— Да почему же? — перебила Оксана. — Так дружили?
— Они так и звали друг друга — закадычные. — Алина поёжилась от вечерней стыни. — Эти трое не только на праздники, но и просто так приходили. Даже не звонили, не предупреждали. Юрий Сергеевич любил чайку у бабушки попить. Пока она жива была, чуть ли не каждый день забегал. И чаще всего без жены, один. Она много болеет, неделями с постели не встаёт. Иногда так ноги сводит, что кричит — у нас слышно. Он в дверь позвонит, а бабушка открывать несётся. Рот до ушей, глаза прямо сияют. Сразу ведёт его на кухню, а он ручки потирает. «Ну-с, Валюнчик, родная моя, что у нас сегодня к чаю? Пирожков не испекла? Тогда, может, блинцов со сгущёночкой?» — Алина горестно усмехнулась. — Деда Андросов уже достал. Тот на уши вставал, а сказать ничего не мог. Сразу: «Солдафон, сундук, и сына такого же мне воспитал! Никакой духовности, черви вы, черви земляные! В запасе пять слов, да и те из уставов! А Юрик Шопена любит, умеет красиво ухаживать! Сразу видно, что «голубая кровь»! Пока у деда с бабушкой дача была, Андросовы и Потапова туда каждую пятницу приезжали. На клубнику, на яблоки. А ведь у Юрия Сергеевича свой участок был, но он туда никого не приглашал. То дом не достроить, то воду в колодце кто-то испортил, то вся рассада помёрзла. Говорил, что одному не справиться, а Тамара Филипповна не может помочь. Собирался участок продавать. В конце концов, и продал недавно. Они все на одном предприятии работали. Андросов был этим… профсоюзным боссом. Бабушка говорила, что все бабы у них по нему сохли. Раньше он такой спортивный был, в джинсах и футболке ходил гулять. На стадионе «Климовец» всё время играл в городки. Жалели Юрия Сергеевича из-за того, что его жена никак умереть не может и дать ему возможность жениться на здоровой. А Тамара Филипповна двадцать пять лет болеет, и до сих пор живая. Молоко бесплатное, кефир ему отдавали. Он брал — для Томочки…
— Все эти женщины замуж за него собирались? — усмехнулась Оксана.
— А ты думала! Та же Елена Николаевна — первая в очереди. Видела, какой она марафет наводит? И каждый день так, всё время Юрика ублажает. Они так его и называли — Юрик, Юронька. Дед назло прозвал его Дуриком. Однажды, перед бабушкиным днём рождения, дед ей говорит: «Мать, тебе твой Дурик звонил. Интересовался, в каком часу собираемся за столом. Я сперва решил, что тебя какая-то бабка ищет — голосок такой писклявый!» Бабушка руки в боки: «Да тебе бы, дуболом, хоть стомиллионную его ума!» И опять скандал… В последний день рождения ей шестьдесят четыре стукнуло. А Юрик и цветов не купил, подарка не принёс. Весь вечер стихи по бумажке читал, а тётки млели. Говорит, что сам сочинил. Я бабушку спросила, чем ей так Юрий Сергеевич нравится. А она: «С ним, как с женщиной, запросто болтать можно. Водку он не жрёт, пиво воблой не зажёвывает, матом не ругается. Сладкоежка наш Юрик. Чай любит с конфетами, с мармеладом, с пирожками. И всегда у него ласковое обращение — родная, дорогая, ненаглядная. Только от него такие слова и услышала. Когда говоришь с ним, будто розы нюхаешь. А другие мужики как рот разинут — как носом ткнут в вонючую портянку…» — Алина встала со скамейки. — Пойдём домой, холодно.
— Сейчас пойдём.
Оксана нахмурилась, ещё не понимая, что ей не понравилось в словах Алины. Всякие старички попадаются, есть среди них и обабившиеся. Лично она неприязненно относилась к мужчинам-сладкоежкам — в их характере было много низкого, мелкого, подлого. Но, в данном случае, пристрастия Андросова роли не играли. Просто он понял, что женщинам нужно, и начал изображать из себя душечку, обожателя всего человечества. Жена больна, а есть у кого-то надо — то у Максимовой, то у Потаповой. Последней он ещё и авансов надавал, чтобы она из кожи вон вылезла. Беспроблемное существование в атмосфере всеобщего поклонения — кто откажется?
