Господи, как мало надо Злу, чтобы пробраться в мир! Если человек знает, как сопротивляться потустороннему, то более социальная, земная часть его личности остается беззащитной, и тогда тьма воздействует на нее, расставляя фигуры в необходимой для себя последовательности, чтобы выбраться. Еще не родившиеся дети – самая легкая добыча, и получается, что их родители, передавшие им тьму еще в утробе, несут вину за всё, что происходит впоследствии с их чадами. Вот только проблема – детский организм не всегда может справиться со всем этим, он рвется, он умирает…. Детская онкология, СВДС, пороки. Иногда любовь матери включается в работу, а иногда на это просто нет времени.
– Я не хочу больше на это смотреть. – тихо сказала Агнес, и Брендон полностью согласился.
– Смотри. – он указал ей на двери, через которые они вошли сюда.
Оказывается, не только Агнес больше не желала здесь оставаться. Вокруг дверей образовалась немаленькая толпа недовольных, которые ломились и стучались, но было заперто. Странно, что ни Агнес, ни Брендон не услышали шум раньше. Да и сейчас многие пялились на экран с упоением и вряд ли бы среагировали, даже если прогремели выстрелы.
– Мне это не нравится. – прошептала Агнес, ругая себя за то, что пришла сюда.
– Пойдем.
Брендон вскочил с кресла и, взяв ее за кисть, потащил вдоль рядов, а потом вниз по ступеням. – Там за экраном есть запасной выход.
– Откуда ты знаешь?
Брендон обернулся к ней и заглянул в глаза.
– Просто знаю.
В них крылось столько непоколебимой уверенности, настоящее озарение. И Агнес поверила ему, более того испытала настоящий прилив любви, чего не испытывала никогда.
Вдруг в толпе закричали: «Пожар!», отпрянув от раскалившейся ручки. Но Брендон даже не обернулся, он всё это уже знал.
То, что он видел на экране, не сильно покоробило его. Он и так всё про себя знал. Простой парень, незамысловатая жизнь. Ну что ж тут поделаешь? Может, не сильно умен. Может, следовало добиться большего. Но было же весело, так чего жалеть?! А подводными камнями, которые он мог посчитать с легкостью, Брендон насладиться не успел, потому что увидел мужчину с индейскими чертами, который сказал ему про дверь за экраном и про пожар. А еще он рассказал про семь ключей Смерти, которые если собрать, можно выбраться из Лимба.
Заметив целенаправленно спускавшихся вниз двоих ребят, с кем обменялась парой фраз перед входом сюда, Ева поспешила следом. Они точно знали, куда идти. А позади и вправду начался пожар – стало очень жарко, запахло гарью, и появился характерный треск, который ни с чем не спутать.
Красный Зал был огромным, уходящим вниз, и ступени такие узкие, что Агнес летела вниз, перескакивая через две, а то и три. Подвернуть или сломать ногу казалось неминуемым… пусть даже и иллюзорную. Позади закричали. Ева обернулась и увидела, что двери объяты пламенем, и огонь уже перекинулся на задние ряды. Некоторые пытались справиться с пожаром, но сделали только хуже. Остальных же накрыла всепоглощающая паника, ведь огонь обжигал, как и при жизни. Все оказались заперты здесь, чтобы сгореть. На свой страх и риск сорваться со ступеней Агнес обернулась и заметила Еву, следующую за ними, а также группу обезумевших от ужаса людей, совершенно не осознающих, за кем бегут.
Миновав ступени, Брендон залез на сцену и втащил за собой Агнес. Он отлично знал, что делать дальше, но в поле зрения попало происходящее в зале… Красном Зале во всех смыслах. Он был объят пламенем, которое стремительно расползалось по креслам вниз. Люди горели, люди кричали от боли и страха, каким-то образом чувствуя, как огонь пожирает кожу. Они же здесь все мертвые, разве нет? Так почему?
– Брендон! – прорычала Агнес и сжала его руку так, что тот вздрогнул, осознавая в этот неподходящий момент, что боль реальна. Пламя плясало в его глазах.
Может, люди сами делают ее реальной? А может, кто-то другой? Как же так вышло, что смерть – это еще не конец? Хотя, кажется, именно этому учит Библия? Предостерегает, обещает грешникам много боли и мучений в аду. Забавно, что это знание было у человечества всегда…. Боль это плод сознания. Верно говорят, что всё уже давным-давно придумано. Скучно жить, зная, что ничего нового не откроешь и создавать кем-то уже созданное….
– Брендон! – снова зарычала Агнес и, наконец, вытащила его из ступора.
– Извини… – тот замотал головой, стряхивая наваждение, а Агнес с ужасом вспомнила обстоятельства, при которых он извинялся в последний раз. Тогда он убил их обоих….
Они скользнули за экран – Ева с Джеком на руках практически догнала их к этому моменту – и подскочили к двери. Спрятанная за тяжелой бордовой шторой дверь оказалась не заперта, и Брендон точно знал, куда бежать, уверенной рукой отодвинув гардину. Они совсем скоро оказались на улице под блеклым фонарем. Агнес придержала дверь для Евы, хотя этот факт вряд ли войдет в список ее любимых воспоминаний, и завороженно огляделась. Последняя же очень долго смотрела в проем на бегущих к ней обезумевших от ужаса людей и захлопнула дверь прямо перед их носами…. Она сама не знала, зачем это сделала… просто сделала вот и всё. После Ева досчитала до пяти, а потом и до десяти, но никто не вышел к ним, никто даже не дергал за ручку, не кричал, не умолял. Знала ли она, что закрывшаяся дверь отрежет тем людям единственный путь к спасению? Пока нет…. но скоро. И когда чувство вины подберется к ней ближе, оно сведет ее сума, выжмет все соки. Так было раньше. А теперь? Один Бог знает, что теперь.
По правде сказать, к тому моменту, когда она села в самолет, была совсем плоха. Бороться всю жизнь с тьмой, так и норовящей заполучить душу – нелегкая задача. Ловить себя на самом краю и вытаскивать за волосы, как барон Мюнхгаузен. Ведь она не умела иначе, всегда добираясь до границы темноты. Та пожирала ее, терзала душу, выносила мозг, но так безмерно притягивала. Ева очухивалась лишь перед самым решительным последним шагом и начинала долгий трудный, если не сказать мучительный, путь назад на середину. Хотя бы на середину…. Ее психика со временем превратилась в резиновый шар, который бесконечно то надували, то сдували. В конце концов он прохудился настолько, что того и глядишь, станет дырявым, как старый проетый молью свитер. И тогда держись…. Может, смерть для нее была и лучшим выходом? Хотя, кто знает, на что она способна, оказавшись в ней?
Были сумерки. Самые чарующие из всех. Казалось, воздух искрился, и его можно было коснуться. Особый сумеречный воздух с поволокой. Всё становится нечетким, словно в этот час приоткрываются врата в совершенно иной мир полный сказочных существ и диковинных вещиц. Вокруг фонаря вились бабочки с синими наливными крыльями размером с кулак. Пели свою убаюкивающую песню сверчки.
Они стояли на большой дороге у самой кромке леса. Он словно звенел. Листья на ветру не шелестели, они казались сделанными из тонкого стекла, и звон их напоминал сладкозвучные колокольца. На небе проявлялись звезды, образуя созвездия, незнакомые ни одному астроному. Чарующий пейзаж. Самый потрясающий из всех.
