– Тогда вот эту воду, – Алекс взял со стола прозрачный стеклянный стакан формой немного напоминающий цветок лилии. Лакей тотчас открыл бутылку и налил в него немного пенящейся жидкости. Хозяин дома протянул стакан гостю и взял второй. Епископ не спешил пить, хотя испытывал сильную жажду. Алекс не торопясь, сделал несколько глотков и, кивнув, пригласил сделать то же самое епископа. Жидкость была прохладной, казалась чуть соленой и немного кислой, пенилась, но очень быстро утолила жажду.
– Благодарствую! Боюсь показаться неучтивым, однако, мое любопытство не дает мне покоя: где вы так хорошо научились говорить на местном языке?
– Благодарю вас, монсеньер Жедал, за похвалу моих скромных познаний в местном языке. У нас принято во главу угла всей жизни ставить знания, в том числе и познания в лингвистике.
Епископ в изумлении поднял брови. И было от чего! Последнюю фразу учитель Алекс произнес на языке его родной страны.
– Вы говорите на унервундском?! – он машинально поправил стоящий перед ним стакан. Лакей тотчас открыл бутылку и налил в неё шипящую воду.
– Да, и этот язык я знаю в совершенстве, – Алекс тоже протянул стакан лакею.
– Однако, господин Алекс, скажите вашему лакею, что он крайне неучтив и за это будет наказан – епископ даже был немного рад, что они могут говорить, не опасаясь быть понятыми другими.
– Монсеньор Жедал! Этот человек не лакей! Да и не человек он вовсе. Это машина, слуга и помощник по дому. Не станете же вы наказывать свой пояс от одежды только за то, что он перекрутился? И прошу вас – не зовите меня «господином». Это слово у нас не в почете!
– Как машина?! Он же двигается, разговаривает как человек! – Жедал покрутил головой, как бы пытаясь понять смысл сказанного, но так ничего и не понял.
– Позвольте возразить вам, у нас каждого богатого человека называют – господин. Разве вы не богаты?! – епископ покосился на лакея.
– Если вы говорите о количестве денег, то их у меня столько, что достаточно скупить весь столичный город, Унерланд, кажется, вы его называете?
– Да, да, Унерланд. По имени нашего короля да продлит… – епископ осекся на полуслове. Кто здесь знает короля? А то, что сидящий перед ним человек может скупить целый город, он в этом уже не сомневался. Только вот зачем ему эта помойка после такой чистоты и гармонии?
– У вас ко мне только этот вопрос? – учитель Алекс снова заговорил на языке материка Афеции.
– Нет, не только. Позвольте мне передать пожелания главы святого синода ордена святителей великого Фарана вашему главному учителю – от торжественности момента епископ встал. Встал со стула и Алекс.
«Сколько же ему лет?» – мысленно прикинул возраст хозяина домика Жедал.
– Позвольте выразить вам и в вашем лице всем учителям пожелания благополучия, здоровья и прибавления богатства! – уж что-что, а говорить епископ умел! Не то, что эта косноязычная братия. Вот взять хотя бы этого, брата по вере – Ифата, двух слов связать не может! А туда же, в посланники…
Учитель Алекс, в знак согласия и понимания, слегка наклонил голову:
– Прошу и вас монсеньер Жедал передать наши пожелания и заверения в мире и добрососедстве монсеньеру Фарану…
– Простите учитель Алекс, но великий Фаран занимает столь высокий пост, что к нему следует обращаться – «Ваше Святительство»
– Прошу прощения, что не обучен тайнам вашей дипломатии и не знаю сановных регалий, только пусть его святительство, великий Фаран, не узнает об этом.
– Это очень достойный ответ! Вы прирожденный дипломат и виртуоз слова!
– Разрешите поймать и вас на слове: в вашем голосе я уловил сожаление от незнания сановного этикета. Позвольте вас пригласить в метрополию, там, в главной библиотеке, на эту тему вы найдете сотни свитков.
– Это очень любезно с вашей стороны! Я обязательно воспользуюсь вашим предложением!
– Однако, учитель Алекс, не могли бы вы организовать мне встречу с главным учителем, кажется, его зовут Ксанд?
– Да, это имя главного учителя. К сожалению, всю эту неделю вы не сможете встретиться с ним. Он в отъезде. Но я обязательно передам ему вашу просьбу.
– Сие прискорбно, и я в печали… Мне срочно нужно прояснить некоторые детали наших будущих взаимоотношений. Я также, обещал настоятелю монастыря, брату по вере Шитапу, узнать судьбу восьми его братьев. Их злодейски ранили вчера в вечерней стычке.
– Это прискорбно и для нас. По просьбе самого настоятеля монастыря, мы забрали раненых монахов, и они находятся в лазарете. Вы можете их навестить и побеседовать с ними.
– Это было бы очень кстати – епископ встал, давая тем самым понять, что его визит закончен.
– Я провожу вас в лазарет, – учитель пошел вперед, и они снова вышли в просторную гостиную. И только тут епископ обратил внимание на то, что вдоль стены были расположены несколько столов, на них стояли плоские доски. На досках мелькали картинки, замысловатые закорючки, слышались незнакомые слова. Трое туземцев вальяжно восседали в черных креслах, зачем-то поставленных на маленькие колеса. Перекатываясь от доски к доске, они тыкали пальцами во что-то, певучими голосами беседовали неизвестно с кем. И верх наглости! Один из них взял изящную, тонкую фарфоровую чашку, несомненно, работы лучших мастеров Тибота и, помешивая какой-то напиток ложечкой из лунного металла, весело улыбнулся епископу.
«Велик создатель! Если у них даже грязные туземцы пьют из фарфора, нагло звеня в них ложками стоимостью, равной цене самой красивой рабыни, то из чего пьют сами учителя?!»
Глава тридцать четвертая
Вот и разделилась наша команда. В Афетции остался Артём, Настя, Алексей. Я через двое суток вернулся обратно. Как раз вовремя. Губернатор рвал и метал, требуя достать меня хоть из-под земли.
Водители его команды гоняли наши электромобили неделю напролет. Испытывали и на треке, полигоне и просто на дорогах области. Наделали при этом такого шума, что к моему прибытию у дверей кабинета меня ждала толпа журналистов.
Слухи о новом автомобиле нарастали, словно снежный ком. Подозреваю, что это была работа команды губернатора. Но скорее всего, винить в этом нужно было водителей, что испытывали нашу продукцию. Уж они-то постарались вовсю! Гоняли и с зимним отоплением, и с кондиционерами, включали всю электротехнику. Намеренно «забывали» выключить фары, обогрев сидений. Вобщем, старались расходовать электроэнергию аккумуляторов максимально. Результат привел их в такое восхищение, что все они, как один, подали заявление о приеме на работу на наш завод. Прослышали, что рабочим будут продавать такие авто в первую очередь. Вот так по цепочке от одного водителя до другого и шла весть о нашем чуде. «Хана бензинке», – единодушно решили водители города и дружно стали штурмовать наш коммерческий отдел.
Ещё на крыльце меня встретил коммерческий директор. Был он взъерошен, словно рассерженный ёжик. Листал предо мной какие-то бумаги, утверждал, что портфель заказов сформирован на пять лет вперёд и что продажи традиционных автомобилей упали до нуля. С трудом протиснулись мы в кабинет и то только потому, что я согласился на пресс – конференцию через час. Толпа журналистов кинулась занимать лучшие места в конференц-зале, и мы получили небольшую передышку.
