Герсен молча переключил автопилот в режим автоматической посадки. Стали отчетливо видны зеленые мирные леса, гряды невысоких холмов, цепь озер к северу, хребет покрытых снегом вершин к югу. Корабль опустился на поверхность, рев двигателей смолк. Под опорами ракеты наконец-то была твердая земля. Вокруг стояла тишина, нарушаемая только тиканьем автоматического анализатора наружной сферы, на панели которого вскоре зажглись три зеленых огонька, что означало полный оптимум.
Давление выровнялось очень быстро. Герсен и трое спутников надели легкие комбинезоны, натерли руки и лица антиаллергеном, приспособили ингаляторы, предотвращающие попадание в организм бактерий и спор.
Паллис Атроуд смотрела в иллюминатор с невинным интересом. Робин Рампольд стал бочком пробираться к хвостовому отсеку. Сейчас он походил на исхудавшую старую крысу, которая делала пробные движения, будто хотела выйти из норы, но никак не решалась.
Забортный воздух заполнил корабль – свежий, влажный, чистый. Герсен подошел к выходу, распахнул дверь и сделал вежливый, хотя немного иронический жест, произнося:
– Джентльмены, вот ваша планета!
Уорвин первым сошел на поверхность. Деттерас сразу же за ним, чуть поотстал от них Келле. Герсен не торопясь последовал за ними.
Монитор посадил их в пункте, отстоявшем от места посадки Луго Тихальта не более чем на сто метров. Герсен подумал, что пейзаж планеты еще более обворожителен, чем он представлял себе по фотоснимкам. Воздух освежал прохладой, в нем чувствовался запах свежей травы. С другой стороны долины, за высокими деревьями, возвышались холмы, массивные, покатые, с обнаженными серыми скалами, промежутки между ними были заполнены кустарником. Еще выше простиралось огромное облако в форме замка со многими башнями – яркое, белое в лучах полуденного светила.
На другом берегу реки, сразу же за лугом, Герсен увидел то, что казалось порослью цветущих растений, на самом же деле это были, он точно знал, дриады. Они стояли на опушке леса, покачиваясь на своих гибких серых конечностях, движения их были непринужденны и грациозны.
«Без всякого сомнения, это удивительные создания, – подумал Герсен, – но в них есть что-то странное». Это было превратное суждение – но почему-то оно возникло! На своей же планете ее жители казались чуждыми своему окружению. Они оставались какими-то экзотическими элементами на лике столь дорогом и возлюбленном… Почему? Может быть, из-за того, что эта планета была так похожа на Землю?
Герсен не чувствовал сознательной привязанности к Земле. Но все же это космическое тело чертовски смахивало на родную планету человечества, вернее, каким-то образом оказалось не подверженным нашествию многочисленных поколений людей. Этот мир был девственным, нетронутым, не поддавшимся изменениям. Если бы не дриады, это вполне могла бы быть Старая Земля, Земля Золотого Века, Земля Естественного Человека…
Герсен ощутил небольшое радостное потрясение нахлынувшего на него озарения. Вот в чем заключалось очарование этой планеты – в ее почти полной тождественности тому окружению, в котором росло и развивалось человечество! На Старой Земле, должно быть, было немало вот таких веселых долин. Радость от таких пейзажей глубоко проникала в структуру человеческой психики. Были в Ойкумене и другие планеты, приятные и удобные для жизни, но ни одна из них не бы л а похожа на Старую Землю – отчий дом человечества. «По сути, – размышлял Герсен, – вот здесь я и хотел бы построить себе небольшой домик со старомодным садиком, фруктовыми деревьями на лугу, лодкой, привязанной к берегу реки». Мечты, праздные стремления к недостижимому,. Но эти мечты и острая тоска должны были волновать любого человека! Еще одна мысль пришла илу в голову, и он стал пристально наблюдать за своими противниками.
Уорвин стоял на берегу, хмуро глядя на воду. Почувствовав взгляд Герсена, он обернулся и подозрительно посмотрел на него. Кирт быстро отвел глаза и посмотрел на другого своего попутчика.
Келле стоял у зарослей папоротника, достигавшего ему до плеч, и смотрел вдаль на кучевые облака и темнеющий на горизонте лес, который рос по обеим сторонам долины и вдали сливался в туманной дымке.
Деттерас медленно прогуливался по лугу, заложив руки за спину. Вот он наклонился, сгреб горсть земли, измельчил ее пальцами и понюхал. Затем, растопырив пальцы, он с интересом смотрел, как земля просеивается сквозь них. Затем он повернулся и начал наблюдать за дриадами. То же самое сделал и Келле.
Люди-растения, медленно передвигаясь на своих гибких ногах, вышли из тени и направились к небольшому пруду. Их ветви с листьями сияли голубым и красным, медно-желтыми и пурпурно-золотыми цветами. Были ли они разумными существами?
Герсен снова принялся следить за тремя учеными. Келле смотрел на дриад, не скрывая своего восхищения. Деттерас неожиданно приложил пальцы ко рту и издал пронзительный свист, на который дриады, казалось, не обратили никакого внимания.
Послышался какой-то шум со стороны корабля Герсен повернулся и увидел, что с трапа спускается Паллис Атроуд. Она подняла руки, прикрывая глаза от яркого солнца, и глубоко дышала, как бы упиваясь чистотой и свежестью воздуха.
– Какая прелестная долина! – прошептала она. – О, Кирт, как здесь хорошо!
Она медленно побрела в сторону от корабля, часто останавливаясь и в восхищении всплескивая руками.
Неожиданно Герсен повернулся и бросился к трапу. Рампольд! Где Рампольд? Кирт проскочил салон и метнулся в грузовой отсек. Рампольд был уже там. Герсен осторожно приблизился и стал прислушиваться.
Послышался грубый, хриплый голос Даске, полный омерзительного ликования.
– Рампольд, делай то, что я скажу, ты слышишь меня?
– Да, Хильдемар.
– Тогда иди к переборке и отвяжи трос. Да побыстрее!
Герсен занял позицию, из которой мог, будучи незамеченным, наблюдать за тем, что происходит в отсеке. Рампольд стоял не далее чем в полутора метрах от Даске и пристально всматривался в его красное лицо.
– Ты слышишь меня, болван? Быстрее, или я навлеку на тебя такую беду, что ты проклянешь тот день, когда родился, – Рампольд тихонько рассмеялся.
– Хильдемар, я просил тебя у Кирта Герсена, Я сказал ему, что буду заботиться о тебе, как о собственном сыне. Я буду кормить тебя самой изысканной пищей, давать тебе самое лучшее вино, самые лучшие сдает… Я не думаю, что он мне откажет, если я его хорошенько попрошу. Я постараюсь объяснить ему, что этим и только этим я доставлю себе то огромное удовольствие, о котором мечтал в течение всех семнадцати лет заточения. Но если он все же мне откажет, то мне придется ограничиться всего лишь тем, что я изобью тебя до смерти. Это – первая представившаяся мне возможность…
Герсен вышел из укрытия.
– Извините, Робин, за вмешательство.
Рампольд издал нечеловеческий вопль, полный отчаяния, и выбежал из отсека. Герсен последовал за ним. В двигательном отсеке он зарядил свой энергомет, сунул его в кобуру и вернулся в грузовое отделение. Даске оскалил зубы, как дикий зверь.
