидно, выпала на долю многих девушек-рабынь, живших при дворах императора Августа и, с полного одобрения Мессалины, императора Клавдия. Даже если она была его единственной фавориткой, отношения рабыни с женой хозяина часто были вполне приличными; когда умер Сципион Африканский, его жена отпустила на свободу его любимую рабыню и даже нашла ей мужа-отпущенника.
Но часто владелец рабыни не был женат, и если был молод, то мог влюбиться в нее так сильно, что даже подумывал о женитьбе. Он мог сделать это, даровав ей свободу, – если, конечно, не состоял членом сенаторской семьи.
Однако случаи, когда юноша из семьи сенаторов хотел жениться на рабыне, были крайне редки; судя по эпитафиям на могилах, выкупали рабынь и женились на них в основном отпущенники и демобилизованные солдаты. Во многих случаях, конечно, они хотели придать законный статус – иногда потому, что женщина была беременна, – отношениям, которые уже существовали. По законодательству Августа, отпущеннице, которая вышла замуж за своего бывшего господина, а потом бросила его, не позволялось вступать в повторный брак без его согласия.
