Ч-черт, но как же так вышло, что я подписала эту чушь и ни хрена теперь не помню?! Я начала перебирать по минутам все ночи, проведенные с Егором: что мы пили, как я себя чувствовала, не теряла ли сознания. Единственной реалистичной версией могло быть то, что он меня опоил какой-нибудь дрянью. Тем более что возможностей у него для этого было предостаточно: мы только и делали, что трахались и пили. Вот ведь идиотка, а! Это ж надо было подпустить к себе заинтересованного в моем положении и моих возможностях человека?!
Пока я разбиралась со своей злосчастной подписью и вчитывалась в беспрецедентный в своей идиотичности договор, прошла добрая половина дня. Господи, как же подобную ерундистику умудрились пропустить?! На такие условия могла согласиться только компания, которая спит и видит, как бы быстрее — и по возможности бесплатно — избавиться от товара. Уж кому, как не мне, знать, что «РусводКа» кому хочешь глотку перегрызет, а своего не упустит. Ну, бред! Ладно, Лева наш подписывает, не читая — только смотрит, чтобы все визы руководителей были на месте. Юрист, конечно, вникает, но вряд ли в коммерческие вопросы — ему лишь бы соответствовало международному законодательству. Борис Петрович давно уже ни черта не понимает и только озвучивает то, что пишут для него подчиненные. Договор же подписал потому, что есть виза главного бухгалтера. Он несет финансовую ответственность — вот пусть и думает, что к чему. Жанна. Вот Жанна не могла такое пропустить! Умная баба, неприятностей на свою голову не ищет. Я, не медля, нажала кнопку, под которой был заведен ее внутренний номер.
— Жанна, добрый день! — я старалась говорить бодро и, как всегда на работе, быстро.
— Добрый, Рит, — кажется, она еще ни о чем не знала. Обычная интонация человека, по уши загруженного делами.
— Слушай, ты не поднимешь договор 157-02-010 от 13 июля? — попросила я.
— ДП-01? — уточнила Жанна.
— Да-да, по департаменту продаж проходил, — подтвердила я.
— Сейчас проверю, — Жанна положила трубку на стол и полезла в свои бесчисленные бухгалтерские базы, застучав по клавишам компьютера со скоростью барабанящего зайца. — Нашла, — через минуту поисков выдала она.
— С «Гранд Домом»? — поинтересовалась я так, чтобы скрыть в голосе предательскую дрожь.
— Да. А-а-а. Вспомнила! Я еще удивилась тогда, зачем тебе понадобился такой странный договор. Но решила, что вы с Левой Семеновичем опять творите какие-то стратегические ходы, — выдала свою точку зрения Жанна.
— Ну, если ты решила, что он странный, почему не написала никаких замечаний?! — не удержавшись, выпалила я.
— Рит, ну ты ж его первая подписала! — в голосе Жанны прозвучала легкая обида. — Не буду ведь я тебя подставлять! В плане налоговых обязательств и бухгалтерии там все чисто.
— Ладно, Жан, — ни черта я не могла понять. — Спасибо.
— Да не за что! Звони.
— Позвоню. Куда ж я денусь.
Я повесила трубку и снова задумалась. Получается, в компании работают сплошные идиоты и разгильдяи. Все на всех надеются, а самим разбираться лень. Похоже, я одна тут такая ответственная дура. Да и то, как выясняется, подверженная влиянию непонятных препаратов, подмешанных к похоти. Молодец Егор, что ни говори! До того как я прочитала контракт, думала, он ограничился откатом. Но на таких-то условиях, очевидно, «Гранд Дом» выплатит ему половину. Сделал всю «РусводКу». Только пусть не надеется, что я буду его прикрывать! Сожрут — так сожрут. Меня бы еще с ним заодно не замели.
Чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, я придвинула к себе стопку документов и углубилась в них. Нужно будет еще разок в канцелярию позвонить — пусть пришлют ко мне кого-нибудь бумажки разбирать, пока не найдется новая «деточка».
Через пару часов я поняла, что так целый день и просидела с выключенными мобильными телефонами. Давно уже, наверное с поездки в Страсбург, не слышала такой тишины в дневное время — только внутренний телефон несколько раз звонил. Я включила аппараты и тут же убрала звук: одно за другим посыпались сообщения о непринятых звонках. Некоторым абонентам приходилось перезванивать: чиновники, партнеры, все со своими идиотскими вопросами, наездами, замечаниями. Постепенно добралась до самых ранних — утренних еще — сообщений. Так и знала: Егор позвонил пять раз сразу после нашего разговора, а потом прислал сообщение: «Не говори так, прошу! Если нужно будет выбирать, ты или работа, задумываться не буду ни секунды! Без тебя с ума сойду».
Я замерла над светящимся экраном телефона, выдохнула и откинулась на спинку кресла. Вот ведь, дрянь, умеет находить нужные слова. Сама того не желая, я позволила губам расплыться в улыбке. Так, значит, для него наши внезапные отношения не были мимолетным приключением, значит, ему все равно — уволю я его или нет. Лишь бы быть со мной? Что ж, посмотрим.
Бог его знает, откуда в моей душе взялась такая слабость, но я все повторяла и повторяла про себя его слова. Выучила их наизусть. Даже если он натворил то, что натворил, думала я теперь, скорее всего, не намеренно: ну, попал под чье-нибудь дурное влияние, не выдержал давления. С каждым человеком, особенно не слишком жестким по натуре, такое может случиться. Не было в его мыслях намеренно меня подставлять! Но тогда как он «ненамеренно» добыл мою подпись? Опять нестыковочка.
Я откинулась на спинку кресла, прикрыв глаза. Чаю, что ли, выпить? Потом вспомнила, что обслуживать меня сегодня некому, и загрустила: не пойду же сама на кухню. Это все равно что взять и прогуляться в одном белье по офису. Что люди скажут — Рубина совсем опустилась? Так и буду мучиться — голодная, холодная. За целый день не то чтобы поесть, чашку кофе выпить не удалось.
Мобильный телефон на столе вздрогнул и издал два надрывных всхлипа. Я раскрыла аппарат и посмотрела на экран. Пришло еще одно сообщение от Егора: «Я в Шереметьеве. Куда прикажешь ехать, белая хозяйка?» Ну вот, опять он в своем амплуа! Губы невольно растянулись в улыбке, а пальцы сами по себе забегали по кнопкам: «Приезжай в офис, на «Сокол». Жду». Я отправила сообщение и начала морально готовиться к появлению Егора: старалась внушить себе, что нужно забыть обо всем, что между нами было, и настроиться исключительно на официальный лад. А сама полезла в сумку за расческой и косметичкой… Потом решила позвонить домой.
— Алло. — Голос у мамы всегда был немного испуганный. Меня это неизменно раздражало и заставляло вести себя так, словно я никого и ничего в жизни не боюсь. Видимо, понимая подсознательно, что ничего своей маме словами я объяснить уже не смогу, пыталась перевоспитать ее собственным примером.
— Мамуль, привет! Как дела? — вроде бы интонации у меня ровные — как обычно, но мама всегда улавливала в моем настроении даже самые тонкие нюансы. Не ошиблась и сейчас.
— Рита, что у тебя случилось? — с тревогой спросила она.
— Мам, да все в порядке, — поспешила я успокоить ее, — просто устала смертельно, а сегодня еще в Лондон лететь.
— Как? — кажется, немного успокоилась. — Ты ж утром еще никуда не собиралась.
