- Джереми, я знаю, что ты боишься выступать при всех этих людях. В первый раз это всегда страшно.
Мальчик не отрывал своего лица от подушки. Адам решил подойти с другой стороны:
- Ты ведь любишь Елену, правда?
Джереми кивнул.
Адам вздохнул: хоть какая-то реакция!
- Елена гордится тем, что ты так быстро научился играть на пианино. Она всем сказала, что у тебя талант. Неужели ты хочешь подвести ее?
- А что это значит? - тихо спросил Джереми, поднимая голову.
- Ну, не хочешь же ты ее расстроить, верно? А она обязательно расстроится, поскольку очень надеялась, что вы сыграете «Музыкальную волну» вместе. Елена сказала мне, что тебе нравится эта мелодия.
- Очень, - признался Джереми.
- Тогда давай сделаем вот что…
Джереми наконец сыграл «Музыкальную волну». Для этого им пришлось пойти на маленькую хитрость. Сначала Джереми и Елена играли для пустой гостиной, а затем, один за другим, в комнату вошли все гости. К тому моменту Джереми уже перестал бояться, а закончил играть он вообще один, без помощи Елены.
Все зааплодировали. Адам смотрел на своего сына, чувствуя, как его переполняет гордость, а когда сияющий от счастья Джереми посмотрел на него и улыбнулся, его захлестнула волна любви.
- Мой самый лучший день рождения, - пробормотал мальчик, когда Адам укладывал его спать.
- Впереди будет еще много таких дней, - пообещал ему Адам и был вознагражден сонной улыбкой.
- Ну как он? - спросила Елена, когда он вернулся к ней в коттедж.
Вместо ответа Адам заключил ее в объятия и закружил по комнате.
- Он улыбнулся мне два раза! Елена, ты совершила чудо.
- Столько восторгов по поводу улыбки сына? - засмеялась Елена.
- Ты не понимаешь. В последний раз он улыбнулся мне, когда ему было четыре года, а сегодня он это сделал целых два раза!
И он поцеловал ее.
Это было всего лишь легкое касание губ, но у Елены закружилась голова.
Поняв, что совершил ошибку, Адам быстро отпрянул от нее и продолжил что-то говорить, все еще чувствуя вкус ее губ. Взглянув на Елену, он осекся.
- Елена, что случилось? - в тревоге спросил он, заметив, что ее глаза блестят от слез.
- Ничего. - Она спрятала лицо на его груди. - Просто иногда мне так хочется…
Адам неожиданно понял.
- Видеть? - мягко спросил он, крепче прижимая ее к себе. Елена вдруг зашевелилась. - Тише, не вырывайся. Не бойся поговорить об этом со мной.
Елена затихла.
- Если бы ты знал, как мне иногда тяжело, - вздохнула она, и этот вздох отозвался болью в его сердце.
- Я даже представить себе не могу, как бы я жил, если бы со мной случилось нечто подобное, - признался Адам, зарывшись лицом в ее волосы. - Наверное, проклинал бы небеса каждый день.
- Когда мне было тринадцать, не проходило и дня, чтобы я не ревела, - сквозь слезы улыбнулась она. - Но, ты не поверишь, меня хватило только на полгода. Потом я осознала, что моя мама переживает за меня еще больше, чем я. Это заставило меня быстро повзрослеть и понять, что я не хочу причинять дополнительные страдания тем, кто меня любит. Я стала учиться жить и видеть не глазами, а сердцем.
- Леди, вы справились с этой задачей на «отлично», - искренне сказал Адам и нежно коснулся ее щеки губами.
- Так приятно слышать такие слова. - Елена шмыгнула носом, но глаза больше не щипало от слез.
- Я готов повторять это так часто, как потребуется. Лишь бы ты никогда не забывала об этом.
С неожиданным сожалением Адам подумал, что скоро их пути разойдутся. В это было невероятно трудно поверить, но всего за несколько дней Елена заняла настолько прочное место в его жизни, что он даже боялся подумать, как будет жить без нее. Как они будут жить без нее, поправил он себя.
На следующий день Елена буквально забросала его вопросами о Нью-Йорке. Адам едва успевал перевести дух, но добросовестно отвечал ей.
- Я боюсь, Адам, - под конец сказала она, - боюсь, что не справлюсь.
- Глупости, - решительно возразил он. - Ты все сможешь. Тебе обещали любую помощь. К тому же с тобой будет Фабио.
На губах Елены показалась слабая улыбка.
- Да, Фабио будет рядом, но ведь и ему нелегко придется в первое время. Однако ты прав, вдвоем мы обязательно справимся, - сказала она, отгоняя от себя мысли о трудностях, которые ее подстерегали.
Адам искренно убеждал Елену, что с ней все будет в порядке, но все чаще ему в голову стала закрадываться мысль, а так ли это? Она ведь будет совершенно одна в огромном незнакомом городе. Страх за Елену медленно наполнял его душу. И вдруг он услышал:
- Хотя, может, я встречу там мужчину, которого не испугает моя слепота.
Адам, который в этот момент пил кофе, поперхнулся и закашлялся.
- Мужчину? - тупо переспросил он.
- Ну да, - пожала плечами Елена. - Я ведь сделана не из пластилина. Я живая женщина.
Прошлую ночь она лежала без сна, вспоминая легкие прикосновения губ Адама к своему лицу, мимолетный поцелуй, который заставил ее затрепетать. Но Елена знала, что у них с Адамом нет будущего. Как бы она ни радовалась поездке в Нью-Йорк и одновременно ни страшилась перемен, ей не забыть мужчину, который растревожил ее сердце. Только слыша голос Адама, Елена уже знала, в каком он настроении, более того, оно сразу же передавалось ей. Иногда, когда он к ней обращался, Елене казалось, что она слышит в его голосе нежность. Но он больше ни разу не сказал, что она ему нравится…
- Да, я поеду в Нью-Йорк, познакомлюсь с кучей интересных людей и буду ходить на свидания, если меня пригласят, - твердо сказала она. - Пора вылетать из гнезда.
Адаму эта идея не понравилась.
- Откуда вдруг такой интерес к противоположному полу? - хмуро спросил он.
- Надеюсь, ты не считаешь, что если я слепа, то мужчины меня не интересуют?
- Что ты имеешь в виду? - напрягся вдруг Адам.
- А то ты не понимаешь. Я говорю о сексе.
- Ты хочешь, чтобы я сошел с ума? - повысил голос Адам.
- Почему ты должен сойти с ума?
Адам пробубнил что-то нечленораздельное, затем громко произнес:
- Ты не можешь говорить об этом серьезно.
- Почему? Со мной что-то не так?
Адам заскрежетал зубами. Ему до смерти захотелось ее поцеловать, чтобы доказать, как она неправа, но он боялся, что одного поцелуя ему будет мало. Окажись Елена хоть капельку похожа на тех женщин, которым от него нужны либо деньги, либо карьера, он бы ни секунды не сомневался и давно бы уложил ее в постель. Но поступить так с Еленой он не мог, хотя при мысли о том, что ее будет ласкать кто-то другой, у него едва не помутился рассудок от ревности.
