Тамарку жаль, думал Валентин, проезжая Савеловский вокзал. Всё будет, как прежде. Закончился день, наступит вечер, а она одна-одинёшенька будет сидеть на кухоньке. Вряд кусок ей полезет в горло, и не включит она маленький телевизор, бормотание которого сопровождало все их трапезы. Тамарка будет сидеть за столом, курить, метаться по квартире, хвататься за телефонную трубку.
А потом ей позвонят и скажут, что с мужем случилась беда. Только бы сразу погибнуть, не остаться инвалидом, не сделаться обузой, которую Тамарке уже не потянуть. Жаль только, что он не сможет всё объяснить жене. Доказать, что не оставалось у него, придурка, другого выхода. Только бы не пришлось семье отвечать за проступки Валюна перед Магомедом и Симой! Должны же хозяева понять, что водила, даже если и спелся с легавыми, с женой на эту тему не откровенничал…
По обеим сторонам Дмитровского шоссе мелькали дома и деревья. Валентин увеличивал скорость, совершенно обезумев, и не представлял, что из создавшегося положения может быть какой-то иной выход, кроме панического бегства. Он жал на акселератор, оглядываясь, втягивая голову в плечи, словно ожидая выстрела в спину. Из-под колёс во все стороны летела снежно-соляная каша. Прохожие, обрызганные Еропкиным, грозили вслед «Форду» кулаками, и Валентин чувствовал, что окончательно теряет рассудок.
Ему казалось, что страшный сон вот-вот кончится, Тамарка разбудит его, и окажется, что на самом деле ничего не произошло. Они с женой в спальне, лежат под одним огромным ватным одеялом, кругом тихо и тепло. Валентин старался шире открыть глаза и проснуться, но понимал, что это невозможно. Всё происходит наяву, и спасения нет.
Серебристый «Форд-Сьерра» уже летел, как стрела. «Бумер» также увеличивал скорость. Светофоры на пути следования ни разу не включили красный. Получалось так, что они давали зелёную улицу и Еропкину, и его преследователям. Обе машины мчались по Дмитровскому шоссе к Кольцевой. И где-то в Бескудниково наперерез «Форду» выехал джип «Шевроле».
Непослушными руками Еропкин развернул руль влево, выехал на полосу встречного движения, чудом не зацепив рейсовый автобус. «Форд-Сьерру» закрутило на мокром асфальте, юзом протащило ещё несколько метров. Последнее, что увидел расширенными от ужаса глазами Еропкин, был фонарный столб. Люди шарахались во все стороны, падали, кричали, а неуправляемый «Форд» тащило к тому самому месту, где для Еропкина всё должно было закончиться. Раздался глухой удар. Столб наклонился, и перед глазами Валентина всё померкло. От смерти его спасли исправно сработавшие подушки безопасности, но он узнал об этом нескоро.
Не сказав друг другу ни слова, Гаджиев, Серафима и их водитель выяснили отношения, и Тамаре действительно позвонили ранним вечером. Позвонили и сказали, что с её мужем Валентином Дмитриевичем Еропкиным случилось несчастье. Он тяжело ранен и находится в реанимации «Склифа», потому что произошла автоавария.
Глава 5
В этом зале все люди были чем-то похожи друг на друга — кожаные жилеты, белые одноразовые носки, пронумерованные клубные кроссовки. Ирина Рыцарева привычно переоделась, закрутила на затылке косу, взяла шары, изготовленные классным мастером с учётом её роста и веса, а также привычек и особенностей поведения в игре.
Сначала она не могла сбить ни одной кегли. Потом всё чаще слышала желанное слово инструктора «Страйк!», что означало «Сбито!» Некоторое время спустя Ирина уяснила, что целиться нужно в главную кеглю справа, то есть в «карман». Она научилась получать удовольствие от катания шара по дорожкам, искренне радоваться полученным результатам.
Ирина приходила играть утром, когда дорожка стоила дешевле всего, и познакомилась уже со многими завсегдатаями — спортсменами, студентами, зажиточными домохозяйками. Ночью же, в пору пьянок, гулянок и драк, играла в боулинг мать Маши и Вани Кобылянских Серафима, несколько месяцев назад взявшая Ирину в гувернантки. Серафима поставила Ирине удар, что не получалось даже у бывалого инструктора. Семикилограммовый шар Ирина катала легко, пританцовывая в ритме «экстрим».
Сегодня Ирина приехала сюда лишь для того, чтобы не быть утром дома и не общаться с матерью-психопаткой. Понимая, что суббота в очередной раз начнётся с битья бутылок в мойке, а закончится воплями на лестничной площадке, Ирина ещё затемно, на цыпочках прокравшись к двери, выскользнула из квартиры и направилась в боулинг-клуб.
Но полностью переключиться на игру не могла, то и дело мысленно возвращаясь к страшной аварии на Дмитровском шоссе. Тогда лучший водитель фирмы её хозяйки Валентин Еропкин получил тяжёлую травму головы и полностью потерял способность говорить — у него оказался повреждён речевой центр. Ирина Еропкина хорошо знала — он часто возил детей с гувернанткой по Москве и области. Знала и искренне жалела этого неуклюжего, некрасивого, но очень доброго мужика.
В зале погас свет, включились галогенные лампы. Края каждой дорожки обозначились бегущими огнями. Тамтамы начали отбивать чёткий ритм, который постепенно нарастал, заставляя игроков непроизвольно танцевать. В таком состоянии удавалось чаще попадать в цель, меньше оставалось «рогов», то есть не упавших после первого удара кеглей.
Ирина играла на четвёртом дорожке, а на пятой катал шары доселе не знакомый парень, вернее, молодой мужчина. В отличие от других представителей сильного пола он вёл себя тихо — не орал, не дурачился, не пил пиво пополам с водкой и не швырял в кегли кроссовками или сумкой из-под шара.
Несмотря на то, что в этом клубе он был новичком, Ирин сосед владел навыками игры в боулинг и принадлежал к бомонду. Он знал, как вести себя в подобном заведении, а окружающая публика не вызывала у него ни интереса, ни раздражения. Это была его жизнь, и другой. Похоже, парень не знал.
Когда получив отличный результат, молчаливый игрок попросил принести из бара текилу с лимоном и солью, как обычно поступали корейцы, Ирина совершенно заинтересовалась им. Корейцем её сосед по дорожке не был — его глаза, большие, почти круглые, выдавали европейское происхождение. Всё же остальное — жёсткие чёрные волосы, смуглая кожа, невысокий рост, худощавое телосложение — делало его похожим на гостя с дальнего-дальнего Востока. Но когда незнакомец сделал заказ, Ирина услышала, что говорит он без акцента.
Через некоторое время Ира поняла, что сегодня уже в кегли не попадёт, и нужно уходить. Таинственный игрок откровенно интересовался ею, и в то же время прямо не смотрел на неё, не подмигивал, не делал никаких знаков. Он даже не пытался привлечь к себе внимание объекта страсти. В то же время Ирина чувствовала его желание заговорить и не знала, как вести себя в этой ситуации. Чтобы покончить с наваждением, она завершила игру и, попрощавшись со всеми, отправилась в раздевалку.
Осторожно глянув через плечо, она вздрогнула — тот человек, непринуждённо оставив игру, проследовал за ней. Всё-таки оплаченный час прошёл, и триста рублей были потрачены не зря. Ирина натягивала джинсы и свитер, застёгивала модельные сапожки на высоких каблуках, совершенно излишних при её росте. Ей было приятно развлекаться, как настоящей светской даме, в модных боулинг-клубах и на теннисных кортах.
