Уйдя, Ева еще раз внимательно оглядела улицу, потом задрала голову и посмотрела на окна Мэвис. В одном из окон красовалась красиво украшенная елка.
Мэвис не подкачает. Она много лет прожила на улице и сумеет за себя постоять. Появление семьи должно утроить ее природную осторожность.
Убедив себя в этом, Ева села в машину. Пора возвращаться домой. У нее тоже есть семья, и ей хочется туда, хочется съесть суп и пирог. Сначала нужно, правда, сообразить, как покинуть ловушку под названием «парковка».
18
Войдя в дом с пакетом из гриль-бара, Ева испытала приступ паники. Соммерсета – этого воплощения Смерти с косой, прикидывающегося символом гостеприимства, – нигде не было видно. Но, подойдя к домашнему переговорному устройству, она услышала приглушенные голоса. Ей вспомнилось прошлое ее похожее возвращение. В тот раз убийца сумел обмануть бдительность Соммерсета.
Она бесшумно переложила пакет в левую руку, правую опустила на рукоятку револьвера и шагнула к двери гостиной.
Соммерсет, само спокойствие, держал в руке бокал, а другой гладил разлегшегося у него на коленях кота. Напротив него сидела незнакомая Еве женщина, между ними мирно потрескивал камин.
– Лейтенант. – Соммерсет не перестал гладить кота, а всего лишь приподнял брови, уставившись на ее правую руку.
– Кто это? – спросила Ева, не снимая руку с рукоятки револьвера.
– Старая знакомая. Иванна, познакомьтесь: лейтенант Даллас. Лейтенант, Иванна Лиски.
– Я так много о вас слышала! – Иванна поставила свой бокал и величественно протянула руку – как королева, подставляющая для поцелуя свое кольцо, подумала Ева. – Очень рада знакомству.
Ева обратила внимание на ее выговор: как и в речи Соммерсета, в нем было что-то смутно восточноевропейское. Успокоившись, Ева опустила руку и обменялась с Иванной рукопожатием.
«Утонченно», – подумала Ева. Все в женщине отвечало этому определению. Очень светлые волосы уложены длинной волной вокруг кукольно-фарфорового лица. Светло-голубые глаза, бледно-розовые губы, изящные хрупкие черты лица. Приглядевшись, Ева предположила, что ей лет семьдесят.
– Я тоже рада. А вот я ничего о вас не слышала.
– Это все его скромность. – Иванна с музыкальным смехом посмотрела на Соммерсета. – Мы очень давние знакомые. Лоренс был моей первой любовью.
– Неужели? – Ева решила пощадить свою психику и не давать волю воображению.
– За первым мужчиной в жизни женщины всегда остается важное место. – Иванна приложила ладонь к груди, туда, где красовалась квадратная сапфировая брошь. – У вас чудесный дом. Я не была в Нью-Йорке много лет, все не получалось.
– Вы живете не здесь?
– Последние годы я живу в Париже, но сейчас здесь моя внучка, через неделю у нее свадьба. По этому случаю я и приехала, повидаюсь с близкими. – Она улыбнулась Соммерсету. – И со старыми друзьями.
– Что ж, желаю удачи. А мне уже пора.
– У вас важная работа, мы не можем вас задерживать. Полиция. В свое время… – игриво начала она, обращаясь к Соммерсету.
– Времена меняются.
– Никуда не денешься, как ни старайся их удержать. Надеюсь, мы еще увидимся, – сказала она Еве.
– Непременно. – Это было самое учтивое слово, пришедшее Еве на ум.
Оставив их с виски и воспоминаниями, она поднялась наверх.
Русская, украинка? А может, чешка? Так или иначе, ее голос навевает картины цыганских костров и ветхих замков в сумрачных ущельях. Трудно представить, что эта утонченная красавица с сапфиром на бледно-голубом платье нашла в костлявом Соммерсете с лицом, похожим на череп.
Ева отправилась к себе в кабинет с мыслью оставить еду из гриль-бара на кухне и засесть за доклад. Она предвкушала плодотворный мыслительный процесс.
Рорк сидел у себя, за своим письменным столом. Он был в свитере цвета ночного тумана. Его голубые глаза, от которых у нее замирало сердце, приветливо посмотрели на нее.
– Привет! Не знала, что ты дома.
– Недавно вернулся. Надо кое-что доделать. Что ты принесла?
– Ужин. – Она приподняла пакет. – Суп, хлебные палочки, пирог.
– Ты не теряла времени зря. Что за пирог?
– Говорят, хороший. Ты голоден?
– Если подумать, то, скорее, да.
– Я сейчас. Как насчет вина? Тот еще выдался денек!
– Что-то я не вижу свежей крови и синяков.
– Не в этом смысле, – отозвалась она уже из своего кабинета. – Хотя кровь могла пролиться. К счастью, не моя.
Глядя на экран со своим журналом, она нахмурилась.
– Не моя кровь, – повторила она. – Чужая.
Она отправилась в кухню с намерением проанализировать истекший день.
– У Соммерсета женщина.
– Не сомневаюсь. – Войдя в кухню следом за ней, Рорк развернул ее и поцеловал. – А сколько их было у него раньше!
– Не вздумай! – предупредила она его. – Я про женщину, сидящую внизу.
– Это Иванна. – Рорк направился к ней в кабинет, размышляя, какое вино открыть к ужину. – Пришла передо мной. Я поднялся больше для того, чтобы оставить их вдвоем, чем для работы.
Ева высунула голову из кухни.
– Зачем им быть вдвоем?
– Для воспоминаний. Кажется, они не виделись много лет.
– Ты ее знаешь?
– Знаю. Замечательная женщина!
– Зачем этой замечательной женщине Соммерсет?
Рорк выбрал крепкое мерло.
– Для воспоминаний. Они познакомились совсем молодыми. У них был пылкий и страстный роман.
Она не могла представить Соммерсета молодым и уж точно не хотела представлять его в пылу страсти.
– Потом она уехала в Киев – а может, в Москву. – Рорк пожал плечами. – Лет сорок-пятьдесят назад она была знаменитой танцовщицей, примой-балериной. Я видел записи ее выступлений – это потрясающе!
– Понимаю. – Ева вкатила тележку с ужином и с пирогом.
– Она гастролировала по всему миру и влюбилась в своего хореографа. У них родилось двое детей. – Он подал Еве бокал с вином. – Они были еще очень молоды, когда его убили. Это было в начале городских мятежей. Потом она выступала для богатых и привилегированных и жила той же жизнью, что и они. Или притворялась. Она сотрудничала с разведкой.
Ева заморгала, вспоминая это фарфоровое воплощение утонченности и изящества.
– Шпионка?
– Да, и очень успешная, если не врут книги. Она работала с Соммерсетом, когда он находился в Лондоне.
Ева попробовала суп, зачем-то вылитый в кухонную раковину гриль-бара, и сочла его вкусным.
