– То есть вы знали обоих убитых.
– Знала. Еще я знаю вас – Флейк, кажется? И вас, – она стрельнула глазами влево. – Ньютон? Джексон? Я многих знаю: репортеров, юристов, преступников, правоохранителей.
– Разве послания не означают, что убийства совершены ради вас?
Намерение придерживаться канвы, разработанной вместе с Киунгом, пришлось отбросить.
– Ваши сведения неточны. На этом этапе расследования я не стану распространяться о подробностях и публично гадать о мотивах убийцы. Могу сказать только следующее. Мы имеем два трупа из-за сознательных и безжалостных действий неизвестного. Ведется расследование, и как сотрудник, возглавляющий его, я использую все возможности полиции Нью-Йорка для поимки человека, лишившего жизни двоих людей. Моя работа – изобличить и задержать виновного, после чего передать его в руки правосудия для законного наказания. И я намерена выполнить свою работу.
Она покинула возвышение и, не обращая внимания на все еще выкрикиваемые вопросы, вышла из зала.
– Вот и все, – сказала она Киунгу.
– Не совсем то, о чем мы договаривались, но все прошло гладко. Остальное я беру на себя.
Она кивнула.
– Сведения неточны. Он – или она – убивает не ради меня. Я – оправдание, а это совсем другое.
Нельзя этого забывать, сказала она себе. Если преступник нацелился на третью жертву, она бессильна его остановить.
10
Ева направилась прямо к Мире с решимостью сразить дракона прямо у ворот и с пользой провести следующие десять минут. Когда суровый секретарь психолога подняла палец, Ева оскалила зубы, готовая вцепиться ей в глотку.
– Позвольте хотя бы сообщить ей о вашем приходе! Через четверть часа у нее новая консультация, так что поторопитесь.
Удивленная и немного разочарованная из-за упущенного шанса сразиться, Ева разжала кулаки.
– Я ее не задержу.
– Доктор? – Секретарь тронула наушник у себя в ухе. – К вам лейтенант Даллас. Да, разумеется. Заходите, – разрешила она Еве.
– Спасибо. – У самой двери Ева оглянулась. – Что так?
– Мне приказано на протяжении вашего текущего расследования впускать вас, если у доктора нет других посетителей.
– Понятно, – ответила Ева и толкнула Мирину дверь.
Все в кабинете было устроено со вкусом, чистенько, заметно по-женски. Во всем проглядывала рука хозяйки. Синие кресла манили удобством, несколько семейных фотографий рождали доверие. Окна привычно занавешены, что не мешало пробиваться в кабинет зимнему свету. К нему ненавязчиво добавлялось искусственное освещение над строем цветущих растений в серых горшках необычной формы на подоконнике.
– Это что-то новенькое, – сказала Ева.
– Рождественский подарок дочери. Она сама слепила горшки и вырастила растения.
– Свет – тоже ее работа?
– Нет, зятя. Умная парочка! Чаю? Думаю, кофе с вас на сегодня хватит.
– Я бы все равно не отказалась. Я предупреждена, что надо поторапливаться.
– У меня есть целых пятнадцать минут, так что будем пить чай. Садитесь.
– Я слишком на взводе. Кажется, я разглядела систему – хронологическую.
Мира, двигаясь по кабинету, кивнула. Сегодня на ней были вишневые туфельки на высоком каблуке, белоснежный костюм и тройная нить мелких красных камешков на шее.
Как это возможно – заботиться с утра о соответствии туфель и ожерелья? Как вообще можно иметь ожерелье в тон туфлям? Что покупать сначала – туфли или ожерелье? Или это просто счастливое совпадение?
Еве захотелось задать Мире этот вопрос, но ей помешал страх, что ответ смутит ее не меньше, чем вопрос.
– Ваша последняя встреча с Ледо состоялась после первой встречи с Баствик, – начала Мира. – Потом были попытки Баствик дискредитировать вас в прессе при помощи апелляции Барроу. И все же… – Мира запрограммировала чай на двоих, подала Еве изящную чашечку на блюдце и села в одно из удобных кресел. – Убить Ледо было куда проще.
– С ним можно было бы расправиться тем же самым способом когда угодно. – Не умея обращаться с тонким фарфором, Ева отказалась от своих попыток и села. – Баствик требовала больше планирования, строгого графика. Почему бы не начать с Ледо? С ней я просто полаялась, а он поднял на меня руку. Явное нагнетание насилия.
– Правильно.
– Система пока что не вырисовывается, так мне кажется. По логике вещей, первым должен был стать Ледо: начинают с легкого. Но, вполне возможно, убийце было важно прикончить Баствик в праздничную неделю. У нее был облегченный рабочий график. Или у него? Но мне трудно все это вообразить, – призналась Ева. – Убийца думает, что проник мне в голову, но он ошибается. Это мне нужно проникнуть в его башку.
Мира, потягивая чай, скрестила стройные ножки. Со стороны могло показаться, что они беседуют о погоде или о том, как сочетать украшения и обувь.
– Чего он хочет?
– Главное – это убивать.
– Верно. Так тщательно спланированное и осуществленное убийство при отсутствии понятного материального выигрыша, самозащиты или личной заинтересованности указывает на страстное желание.
– Он убеждает себя, что делает это ради меня, желая сделать мне приятное, отомстить за меня, потому что мне самой месть недоступна в силу необходимости следовать правилам. Он заявляет мне, что для него этих правил не существует или что он намерен их нарушить. Он способен сделать то, что мне не под силу: бросить на весы людей, оскорбивших, по его мнению, меня и полицейский жетон, обходящих или нарушающих закон. Но все это предлоги. Люди придумывают много разных ложных предлогов, лишь бы убивать.
– Бывает и так, но этим руководит вера. Его послания – подобие манифеста, декларация о намерениях. Поэтому для него это причины, а не предлоги. В них нет эгоизма, а есть только ощущение своей правоты. Первая потерпевшая защищала обвиняемых, среди которых были настоящие виновные. Второй потерпевший регулярно и систематически нарушал закон.
– Система может быть и другой. Баствик защищала обвиняемых, Ледо совершал ненасильственные преступления. Следующим может стать уже автор насильственного преступления. Человек, которого я не смогла посадить или которого быстро освободили. Кто-то, не отбывший положенного срока или заключивший сделку с правосудием.
– Инстинкт подсказывает вам, что вы обязаны угадать следующую мишень, защитить этого человека. Но, Ева, это никому не по плечу. Возраст, раса, пол, социальное положение, работа – все это здесь неприменимо, потому что не имеет значения для преступника.
– Я должна попытаться. Он не станет ждать. Для него все оборачивается наилучшим образом. Теперь я обратила на него внимание, да еще в присутствии прессы.
– Да, я видела брифинг. Вы отказались подтвердить, что послания были обращены к вам.
