— Будет так, как ты хочешь. — Артур надел халат, перетянул его поясом. — Я покурю, если позволишь. — И направился к двери.
— Постой! — Ирина сорвалась с постели, принялась в темноте искать разбросанную по креслам и стульям одежду. — Я тоже закурю.
— Отлично. Значит, мы поймём друг друга. — Артур не хотелось обижать это несчастное существо. — Пойдём. Можем выпить кофе. Я часто по ночам вот так сижу на кухне и думаю. Только не нужно суетиться — я всё сделаю сам.
Потом они долго сидели за столом, курили, пили кофе и слушали, как за окном посвистывает ветер. Ночью разыгралась пурга, и уютный светлый мирок казался таким надёжным и желанным убежищем.
— Понимаешь, со мной никогда такого не было. Меня словно затягивает в омут. И в постели, и сейчас, когда я смотрю в твои глаза. С Сашкой этого не получалось. Он хороший мужик был, добрый, пусть и пьяница. Общаться с ним было интересно, даже весело. Но он — обыкновенный, таких много. А ты — эксклюзивный экземпляр, штучный. Я чувствую, как почва уходит из-под ног, и повисаю в трясине…
Ирина то и дело отводила от щёк волосы, а они скользили обратно, рассыпались по плечам, шуршали по шёлку халата.
— Можно быть пробивной и хваткой, можно добиться очень многого, как моя хозяйка. Глядя на неё, я ощущаю себя ничтожеством. Но, ни за какие деньги она не может купить себе любовь. Связалась с кавказцем, который и в подмётки ей не годится. У него от силы среднее образование, а Серафима Ивановна — врач-хирург. У неё истинно мужской характер. В бизнесе она смогла играть по правилам, установленным для сильного пола. Но даже она не раз признавалась мне на девичниках, что воет ночами от тоски. Порой ей становится отвратительным собственный успех. Из-за того, что хронически отсутствовала дома, она лишилась старшей дочери. Девушка покончила с собой, как ей приказали в тоталитарной секте. Ещё раньше от Серафимы ушёл муж…
Тураев молча курил, пил кофе, гладил Ирины волосы. А сам про себя повторял одно слово — врач… Врач! Это — её идея. Использовать биологических киллеров не пришло бы в голову никакому Маге Гаджиеву. На кассетах не оказалось интересных для Тураева переговоров, кроме беседы Магомеда с Казанцевым. Но перед тем как «жучки» были обнаружены, Кобылянская и Гаджиев говорили об Арнольде.
Пока его не «заказали», но вполне могут, если с ним не удастся столковаться. Нолик никогда не пойдёт на то, чтобы работать в интересах бандитов, промышляющих торговлей антиквариатов. Чтобы его спасти, нужно поскорее уничтожить эту банду.
Ирино лицо осунулось, чётче выступили скулы, и Артуру стало жаль случайную подружку. Она ведь не догадывается, что нужна ему только как гувернантка детей Кобылянской. Майору Тураеву требуется знать о своём противнике как можно больше, чтобы найти слабое место в обороне этой умнейшей стервы. Он совершает сложный манёвр, заходя с тыла, и при этом ранит душу тонкого, страдающего человека.
— Ушёл муж?.. — переспросил Артур, наливая себе ещё кофе.
— Да. Он держал несколько ателье. Антон Кобылянский преуспел и решил, что ему всё дозволено. Он завёл любовницу, а когда Серафима предъявила по этому поводу претензии, просто сбежал из семьи. Отнял у жены квартиру и машину. Она осталась с двумя дочками. Через некоторое время выяснилось, что будет и третий ребёнок. Кобылянский сказал, что проблемы бывшей супруги его не волнуют. Ваня родился у бедной женщины…
Ирина сцепила пальцы под подбородком, сияющими глазами глядя на Артура. Она чувствовала, что ему интересно слушать про Кобылянскую, но не знала, почему именно.
