— Гораздо хуже жить с чужим человеком. Как говорится, ты не один и не вдвоём. — Посмотрев на высоченные каблуки Ирины, Тураев понял, что можно приступать к следующему этапу операции. Сделав свой голос робким, он спросил: — Вы не обидитесь?
— Смотря на что! — Ирина игриво повела глазами.
— Если уж встретились два одиночества, то почему бы им не развлечь друг друга? Мы свободны, впереди целый день. Наши возможности не ограничены. Я готов выполнить любое ваше желание. Хотите пообедать в ресторане?
— Что вы! — Ирина замахала руками. — Нужно домой заезжать, переодеваться. Вы даже нее представляете, какая у меня ужасная мама! Она немедленно закатит скандал, и тогда я уже никуда не поеду. Лучше всего было бы посидеть здесь, в баре, или поехать в какой-нибудь парк. Там в забегаловках кормят без церемоний. Я часто катаюсь за лыжах и пользуюсь гостеприимством тамошних точек общепита.
— Честно говоря, я думал, что дело обстоит серьёзнее! — рассмеялся Артур. — Мама — это не муж и не любовник. Она всегда простит.
— Вы не знаете мою маму! — вздохнула Ирина, лихорадочно соображая, какую культурную программу предложить Артуру.
Судьба послала ей шанс хотя бы сегодняшний день провести в приличном и желанном обществе, и этот шанс ни в коем случае нельзя упускать.
— Когда мне исполнилось двадцать пять, она собиралась выдать меня замуж за нашего водопроводчика-забулдыгу, лишь бы я не считалась старой девой. А через год развела меня с мужем-художником. Саша просто не смог выносить ежедневные безобразные сцены. Когда мама написала заявление в милицию с жалобой на то, что Саша её избил, он не выдержал и ушёл. А мне пришлось остаться с ней…
— История грустная, но банальная. Мои родители развелись потому, что бабушка по отцу хотела видеть в своих невестках безгласное существо, а не амбициозную пианистку. Что поделаешь, Ира! Родителям никогда не угодишь. Им всегда кажется, что ребёнок дёшево себя продаёт, — посетовал Тураев. — Но если дело действительно обстоит так серьёзно, позвольте пригласить вас ко мне домой. Купим по дороге продукты, вино и всё остальное, что может понадобиться для счастья. Вы ничего не имеете против?
— Вы так богаты, что можете купить всё? — хихикнула Ирина и пару раз хлопнула в ладоши. — Если не секрет, кем вы работаете?
— Я адвокат, — соврал Тураев. — Имею частную практику. А вы?
— Пришлось устроиться гувернанткой к детишкам одной преуспевающей дамы. — Ирина немного стеснялась своей нынешней профессии. — Обидно сознавать, что учить пять языков и ездить на стажировку в Соединённые Штаты нужно было ради того, чтобы стать обыкновенной прислугой. Пусть и с изыском…
— Ладно, не будем о грустном, — перебил Артур. — Если вы принимаете моё предложение, то садитесь за руль своей прелестной крошки «Пежо» и поезжайте следом за мной. Я живу, к сожалению, не так уж близко, на Красной Пресне. Надеюсь, бензина у вас хватит.
— Я заправилась по дороге в клуб, — успокоила Ирина.
— Значит, вы согласны? — обрадовался Тураев. — Тогда вперёд! Я сделаю всё для того, чтобы этот вечер прошёл для вас интересно. Приятно встретить свою молодость, верно? Уверяю, вы не пожалеете, что согласились…
— Думаю, что не пожалею, Артур.
Ирина еле сдерживала дрожь в запястьях и коленях. Волнение душило её, сердце выпрыгивало из груди.
— Я понимаю, что поступаю, как последняя идиотка. Но уж больно не хочется лететь под материнское крыло!..
— Вы говорите глупости, Ира, но милые глупости. — Артур смахнул с волос снежинки, открыл дверцу джипа и сел за руль. — Не отставайте.
— Постараюсь, — неожиданно хрипло сказала Ирина.
Через некоторое время алый джип выехал со стоянки. За ним, как привязанная, следовала тёмно-розовая «Пежо». Около первой же станции метро Артур затормозил, притёр «Мерс» к обочине, и удивлённая Ирина тоже остановилась. А в следующую секунду её сердце облилось тёплой кровью от бурной радости. Она увидела, что Тураев покупает розы.
