– Нет… Я не знаю.
Кейт поежилась, потирая руки, и он заметил, что она без свитера. Вечер становился все более прохладным. Ему-то все нипочем, он закаленный и крепкий.
– Тебе следовало накинуть на себя что-нибудь теплое.
– Я не ребенок, – автоматически ответила она.
– Я этого не говорил, я только заметил, что тебе стоило одеться потеплее.
– Ты хочешь сказать, что я не способна сама позаботиться о себе или отвечать за последствия собственных действий? Послушай, я хотела спокойно поговорить. Я совсем не хочу ссориться с тобой, Дилан.
Он этого тоже не хотел, более того, он был в ужасе от своей несдержанности.
– Я бы не женился на тебе, если бы встречался с кем-нибудь еще, – наконец проговорил он. – Я же пообещал помочь тебе.
– Но ты был не в восторге от моего предложения.
– Ни у кого нет права распоряжаться жизнью другого, но именно это пыталась сделать твоя бабушка, – произнес Дилан. – Это неправильно. Я не понимал…
– Чего? – Кейт приблизилась к нему. Он почувствовал легкий аромат ее духов, и у него сразу же забурлила кровь. – Чего ты не понимал, Дилан?
Как ей все объяснить? Он же знал, что Кейт – его жена только на бумаге, но его-то чувства были настоящими. Отец воспитывал Дилана в строгости. Жена есть жена, и муж обязан поддерживать ее, взять на себя заботы о семье, достойно вести себя даже в сложных обстоятельствах.
– Ничего. Забудь. Мне очень жаль, что я испортил тебе день рождения. Знаю, что в последнее время со мной непросто общаться, но мне очень неуютно из-за твоего отказа принять мой подарок и пользоваться моими деньгами.
В слабом свете луны, пробившемся сквозь тучи на небе, он увидел, как она прикусила губу.
– Если тебе это так важно, я воспользуюсь твоим счетом на домашние расходы, – сказала Кейт, – но не на покупку одежды. И я не позволю тебе подарить мне новую машину.
– Твоя старая машина – куча металлолома.
– В таком случае я сама куплю себе новую.
Нет! На мгновение Дилан испугался, что прокричал это вслух. Кейт оказалась более упрямой, чем он думал.
– Пожалуйста, Кейт, если тебе нравится «битла», позволь мне купить его тебе. Новые модели такие же стильные, как и ранние. Это замечательная марка, я бы и сам не отказался от такой машины.
Кейт накрыла рот рукой, заглушив вырвавшийся у нее смешок. Дилана с трудом можно было представить на легкой элегантной модели, он скорее был крутым парнем на фургоне. Он мог бы даже позировать для одной из реклам, где роскошный парень выруливает сквозь облако пыли на своем фургоне, выходит из машины и стоит, лениво прислонившись к изгороди. Ему даже не нужно ничего говорить. Посмотрев такую рекламу, женщины кинутся покупать себе фургоны, как, впрочем, и мужчины.
– Если ты настаиваешь, я заберу эту машину себе после развода, – проговорил Дилан, стараясь ее убедить. Но Кейт больше не могла сдерживать смех. – Что смешного?
– Ты за рулем легковой машины? – рассмеялась она и увидела, как в темноте блеснули зубы улыбнувшегося Дилана.
– Хочешь сказать, я слишком большой?
– Нет, ты идеально подходишь… для фургона.
– Настоящий дипломат. Иди сюда, озорница. – Темнота слегка рассеялась, и она заметила, как он протянул ей навстречу руки.
С чувством смешанной грусти и облегчения Кейт шагнула к нему. Точно так же он утешал ее в детстве. Надежность и уют, но не любовь. Но он такой большой, крепкий и теплый! Она прижалась к нему, принимая утешение.
– Прости меня за эти серьги, – прошептал он, всколыхнув своим дыханием волосы у нее на висках. – Я и правда пытался хоть как-то расплатиться с тобой. Мне просто невыносима мысль, что кто-то может подумать, будто я с тобой из-за твоих денег.
– Дилан, – медленно проговорила она, – люди, чье мнение важно, даже не думают о нашем браке. В их глазах ты успешный бизнесмен, который не нуждается ни в чьих деньгах. Честный, порядочный и заслуживающий доверия. Может, те, у кого извращенный ум и несчастливая жизнь, и хотят верить в самое плохое, но их мнение совершенно неважно.
Он немного помолчал и вздохнул.
– Ты права. Просто я воспитан в определенных убеждениях, одно из которых – заботиться о жене. А вместо этого я бесплатно поселился в роскошном особняке, где ты оплачиваешь все расходы, словно я у тебя на содержании.
– Но это же не так. Ты занимаешься перестройкой дома на свои собственные средства, а это стоит намного больше, чем пара кусков жареного мяса на ужин.
Дилан снова с ней разговаривал, а не сидел с невыносимым каменным лицом. Ее настроение улучшилось. Может, теперь все пойдет по-другому?
А пока ей просто хотелось наслаждаться объятиями человека, которого она любила, хотя это объятия друга, а не любимого. Но как бы ей хотелось думать, что он испытывает возбуждение рядом с ней. Внезапно она это ощутила – и почувствовала себя на седьмом небе от счастья.
– Дилан, скажи, – прошептала она, – ты когда-нибудь хотел пригласить меня на свидание, когда мы были подростками?
– Ты и сейчас еще ребенок.
Она закатила глаза, хоть он этого и не видел.
– Ты всего на два года старше меня.
– На два с половиной, – в его устах это прозвучало как «тысячелетие».
О боже, она была влюблена в самого упрямого человека на свете.
– Кейн старше Бет на одиннадцать лет, но он видит в ней женщину.
Дилан слегка пошевелился. Она вызывала в нем неудержимое желание, и он ощущал себя подростком, приходящим в волнение при мысли о первом поцелуе. С чего вдруг это бессмысленное любопытство? Она сама все прекрасно знает. Бедные парни встречаются с богатыми девочками только в книгах и фильмах, но не в реальном мире.
– Так тебе никогда это не приходило в голову? – снова спросила Кейт. – Пригласить меня на свидание?
– Нет, – резко ответил он.
Она вздохнула так тихо, что он еле расслышал.
– Господи, Кейт, какая разница?
– Никакой, но ведь мы давно дружим, и я не так уж ужасно выгляжу, разве нет?
– Нет, конечно, но мы никогда не были влюблены, как и сейчас.
– Я думаю по-другому, – очень тихо прошептала она, так, что он едва расслышал.
Он еле сдержал стон. Разговоры о прошлом не разрешат их проблем, но он знал, что женская хватка становится почти как у бульдога, когда речь заходит об определенных вещах, и Кейт не была исключением.
– Кети, ничто не сможет изменить того факта, что мой отец был одним из подручных рабочих у твоих родителей, приходящим помощником по выходным. И я, как и мой отец, люблю работать руками. Я простой столяр. Моему отцу нравилось мастерить мебель, а я строю дома.
