– Примерно… Да и зачем нам угонять межзвездный корабль? Когда мы можем частично управлять системой?
– Это как? Подключиться к её компу и гнать свою программу?
– Алексей, не нужно этих хакерских замашек! Система сама с удовольствием согласится нам помочь! – всесильный каменный идолище идет на поклон к жалкой букашке – человеку! Эта фантазия понравилась мне больше всего!
– Не идет Магомет к горе, гора сама поспешает к Магомету! Верх крутизны! – Лёха откинулся на резную спинку стула.
– Так вот после столь жарких споров, дебатов и длинных научных лекций мы приблизились к предлагаемому мной плану!
А план мой прост как грабли: воспользовавшись небольшим разногласием планет, входящих в систему, и создав собственное управляемое и контролируемое человечество, поставить наш мир перед выбором: резко измениться или исчезнуть с лица земли. Для этого мы десантируем в один из параллельных миров наших представителей, которые, используя местные обычаи и религию, создадут там сначала небольшой островок цивилизации…
– Постой, постой, Петрович! Ты сказал, что там есть люди?! Местное население? Которое к тому же имеет свою культуру? И мы будем учить их, как жить по-другому?
– Да, это примерно так! Просто знайте, что все, что хоть когда-то занимало умы человечества и что понравилось или заинтересовало систему, создается в параллельных мирах, живет и как-то развивается! Бродят динозавры, богатые купцы ведут свои караваны, за ними гоняются разбойники, отмороженные пираты делят добычу, русалки плескаются в теплой воде…
– Ну, это уже сказки! Как-то не верится! – «Филиппок» снова схватил нож.
– Так это просто проверить! Через недельку, другую, вы сами Сергей Филиппович, будете работать с подобным контингентом. Там царит средневековье, со своей религией, обрядами и укладом жизни! Так сразу не возьмешь и не переделаешь! Лет двадцать нужно будет работать!
– Двадцать лет! Мне тогда будет сорок пять! А вот динозавров я бы посмотрел… – мечтательно произнес Артем.
Глава восемнадцатая
Тяжелый стол из мореного дуба, казалась, уходил в бесконечность. Там, в этой недосягаемой для простого смертного дали, на стуле с высокой стрельчатой спинкой, украшенной по бокам резными фигурками соколов с расправленными крыльями, сидел сам великий святитель.
Фаран IV принял этот пост от своего предшественника двенадцать лет назад. Ровно столько же лет назад окончились издевательства над ним: не нужно было лебезить и выслуживаться, не нужно было, согнув спину в почтительном поклоне, поддакивать бредням старого маразматика.
«Старого, – усмехнулся своим мыслям святитель, – да ему в то время было сорок три! На год старше, чем сейчас я!»
Однако, не дело предаваться пустым мыслям, пусть другие, вон их сколько в почтительном отдалении сидит по бокам за его столом, вот пусть они считают его года. А он ещё не собирается в святые чертоги создателя. Крепка его рука, не дрогнет, когда отправляет она на лютую смерть в кипящий котел своих недругов да еретиков. Да и пышногрудая Ламия ждет его сегодня вечером…
Ах, Ламия, Ламия! Сладки твои объятия, словно вино на пиру в райских садах создателя! Однако: прочь – прочь посторонние мысли:
– Именем святого синода великих святителей, ты – сын и внук дворянский Брадан, приговариваешься к покаянию: творить тебе ежедневно по сто священных знамений по утрам в течение следующей седмицы! И к уплате штрафа в триста сентамов в казну священного синода!
– Как велика милость священного синода! Как велика милость великого святителя! Слава создателю, во время света и тьмы! – бормотал отъевшийся, словно боров в дубовом лесу, потомственный дворянин Брадан, пятясь задом к дверям из зала синода.
– Да будет по сему – и великий Фаран четвертый, подняв правую руку, очертил в воздухе треугольник и резким движением ладони, словно рассек его пополам.
Это был условный знак почтения и повиновения пред создателем, своего рода знамение, которое каждый истинный верующий накладывал на себя во время начала света и перед приходом ночной тьмы.
Попробуй не сделай они этого! Ересь выкорчевывалась быстро и страшно – котел с кипящей водой, куда вопящего от ужаса еретика медленно опускали на веревке. И в напрасной тщете пытался поджимать он свои пятки перед мучительным концом.
– Легат Груль, что у нас там ещё? Дело Мефирских ведьм? Передайте его в местную епархию с указом не усердствовать в наказаниях! Если есть среди них пригожие лицом – передать в храмы любви! Пусть покаянием и усердной службой у главной храмовой жрицы зарабатывают милость создателя!
Те, что в силе своего тела – раздать по дворянам, с записью в собственность на веки вечные! Разрешаю для острастки прочих простолюдинов утопить парочку самых мерзопакостных ведьм! Во имя создателя!
– Слава создателю! – дружным хором ответили с десяток легатов, приняв должное святым словам положение.
Великий святитель выпрямился, тяжёлым взглядом скользнул по покорно склоненным головам легатов. Сидящая ближе к нему парочка епископов смиренно сложила руки в молитвенном порыве.
– Братья, прежде чем закончить наше заседание, позвольте ознакомить вас с донесением, которое пришло с берегов далекой Афеции. Прислал его тамошний брат епископ Афетский и легат Арагут. Вот его послание – великий святитель протянул руку, из-за стула, больше похожего на трон самого короля, высунулся плешивый монашек и со всей подобострастностью вложил в неё свиток с заморским посланием.
Верховный святитель, не торопясь, развернул свиток и начал читать:
«Слава создателю во веки вечные! Да святится его имя до скончания света и тьмы! Припадаю к вашим стопам ничтожный брат епископ Афетский и легат Арагут, который по высочайшему повелению священного синода избран проводником святой веры на вновь обретенных землях! Доношу до высоко святительство вашего, что в землях, отошедших под длань королевства Унерландии и святого синода, все спокойно и благолепно! Однако недавно наши молитвы во славу создателя и хвалы мудрости синода омрачило одно маленькое происшествие. Двенадцатого дня, кануна святой Патриции, тысяча шестьсот пятнадцатого года от обретения священных скрижалей создателя, случилось странное – у горы Трехглавой Змеи, ближе к середине дня, возникло сияние, сравнимое с сиянием Селесты, маленькой сестры Муны, когда её лик полностью освещен нашим великим Солимом. Из этого сияния возникло непонятное строение, округлых форм и стоящее на крепких хоть и коротких лапах. Оттуда вышли люди, если их так можно назвать, с позволения воли создателя. Они были чисты и белы лицами, только их одежда была явно сработанна в чертогах дьявола. Руками человека нельзя создать такую одежду. Яркого цвета, с небольшими накрепко притороченными мешками на рукавах и штанинах. Тело их было перевито гибкими ремнями, вырезанными из шкуры неизвестного нам животного. Двое держали в руках короткие палки, к которым прикоснулась лапа самого дьявола, да сгинет он навеки вечные в Ард! Как потом оказалось, эти, несомненно, дьявольские палки, могут сеять смерть, так как стреляют острыми зубами самого Горганта. Явление этих людей заметил деревенский блаженный – Лурм, который оказывает некоторые услуги святому ордену.