Расплатившись, Артур вернулся к машинам и вручил онемевшей от восторга Ирине пять чайных, с оранжевыми прожилками, роз в подарочной упаковке, молча улыбнулся и снова сел за руль джипа.
* * *
На обоях трепетал от сквозняка сушёными крылышками баттерфляй-гарден — самая настоящая выставка всевозможных бабочек, которых ловили, сушили и приклеивали к стенкам несколько поколений семейства Говешей. Когда Отцу Нолика стало негде размещать новые поступления, брат уговорил Артура забрать кое-какие экспонаты к себе и украсить ими спальню.
Ирина полдня восхищалась потрясающими узорами на крыльях существ, к которым хозяин квартиры всегда был равнодушен. А вот гипсовые маски всё же пришлось снять — Ирина заявила, что в присутствии белеющих среди ночного мрака ликов смерти она ни за что не заснёт.
Гувернантка Кобылянской свалилась в объятия Артура, как перезрелая груша, едва выпив бокал шампанского. И ему ничего не оставалось делать, кроме как принять этот бесценный дар. В противном случае Ирина ушла бы обиженная, и время, затраченное на подготовку операции, оказалось бы потраченным впустую.
Впрочем, Тураеву не пришлось долго бороться с собой. Впервые за долгое время у него осталась на ночь молодая симпатичная женщина с русалочьими волосами, которой кроме тепла и участия от Артура ничего не было нужно. Весь день Ира готовила, стирала и убирала, будучи не в силах дождаться их единственного и неповторимого вечера. Перед тем, как сесть за стол, уставленный закусками и вазами с фруктами, она всё-таки позвонила перепуганной матери и сообщила, что заночует у подруги.
Тураев лежал рядом с Ириной под атласным простёганным одеялом, слушал её сонное дыхание и не шевелился. Боясь разбудить любовницу, глядя в потолок и борясь с желанием закурить, Артур удивлённо думал о том, что полиглотка и умница оказалась столь же доступной, как бесшабашная пэтэушница, к которой он, школьник, когда-то бегал из приличного и богатого дома Говешева. Похоже, что Ира действительно очень одинока, хотя постоянно вращается в обществе, увлечённо работает и живёт вместе с матерью.
Ирина улыбалась во сне, и Артур чувствовал, как напряжение, стиснувшее её сердце, ослабевает. Горький аромат духов властно вытеснял из спальни запах табака и убежавшего на конфорку турецкого кофе.
— Который час? — прошептала Ирина, открывая глаза. И словно в ответ напольные часы пробили три раза. — Неужели? Почти утро…
— Нет, ещё ночь. — Тураев всё-таки освободил руку и помассировал её. — Спи, я сейчас вернусь. — И сел в постели, нашаривая где-то в ногах халат. Ему хотелось побыть одному и всё обдумать.
— Не уходи!
Ирина, перекатившись на живот, отыскала в складках шёлкового синего постельного белья руку Артура, прижала его ладонь к своим губам и всхлипнула.
— Я не понимаю, как всё случилось! Ведь сутки назад я лежала без сна на старенькой тахте. Давно могла купить новый диван, даже целую спальню, а зачем?.. Мужчина в моём доме не появится уже никогда — это точно. Для меня одной сойдёт и ветхая мебель. Я одеваюсь только потому, что должна хорошо выглядеть на работе, но на самом деле не выношу роскошь. Не будь необходимости держать марку, опустилась бы в два счёта. Для себя я не буду ни краситься, ни причёсываться. И вдруг — о, сказка! Появился ты и подарил мне розы. Шампанское, наше чудесное пиршество, возможность сделать тебе приятное, помочь по хозяйству… Я понимаю, что женщины у тебя были, есть и будут. Каждая сделает что-то в этой квартире, оставив память о себе. Я уйду вечером и не вернусь никогда. Исчезну из твоей жизни — обещаю! Но ещё несколько часов, умоляю, побудь со мной! Теперь мне будет достаточно прийти в боулинг-клуб для того, чтобы снова стать счастливой. Всё там будет напоминать о тебе. Я понимаю, что ты не можешь любить меня, и это нечаянное приключение забудешь очень быстро. Но я-то буду этим жить, понимаешь? Давай расстанемся ровно через сутки после того, как встретились… Нет, я ведь собиралась уйти вечером, значит, получится больше суток… Господи, какую чушь я говорю, но молчать не могу! Время, проведённое рядом с тобой, для меня священно. Даже если мне суждено всю жизнь прожить с сумасшедшей мамой, без всяких перспектив, я не погибну…
