— Вполне вероятно, — подтвердил мои опасения Андрей.
Я представляла, как выглядит сейчас шеф — красивый, благородный, темноволосый, с седыми висками и модной, едва заметной бородкой. Он сидит в кабинете, оснащённом по последнему слову техники, излучая уверенность в успехе. И я вообразила, как Андрею самому хочется выехать на задержание Швоева.
Милиции Озирский может не опасаться — у него мощные связи в Главке, и все тонкости, конечно, уже обговорены. Да, шефа так и тянет на Ланское, но он вряд ли сможет — слишком много хлопот. И потому придётся послать других. Интересно, кого он выберет?
Андрей часто говорил, что очень тоскует по тем временам, когда вместо дорогих костюмов носил джинсы и кожаную куртку — тогда он был моложе, сильнее, добрее. И не разучился ещё верить людям.
— Ах, как хотела бы я сейчас быть в Питере и поехать на Ланское!
Я слышала свой голос как бы со стороны. Далее последовал мой нервный смешок, не на шутку встревоживший шефа.
— Успокойся, ты и так уже на грани! Справимся без тебя. Иди, отдыхай, у вас ведь уже вечер. Ты своё дело сделала.
— Да, у нас месяц и звёзды, — подтвердила я. — Всего хорошего.
— Пока! — попрощался шеф и отключился.
Я кожей чувствовала, что из «Шевроле» за мной наблюдают и ждут, что сейчас подойду, объясню, как на данный момент обстоит дело. Но я, в последний раз поглядев на серые пятиэтажки, на вечернюю зарю, догорающую над крышами, повернулась и снова вошла в отделение.
Там народу прибавилось — бегала по коридору уборщица с ведром и шваброй, требовала, чтобы на вымытом полу не следили. Но я, ни на кого не обращая внимания, вернулась в кабинет номер три. Осторожно приоткрыла дверь и просочилась сквозь узкую щёлку. Теперь спешить было некуда — информация ушла в Петербург.
— Тома, я сейчас приеду, — говорил Лебедев в трубку стоящего на столе телефона — треснутого, с вертушкой. Значит, Кайкан разрешил полковнику позвонить домой. — Пришлось колесо менять, с автосервиса звоню. Теперь всё нормально, минут через двадцать буду…
Кайкан вышел из-за стола и в два шага оказался рядом со мной. Не переставая следить за Лебедевым, чтобы тот не дал супруге намёк, капитан обратился ко мне.
— Вот дяденька — святая простота! Судя по всему, ни о чём даже не подозревает. Сейчас я попросил не говорить жене, из-за чего именно он задержался. А уже завтра даст показания под протокол, и дело закрутится. Кстати, бабушка в больнице, в отдельной палате, со «следаком» побеседовала. Моё начальство в данный момент связывается с Питером. И ваши пусть помогут. У тебя порядок? Созвонилась?
— Всё нормально. Я могу идти?
Мне действительно хотелось как следует выспаться. Механизм заработал, Швоеву в любом случае гулять на свободе осталось недолго, но от меня уже ничего не зависело.
— Тогда иди. А я гражданина отпущу чуть позже. — Геннадий всё моментально понял.
Я кивнула ему, потом Лебедеву, который как раз положил трубку, и вышла из кабинета, волоча с собой сумку. Сил хватило только на то, чтобы добраться до микроавтобуса.
— Ну, вот, дождались! — Кулдошин даже осунулся за то время, что мы не виделись. — Как дела? Полковничек раскололся?
— Ему не расколоться, так как зять с ним не откровенничал. А так во всём признался. Да, Швоев у него гостил в конце лета и в начале осени. Жил в городской квартире один, неоднократно брал машину. Говорит, что зять тесно связан с сотрудниками той газеты, которой помогала деньгами Наталья Лазаревна…
— Да неужели?! — вскинулся Кулдошин. — Наталья готова была глотку перегрызть тем, кто называл ветеранов чеченской войны отморозками и потенциальными убийцами. Говорила, что каждого из них лаской, нежностью отогревать нужно, в душу им пытаться проникнуть. А я сам-то знал, что среди них, особенно контрактников, такие ещё гниды попадаются… Но жена про Швоева мне ничего не говорила, а ведь мы с ней многих обсуждали. Адрес питерский сумели выяснить? Если да, то когда его будут брать?
— Всё сумели, Юрий Иванович, не волнуйтесь. Теперь мы можем только ждать. Моё агентство в курсе, здешние сыщики связываются с питерскими коллегами. В любом случае Швоеву не уйти, если только чёрт ему не наворожит.
— Будем надеяться, что не наворожит, — процедил сквозь зубы Кулдошин. — А если сумеет сейчас скрыться, я его из-под земли достану. Марина, вам сейчас надо домой?
Юрий повернулся к Коробовой и заметил, что та задремала на заднем сидении — наверное, очень устала за смену.
— Что?.. Да, домой. Подбросите? Муж как раз уходит дежурить, он сутки через трое вахтёром работает. А мы вместе с сыном будем уроки делать. Сейчас у них полугодовые контрольные. Извините, что заснула…
— Ничего, поспите ещё по дороге! — широко улыбнулся искусственными зубами Паша Шестаков, и я сразу всё вспомнила.
Под ложечкой неприятно засосало ещё и потому, что вскоре я должна буду увидеться с Милой Оленниковой.
— Вам далеко? Нет? Ну и ладно, забросим вас, а потом и в посёлок…
— А утром — опять в больницу к маме. — Марина так и не сняла свои пёстрые варежки. — Боюсь, что она после всего этого долго в себя приходить будет. Здорово, что в отдельную палату перевели… И в то же время я понимаю, что иначе никак нельзя.
— Езжай, Лёшик! — приказал Кулдошин Жамнову.
Наш автомобиль, подпрыгивая на посыпанных песком ледяных колдобинах, вывернул со стоянки. Между прочим, я выглянула в окно и увидела, как по ступеням спускается Анатолий Максимович Лебедев, подходит к асфальтовой «девятке», открывает дверцу и садится за руль.
Я понимала, что миссия моя выполнена, и можно хоть сейчас улетать в Москву. Но всё-таки хотелось сначала побывать в Питере. Увидеть задержанного Швоева, отнявшего у меня порядочный кусок жизни, вконец истрепавшего мои нервы. Увидеть и спросить, за что он убил Наталью Кулдошину, и услышать хоть какой-то ответ. Я до сих пор не поняла мотив этого преступления, что раздражало меня больше всего остального.
Юрий Иванович достал подаренный мною портсигар, открыл крышку с гравировкой. Достал папиросу и, не предложив больше никому, закурил. Но мне сейчас не хотелось, Марина опять спала, Жамнов вёл микроавтобус, а Шестаков, прикрыв глаза, слушал плейер.
Кулдошин чиркнул зажигалкой, приоткрыл окно и, наклонившись вправо, выпустил струю дыма на улицу. Но я всё равно поняла, почему мой клиент не угощает своих спутников убеждённый противник наркоты, трезвенник и спортсмен, бывший спецназовец и безутешный вдовец подмешал в табак марихуану…
Глава 5
Евгения Швоева закрыла дверь квартиры за семилетним Ромкой, который всё же выпросился погулять морозным зимним вечером. Клятвенно пообещав никуда не отлучаться со двора, с трёх сторон огороженного стенами их дома, мальчишка захватил санки и скатился по лестнице. Мать никогда не давала ему с собой ключи на прогулку, и потому сейчас, проводив ребёнка, тщательно заперла обе двери.