— Пойдём, — повторила Оксана. — Только ещё несколько слов ты мне скажешь. Сама понимаешь, здесь говорить безопаснее. Как вся компания восприняла убийство Валентины Матвеевны?
— Ну, это да!
Алина тряхнула головой. Глаза её сузились и полоснули Оксану, как бритва.
— Елена Николаевна в могилу прыгала, ей «скорую» вызывали. Юрий Сергеевич вытирал слёзы и говорил красивые речи. От имени коллектива их предприятия заклинал родную милицию найти убийцу. Дед-то как памятник стоял, был в шоке, а Юрик на правах мужа принимал соболезнования. Тамара Филипповна за два дня до того опять в больницу угодила. Потапова уже совсем собралась с Андросовым в ЗАГС, так нет, выжила тётя Тома…
— А друзья твоей бабушки никого не подозревают?
Оксана только сейчас почувствовала, что продрогла до костей. А вот Грета очень радовалась долгой прогулке и, забыв о недавнем срыве, весело бегала под клёнами.
— Андросов что-то про незнакомого мужика говорил, который на нашей площадке ошивался. Он и раньше воров боялся, две железные двери поставил и решётки на окна. Потапова никого не заметила, несмотря на то, что два раза в магазин выходила.
— Алина, тебе не кажется это странным? — Оксана заговорила тихо, но возбуждённо, и девочка встрепенулась. — Андросовы часто бывали у вас дома. Значит, Грета их знала? Почему она так себя ведёт?
— Сама не врубаюсь. Раньше этого и не было вообще. Когда Андросов чай пил, Грета около него крутилась, сладкие кусочки выпрашивала. Я уже здесь жила, сто раз это видела. И жена его жалела, что больные они, не могут такую чудную собачку завести.
— Алина, а сейчас к вам Андросовы ходят? А Потапова?
Оксана закусила губу, не решаясь даже мысленно высказать подозрение.
— Нет, не ходят. А зачем? Они знают, что дед был против этих посиделок. И не будем мы жарить им блины со сгущёночкой!
— Ты не помнишь, когда именно Грета стала кидаться на Андросовых? Это ведь сегодня не впервые случилось? Кстати, как она относится к Потаповой? Ты не обратила внимание?
— И на неё лает.
Алина заправила волосы за уши. Оксана, глядя на неё, опять подумала — как же была хорошо в молодости Зоя Максимова! И погибла-то рано… Лишь бы с Алиной ничего не случилось сейчас.
— Кстати, началось это как раз тогда. На поминках, когда все собрались, Грета набросилась на Андросова и чуть не укусила. Пришлось её в ванную запереть, так там весь вечер выла.
— А что ещё ты про Юрия Сергеевича слышала? — Оксана взяла девочку под руку. — Пойдём, погуляем немного по двору. Я не хочу выспрашивать у твоего дела — сама понимаешь.
— Почти ничего. Он с юга откуда-то, кажется, из Ставропольского края. Ему семьдесят четыре года. Бабуля часто деду орала: «Да что ты в жизни нюхал? Что там твоя дурацкая лодочка? А вот Юрик в гестапо сидел за то, что был подпольщиком!» Дед, конечно же, опять съязвил: «А твой Дурик там всех эсесовцев обнюхал!» И снова скандал на полночи. Надоели они мне до чёртиков. Что ещё знаю? Вроде его, Андросова, расстрелять хотели, да наши пришли. Он был на фронте, потом служил на Дальнем Востоке. «Я поняла, что моя жизнь прошла зря. Ты всегда обращался со мной, как с матросом-первогодком. Не говорил, а отдавал команды!» Бабушка прямо зверела, когда дед об Андросове плохо отзывался. — Алина обняла себя за плечи, опустила голову. — При мне они, само собой, замолкали. Всё, что рассказала, случайно услышала. Тамара у Андросова вторая жена, а первая в другом городе осталась…
