– Ещё обождём?
– Я в темноте вижу плохо, – извиняющимся тоном проговорил дед. – А идти нам далеко. Совсем к окраинам я вас не выведу, сил не хватит столько пройти. Но отсюда уберёмся, да и путь покажу, чтобы вам улицами не маячить. Сами же, поди, слышите?
Ракутин слышал. То там, то здесь потрескивали иногда одиночные выстрелы – кому-то в городе не сиделось на месте.
Со слов хозяина квартиры, капитан немного представлял себе предполагаемый маршрут. Где-то там, на днепровских кручах ещё отбивались, похоже, красноармейцы – стрельба была гуще и лучше организована. Понятное дело, что выходить из окружения лучше группой, мало ли… в одиночку, в случае чего, далеко не уползти. Да и не улыбалось капитану ещё одно дознание со стороны сверхбдительных особистов. Вот выберешься из города в одиночку – опять в оборот возьмут. Как это ты так ловко вывернулся, родной? Отчего не погиб геройски, коли тебе такая роль предназначалась?
Да вот, не погиб… и дальше не дюже охота.
Улица встретила их настороженным молчанием. Порывистый ветер вылетал внезапно из-за угла, хватал за ноги, и со странными звуками уносился вдаль. Почти все окна в домах были темными, лишь в некоторых иногда мелькали огоньки. Город притих и словно бы сжался, ожидая чего-то неизвестного.
Пройдя по улице метров двадцать, дед остановился и прислушался. Поднял руку, указывая Алексею отойти в сторону. Тот, стараясь двигаться как можно тише, скользнул к забору соседнего дома и присел там. Его провожатый сделал ещё несколько шагов…
Две темные фигуры бесшумно возникли откуда-то из темноты, мелькнул фонарик, осветив сутулившегося деда. Погас.
– Куда собрались, добродию? Темно уже!
– Да… к куму я… тот кой-чем поделиться обещал…
Прижимаясь к забору, Ракутин скользнул в сторону говорунов. Глаза у них сейчас ослеплены своим же фонариком, да и слышат они только себя самих. А нож – вот он, под рукой…
– К куму, говорите? Це дило… А что поздно так?
– Так это… пальба ж весь день, боязно.
А ведь и тихо пройти можно! Заняты бандюки разговором, не смотрят они сейчас по сторонам.
Ещё шажок… потом ещё один…
– Вы уж, диду, вдругорядь по дороге идите… а то, неровен час… ещё примут вас за кого! – отступил в сторону один из бандитов, пропуская прохожего дальше.
Так вот они где уселись!
Справа от дороги виднелся покосившийся сарайчик – в его раскрытой двери и скрылись оба ночных татя. Порезать их там – минутное дело! Но вот тихо порезать… с этим могут быть проблемы. А ведь неизвестно, сколько их ещё поблизости засело. Да и деда так подставить можно, его, поди, многие здесь знают.
Пусть уж себе живут, мерзавцы, и до них вскорости достанет карающий меч возмездия! Ничего… недолго вам осталось тут панствовать!
Иннокентий Степанович, вздыхая и что-то бормоча себе под нос, торопливо зашаркал подошвами ботинок по улочке. Прошел он и мимо Ракутина, тот темным пятном притаился в придорожном кустарнике, внимательно прослеживая своего провожатого. Но дед его не заметил, стремясь оставить позади опасное место.
Здесь их мысли совершенно совпадали – Алексей тоже тут ничего не потерял. И «дружеское» общение с засадниками в его планы совершенно не входило, Степанычу ещё ведь и назад идти, да и квартирует он поблизости, не надо, чтобы на него подозрение пало. Пусть уж живут эти злодеюки… пока.
А между тем, дед, отошедший уже прилично вперёд, завертел головою, выглядывая своего спутника.
Капитан осмотрелся – нет никого поблизости. Раздвинул кусты и шагнул на проезжую часть.
– Иннокентий Степанович! – тихонько окликнул он своего провожатого.
– Господи! Ну вы меня и напугали! – вздохнул старик. – Я уж думал…
– Да я сторонкою прошел! Не видели меня эти субчики…
– Ладно, давайте уж поспешать… – заторопился провожатый.
А выстрелы тем временем смолкли. Не металось уже вспугнутой птицей эхо, отражаясь от стен и крыш. Что там произошло? Прорвались бойцы или противник сломил их сопротивление? И куда теперь идти?
Да и дед, после того, как они прошли ещё около километра, стал прихрамывать – тяжело ему идти.
Черт, что-то делать нужно… Тащить его с собой? Куда и зачем?
Идти самому? Тоже неясно – куда? Перейти через реку и дальше самому пешком топать? Резонно, в этом что-то есть.
Но провожатый, выслушав короткий монолог капитана, покачал головой. Он устал и присел передохнуть на лавочку у чьего-то забора.
– Как вы через реку идти собираетесь, товарищ капитан?
– Ну… мосты же есть!
– Взорвали их – ещё днем. Если только лодку какую сыскать… тогда, да, можно попробовать.
– Ну так и отведите меня к реке! А там я и сам уж как-нибудь…
– Пойдемте… – грузно поднялся с лавочки провожатый.
Нет, день сегодня точно не задался!
И двух десятков шагов пройти не удалось – яркий луч фонаря ударил откуда-то сбоку.
– Хальт! Оружие бросайт!
«Немцы! Мать их… откуда?!» – мелькнула в голове шальная мысль. «И автомат за спиной – не достать…»
В довершение ко всему, Алексей совершенно не видел никого из кричавших и не представлял куда и в кого стрелять. Да и дед за спиной – его точно положат в первые же мгновения перестрелки.
– Стою… – медленно вытянул руки вверх Ракутин. И не оборачиваясь, шепнул деду.
– На землю ложитесь! Ну! И ничему не удивляйтесь!
Скрипнули камешки – тот рухнул как подкошенный. Капитан несильно пнул его в бок, стараясь, чтобы это выглядело естественней. Пусть со стороны кажется, что военный вымещает свою злость на проводнике-неудачнике. Авось, да поверят фашисты и не станут провожатого ни в чем подозревать.
– Стояйт! Стрелят буду!
Алексей ещё выше задрал руки – даже и ладони растопырил.
Звук шагов по песку – подходили двое, это Ракутин хорошо разобрал. На секунду один из подходивших перекрыл луч фонаря, стало видно, что и впрямь – идут два человека. А оружие-то у вас, братцы, на ремне!
Верите товарищу своему, должен он русского на мушке держать. Это правильно, боевым товарищам верить нужно. Постараемся вас в этом не разубеждать…
Вот совсем немец близко подошел, даже запах его капитан учуял. Пахло от него какими-то не то духами дамскими, не то одеколоном – похожий запах в парикмахерской Алексею встречался. Чистюля, стало быть…
Протянул немец руку и снял с капитанского плеча автомат. Не препятствовал ему Ракутин – даже и боком чуть повернулся, чтобы удобнее было фашисту ещё и пистолет из кобуры вытащить.
Да вот только подвела капитана неуклюжесть врожденная, да глаза ослепленные светом, тоже кое-что да значили – короче, пошатнулся он. Да так на немца и повалился.
