Глава 7
Артуру снился Сеул и, конкретно, самый страшный в мире аттракцион. Немногие наяву решались прокатиться на карусели, ничем не защищённые сидения которой располагались на высоте восьмидесяти метров от земли. До этой высоты диск с сидениями поднимался, медленно вращаясь вокруг столба, а после со скоростью сто километров в час летел вниз.
Тураев тогда решился и до сих пор считал, что может всё, раз не спасовал на головокружительной высоте. Он даже не почувствовал тошнотворного желания зажмуриться, чтобы не видеть Сеул со всеми его небоскрёбами и мостами.
Когда диск рухнул, Артур проснулся и долго не мог понять, где находится. С трудом вспомнил, что вчера к нему приезжали мать и Арнольд, пытались вылечить его от гриппа, предлагали попеременно то мёд, то лимон, то чеснок. Охая и упрекая старшего сына в равнодушии к собственному здоровью. Нора Тураева бегала по квартире, расставляя привезённые в машине горшки с миртом, лианами и аспарагусом; она считала, что эти растения убивают болезнетворных микробов.
В одну из комнат была водружена герань, поглощающая сырость, и сейчас Тураев чувствовал её сильный, неприятный запах. Из-за этого казалось, что он ночует не у себя дома, а в гостях у какой-то старухи. Кроме того, мать развесила на кухне пучки мяты, её же наложила и в чай, который они втроём пили целый вечер. Ночью Нора удалилась с чувством исполненного долга.
Арнольд предположил, что брат привёз вирус с дальнего Востока, и сообщил об отъезде Анжелы Субоч на лечение за границу. Артур слушал невнимательно, потому что думал о других, новых делах, навалившихся на него после выходных.
Вчера простивший строптивца полковник вызвал его и вручил ещё одно дело, возбуждённое против ревнивца. «Новый русский» убил жену, а потом — сына и тёщу; последних он не пожелал оставить в качестве свидетелей. Шум получился на весь город, и теперь лучшему сыщику отдела предстояло обнаружить скрывшегося из Москвы душегуба.
После того, как высокое начальство лично выразило полковнику по телефону благодарность за работу по делу Гаджиева и Манилова и особо отметило заслуги майора Тураева, он вспоминал свои прошлые претензии к Артуру со страхом. Шеф старался замять скандал трёхмесячной давности и даже пошёл на признание собственной неправоты. Правда, потом попросил Артура не зазнаваться и впредь работать ещё лучше.
О Маге, Валере и их людях можно было не беспокоиться. Оскорблённый отец, облечённый властью над ними, не допустит ни спуска дела на тормозах, ни освобождения под подписку или под залог. Ни, в конечном итоге, оправдательного приговора.
Верхушка банды и рядовые её члены своё получат, думал Тураев, нежась под одеялом и потирая скрипучую щетину на щеках. Против них есть улики. Они дают показания, понимая всю бесперспективность запирательства. Но даже сейчас, через несколько дней после той достопамятной операции с участием ОМОНа, не удалось накопать хоть что-нибудь на Серафиму Кобылянскую.
В её кабинете, расположенном в кафе, не обнаружили ничего криминального. Из своей квартиры Серафима скрылась в неизвестном направлении вместе с сыном, дочерью и гувернанткой. Потом гувернантка нашлась — на даче, в Пушкинском районе. Двадцативосьмилетняя Ирина Умидовна Рыцарева пила в зимнем домике своего отца-полковника запоем, клятвенно уверяя, что о местонахождении бывшей хозяйки ничего не знает. Мать её, Альфия Сафаевна Валитова, очень похожая на пациентку психиатрической больницы, орала на сыщиков благим матом и угрожала повеситься, если хотя бы один мент ещё раз посмеет нарушить её драгоценный покой.
А ведь знает Ирина всё, но не сдаёт Кормилицу, как и остальные. Теперь уже Серафима Кобылянская не страшна никому, но её чары продолжают гипнотически действовать и на мужчин, и на женщин. Магомед-Али Гаджиев и Валерий Манилов признали факты убийств, обещали показать места захоронений трупов своих врагов и конкурентов, но Симу не приплели ни к одному эпизоду.
Даже многочисленные кассеты с компроматом не помогли Тураеву за что-нибудь зацепиться. Оставался лишь разговор об Арнольде, причём разговор весьма откровенный. Но в этом случае Артур должен был заявить о незаконном прослушивании в офисе и в автомобилях, предъявить кассеты с записью переговоров. Обо всём этом начальство пока ничего не знало, и Артур старался сохранять тайну до последнего.
Он работал по делу кафе в свободное время, оставляя себе всего четыре часа на сон. И откровенно опасался того, что правда выплывет наружу. По легенде, начало откровениям положила Ольга Луговцова, которую замучила совесть. Она вышла на Артура и призналась в том, что должна намеренно заразить СПИДом одного мужчину, на которого ей указал знаменитый сутенёр Гаджиев.
И только после этого Тураев заменил бригадира «челноков» Краснянского своим человеком. Ольга для усыпления бдительности Магомеда должна была поехать в Благовещенск и якобы осуществить задуманное. Раньше времени факт признания раскрывать было нельзя, потому что Луговцову могли убрать.
Отец первой Ольгиной жертвы, того самого юноши, лишившегося ног, до последнего времени даже не подозревал, что случившееся стало расплатой за проявленную принципиальность. Он даже сожалел, что так сурово поступил в своё время с Маниловым.
Нужно найти Кобылянскую, думал Тураев, с сожалением вылезая из постели и направляясь под душ. Правда, из-за болезни он решил не делать контрастный, а ограничиться горячим. Вместо кофе Артур выпил крепкий чай с мёдом. В голове сам собой возник план действий на сегодня, и Артур уже твёрдо знал, что иначе провести эту среду он не сможет. Надо только предупредить полковника. Тот, помня о расположении к Артуру начальства с большими звёздами на погонах, возражать не станет.
В идеале требуется доставить на Петровку Серафиму собственной персоной и проводить её к «следаку», который зафиксирует показания по всем правилам. Но как расколоть Кормилицу, если ни один подельник не свидетельствует против неё, а сама она тем более имеет право молчать? По дороге нужно подумать. Вспомнить, что слышал от Ирины Рыцаревой, которая, получается, лишилась теперь всего. Ведь Кобылянская — живой человек, а не робот и не инопланетянка. Есть и у неё в душе чувствительные струны, до которых непременно нужно дотронуться. До сих пор, при общении с другими людьми, Артуру это удавалось.
Он поставил чайник, надел свитер и тёплые брюки, ничуть не сомневаясь, что разрешение на поездку в область будет получено. Название глухой деревеньки у самой границы с Ярославщиной Тураев узнал от Ирины и с тех пор не забывал. Другой вопрос, стоит ли вот так, сразу, срываться, когда температура ползёт вверх, а каждый удар сердца больно отдаётся в голове.
Артур немного поразмыслил, пока брился, и решил, что стоит. Потом можно свалиться и потерять время. Он не назвал ту деревеньку ни следователю, ни своему полковнику, ни даже отцу покалеченного парня, считая, что имеет право поговорить с Кормилицей первым и наедине. Поговорить и убедить её дать признательные показания, облегчив тем самым свою участь. Сохранить себя ради двоих детей, которым нужна мать. Искупить малую толику своей вины перед теми, кто не сделал ей ничего плохого, даже не знал об её существовании — Субочем, Железновым, Старшиновым и их несчастными жёнами.
