Внезапно тишину разорвал телефонный звонок, и старик даже сразу не поверил, что слышит его. Ни разу за эти десять дней не ожил телефон, потому что детские Полинины друзья ничего не знали об её кончине, а люди из высшего общества не находили в безутешных родственниках Кобылянских ничего для себя интересного. Скорее всего, ошиблись номером, или старуха решила узнать, как там дед без неё коротает зимний вечер.
— Слушаю! — Старик прокашлялся, прикрывая ладонью трубку.
— Шугалей Пётр Павлович? — спросил незнакомый мужской голос.
— Он самый. С кем имею честь? — Старик пока ничего не понимал.
— Я из милиции, майор Тураев. Моя фамилия вам ни о чём не скажет. Но о внучке Полине вы, надеюсь, хотите поговорить?
— О Полине?.. — Шугалей схватился за сердце — грудь пронзила острая боль. — Из милиции?.. Что вы знаете о ней?! Как мы сможем встретиться?..
— Я могу подъехать к вам тотчас же. Вы только предупредите охрану, чтобы меня пропустили. Дело очень срочное, хотя Полине уже ничем не поможешь. Но, в отличие от многих, я верю, что мёртвые слышат истину. И надеюсь, что вы найдёте в себе силы принять меня.
— Конечно, я готов немедленно встретиться!
Пётр Павлович не верил своим ушам. Он только что думал о внучке, о её неведомой тайне, которую, казалось, уже не узнать. И вдруг такая удача! Невероятно!
— Я сейчас нахожусь в Москве, — сказал Тураев, прервав бессвязные восклицания безутешного старика. — Через час буду у вас. Лучше всего, если вы встретите меня у въезда в посёлок.
— Договорились! — Шугалей не раздумывал ни секунды. — Я сделаю всё, что вы просите. Простите, как ваше имя?
— Меня зовут Артур, — запоздало представила Тураев. — И давайте без церемоний, дело не в именах и званиях. Мы должны побеседовать вдумчиво и серьёзно, как люди, озабоченные одной и той же проблемой. Проблемой поиски справедливости в этой жизни…
— Милый мой, приезжайте скорее! — почти простонал Пётр Павлович. — Я не знаю, как проживу этот час. Скажите только, не совершила ли Полина что-то противозаконное? Не её муж, а именно она!..
— Полина Кобылянская скончалась, вообще не сделав ничего дурного. Мне кажется, что она даже ни о ком не подумала плохо. И потому особенно обидно, что она так дорого заплатила по чужим счетам. — Тураев помолчал, слушая тяжёлое дыхание старика в трубке. — Вы удивлены? Да, я знаю о вашей внучке гораздо больше, чем вы думаете. Она меня интересует ещё и потому, что стала первой жертвой в череде многих. Вернее, второй, потому что первым стал её муж Антон.
— Если бы вы только знали, как я хочу вас увидеть!
Шугалей заплакал. Он плохо помнил, как положил трубку и чем занимался в этот бесконечный час.
— Ну, когда же, когда?.. — бормотал он, хромая по лесенкам и коридорчикам особняка, разыскивая полушубок, шапку и валенки.
И только выйдя на крыльцо, вспомнил, что не предупредил охрану о позднем визите своего гостя. Чувствуя, как больно бьётся в теле каждая жилка, он вернулся к телефону, набрал нужный номер и стал ждать, когда полусонный дежурный возьмёт трубку.
Кажется, этот человек сказал, что приедет на джипе «Мерседес» красного цвета и назвал номер, который Пётр Павлович не потрудился записать. Но ничего страшного, он же лично встретит джип у милицейского пикета. Зимней ночью не так уж много автомобилей въезжает в их посёлок, и потому вряд ли произойдёт ошибка. Лишь бы ничего не случилось по дороге с этим неведомым, но уже таким дорогим человеком, которого Пётр Павлович Шугалей ждал сейчас, как Мессию. Ждал, словно этот разговор мог воскресить внучку…
Старик задул свечи в шандалах, запахнул полушубок и вышел во двор. За позеленевшей решёткой камина, которую в последний раз чистили ещё при жизни Полины, медленно остывали угли.
* * *
Виктор Потёмкин сидел у раскалённой плиты и смотрел, как Юлия жарит блины. Его любимые, пшеничные, с припёком из рыбы и репчатого лука; лучшей закуски и придумать было нельзя. Потёмкин жадно втягивал ноздрями вкусный запах и боролся с желанием поддать пышке Юле под тугой зад, откровенно обтянутый ядовито-фиолетовыми лосинами.
Ему казалось, что при глубоком вздохе Юлькины штаны обязательно лопнут, но этого почему-то не происходило. Шевелилась Юлия медленно, роняла то нож, то сковородку. Время от времени брала бутылку с домашней бражкой и припадала к горлышку.
— Чо возишься, оголодал? — Юлия Железнова досадливо дёрнула плечом. — Кебаб разогреть? А? Ну чего молчишь-то, заснул?
— Не надо, мутит меня от него уже. Второй месяц одни кебабы жаришь.
Потёмкин с трудом поднялся, оттолкнул ногой скамейку. Надел поверх тельника баранью душегрейку, сунул ноги в валенки.
— С блинами управляйся лучше…
— Да уж управлюсь! Смотри, к соседям не ходи водку жрать, а то обратно не пущу! — пригрозила Юлия, подкидывая на сковородке готовый блин.
— Так уж и не пустишь… — проворчал Потёмкин, прекрасно понимая, что хозяйка дачи в Горской не шутит.
Юлия, в отличие от прочих баб, никогда не бросала слова на ветер. Потёмкин знал, на что способна его нынешняя пассия, потому что именно он помогал найти человека, готового осуществить мечту Юлии. Человека этого звали Магомед-Али Гаджиев.
— Под забором будешь дрыхнуть, — беззлобно огрызнулась Железнова.
— Ладно, помолчи.
Потёмкин старался вести себя по-мужски, независимо, хотя не ручался ни за что. Юлия в любой момент могла прогнать его отсюда, донести на него в ментовку, привести нового хахаля, а то и просто сгубить Потёмкина, как своего бывшего законного супруга.
Она всё время помнит, что Виктор в курсе её преступления, и потому чувствует исходящую от него страшную угрозу. Виктор подозревал, что Юлия когда-нибудь его отравит, и потому частенько заставлял её пробовать пищу, первой пить из бутылки. Она усмехалась, но пробовала и выпивала, потому что не хотела раньше времени провоцировать скандал.
Виктор несколько лет назад жил под Москвой и входил в известную коптевскую группировку, контролировавшую центр столицы. Одно время они работали вместе с долгопрудненскими, занимались боксом в одном спортзале. Потёмкин, будучи мастером спорта, неоднократно выезжал на разборки в интересах и тех, и других.
После случайной и досадной перестрелки с рубоповцами у Коптевских бань шесть лет назад арестовали лидеров бригады. Вместе с ними попал и Виктор Потёмкин по кличке Квадрат. Причастность авторитетов к банде доказать тогда не удалось, но Виктора осудили — на нём и ещё нескольких «быках» отыгрались за всех.
Но старые связи сохранились. То один, то другой знакомый помогал выжить, подкидывал деньги, устраивал на работу. Потом, правда, Потёмкин впадал в запой, будучи не в силах выносить жестокие головные боли, и скатывался на дно. Продавал те вещи, которые покупал в лучшие времена, коротал ночи у случайных подружек.