— Некоторое время Серафима жила у отца, Ивана Илларионовича Шлыкова, в дальнем Подмосковье. Бывший муж получал удовольствие, лишая её и жилья, и денег, и работы по специальности. Когда Ванечка был грудной, Серафиме пришлось кормить ещё и сына эмиссара колумбийской наркомафии в России. Он отмывал здесь деньги, скупая недвижимость на курортах Кавказа и Крыма. Поэтому её и прозвали Кормилицей. Ради троих детей приходилось браться за любую работу. Сима была, как и я, гувернанткой, но не сложилось. Самолюбие не позволило терпеливо сносить нападки родителей и капризы недорослей. Может, потому она меня так понимает, не разрешает своим детям выходить за рамки. Челночный бизнес тоже не заладился, и в результате остались только долги. Когда Симу поставили на счётчик, она ещё раз попыталась обратиться к Кобылянскому, а тот спустил на неё собаку. Это было в дачном элитном посёлке, где Антон проживал с новой женой. Гаджиев проезжал мимо на джипе, выскочил и пристрелил мастино-неаполитано. Так они и познакомились с Серафимой. Потом начали совместный бизнес. Организовали несколько кафе, ещё какие-то заведения. Я не вникаю в хозяйские дела — мне с детьми забот хватает. Гаджиев заплатил все её долги. Сима сделала пластическую операцию — собака здорово попортила ей лицо. Я понимаю, что она благодарна Магомеду, но не любит его. И до сих пор переживает, что первая её любовь, Антон, так поступил. Хотя его уже и нет на свете…
— Нет? — Тураев, доселе слушавший спокойно, встрепенулся.
— Он умер от какой-то особой, очень опасной формы гепатита. Кстати, заразил и свою жену. Не секрет, что Кобылянский любил с шиком провести время. Видимо, одна из многочисленных любовниц наградила его, кроме всего прочего, ещё и этой гадостью. До тех пор он был здоров, как бык, к врачам не обращался, кровь не переливал. Сима считает, что его наказал Бог. — Ирина положила Артуру голову на плечо, потёрлась щекой об его щёку. — Я всё это говорю для того, чтобы ты понял, как редко женщинам выпадает счастье. И не судил меня слишком строго…
— А когда умер Антон Кобылянский? — неожиданно сухо, официально спросил Тураев.
Ирина опрокинула на скатерть чашечку кофе. На счастье, оставался только осадок, который и брызнул веером. Она столкнулась с совершенно другим взглядом — настырным, давящим. В зрачках Тураева горели две электрические точки. Но через миг наваждение исчезло — перед Ириной снова сидел прежний Артур.
— В прошлом году осенью. Всё произошло так быстро… А жена его жива, но еле-еле. Ей пересадили печень, но началась реакция отторжения. По всем прикидкам ей мало осталось. Это всё ужасно, ужасно… — Ирина встала с табуретки, села к Артуру на колени, обвила его шею руками. — Пойдём, пойдём отсюда! Я хочу в постель, в тепло. Я не могу больше терять эти драгоценные минуты, зная, что они не повторятся. Я надоела тебе, понимаю. Повесилась на шею, как последняя шлюха. Я противна сама себе, потому что невольно воображаю себя твоей женой. Мне кажется, я смогла бы. Я так мало тебя знаю, но всё равно чувствую, что мы похожи. Признаюсь тебе, что ненавижу Марину за её предательство. Лично я ни за что не поступила бы так. Она не понимала своего счастья, а я понимаю, и мечтаю немного подлечить тебя. Пусть главное для мужчин — работа, но всё-таки их дома должны ждать. Ждать и любить, создавать условия для этой самой работы. Мы не зря встретились вчера — это какая-то мистика. Я в студенческие годы даже не мечтала обратить на себя твое внимание. Гадкий утёнок в очках не имел права претендовать на это. Весь наш курс, самые красивые девчонки, были влюблены в тебя. А достался ты мне. Судьба для чего-то свела нас. Или ты не согласен?
