Габриэль закрыл лицо ладонями. Это был ужасный день, и ему действительно не хотелось думать об этом прямо сейчас.
– Я разберусь, – сказал он.
– Ваше высочество, я…
– Я сказал, что разберусь! – прервал его Габриэль. Внезапно его опасения и сомнения переросли в гнев. Он знал, что не должен направлять его на Гектора, но ему было все равно. Он убьет гонца, потому что не знает, как быть.
– Очень хорошо, ваше высочество. Спасибо, что уделили мне время. – Гектор коротко поклонился и вышел из комнаты.
Габриэль смотрел Гектору вслед, а в голове крутилось множество вопросов. Не в состоянии сидеть, он направился на террасу, чтобы дождаться возвращения Серафии. Чем дольше он ждал, тем сильнее закипала в венах кровь.
Если Гектор прав, это настоящее предательство. Тогда Серафия отдает себе отчет в своих действиях. Она знала, что он не выносит замкнутых пространств. Как можно было запланировать для него поездку в маленькой подводной лодке под нефтяной платформой? На такое вообще не каждый решится, не говоря уже о нем – после того, что ему пришлось пережить. Габриэль чувствовал, что должен поступать как будущий король. Он обязан быть сильным, не может проявить слабость. Этого ждал от него отец. Этого ожидала страна. Но такое давление давало лишь обратный эффект: Габриэль еще больше походил на труса, когда спасался бегством.
Ситуация выбила его из колеи. Они спокойно ходили по нижнему уровню нефтяной платформы – и вдруг Габриэль лицом к лицу столкнулся со своим личным кошмаром. Он посмотрел вниз, в маленький круглый люк у подножия металлической лестницы, через который должен был попасть в пространство, слишком тесное даже для четырех человек, и запаниковал.
На винодельне было не так. Да, там темная комната располагалась под землей, но Габриэль мог выйти оттуда в любое время, что он и сделал. А как только он спустится по лестнице и люк за ним запечатают, окажется в ловушке. Его легкие сжались, будто грудь сдавили невидимые тиски. Сердце билось так быстро, что удары слились в один. Он потел, задыхался и чуть не плакал, а Патрик Роулинг и премьер-министр пытались уговорить его спуститься внутрь.
Ни за что! Габриэлю все равно, если он обидит самого богатого человека в Алме. Он не допустит, чтобы его в таком состоянии показали по телевизору, а фотографии взорвали Интернет и появились на первых страницах всех газет под заголовком «Новый король Алмы, насильно приведенный на субмарину, плачет как ребенок!». Тогда можно сразу отправлять приглашение семье Тантаберра с просьбой вернуться на трон. Лучше отказаться, прежде чем все стало еще хуже.
Хватит и того, что все были свидетелями его поведения. Роулинги, репортеры и даже премьер-министр – все стояли там, когда он совершенно потерял самоконтроль, оттолкнул кого-то в сторону и припустил через платформу к вертолетной площадке, как будто спасался от огня. Вот, наверное, было зрелище… Охранники гонятся за ним, люди кричат, чтобы он вернулся, камеры снимают… Сбежавший король. Теперь у него и прозвище появилось – на весь срок предстоящего блистательного правления.
В тот момент Габриэль мало что воспринимал. Единственное, что им движило, – это желание сбежать с той подводной лодки, с платформы, и как можно скорее оказаться на суше и ощутить солнечные лучи на своей коже. Но он слышал, как Серафия пыталась успокоить его. Он заметил панику и беспокойство на ее лице, когда она бросилась к нему, но не замедлил шаг ни ради нее, ни ради кого-то еще. Слишком поздно. Все уже испорчено.
Это ведь могло быть частью ее плана, верно? Статья намекала, что семья Эспина намерена заполучить трон обратно любым способом. Если не через обольщение, то через скандал и унижение. Серафия подставляла его с самого приезда. Часы, фиаско в аэропорту, на винодельне, а теперь еще и нефтяная платформа… Даже успех вечеринки в доме Роулинга оказался спорным: с подачи Серафии он оскорбил девушку Гомес.
Габриэль заплатил Серафии, чтобы она помогла ему, чтобы эта неделя прошла гладко, чтобы он, как будущий король, был готов к любым неожиданностям. И вот ему начинало казаться, что она специально подводит его.
Он услышал, как дверь его спальни открылась. Сделав большой глоток виски, Габриэль поставил почти пустой стакан на столик. Янтарная жидкость обожгла его изнутри, как и вспышка гнева.
Наконец в открытую дверь вошла Серафия – растрепанная и обессилевшая, словно она бежала весь обратный путь от нефтяной платформы. Блузка незаправлена и измята. На чулке стрелка, каблуки поцарапаны. Волосы были собраны в пучок, но теперь они выбились, и прическа превратилась в шелковистый черный беспорядок. Лицо Серафии раскраснелось, под воспаленными глазами на щеках высохшие дорожки от слез. В гневе Габриэль едва не спросил, сколько времени ей понадобилось, чтобы создать этот образ и вжиться в роль невинной оскорбленной жертвы. Может, именно поэтому ее не было целую вечность?
– Мне так жаль, Габриэль. Я не…
– Прекрати! – злобно оборвал он ее. Гнев, который бурлил в нем все это время, достиг точки кипения, когда он встретился с Серафией лицом к лицу. – Не говори мне, что ты не знала об этом, потому что это ложь. – Он указал на белый лист бумаги на столе перед ним. – Я нашел расписание, которое ты дала мне в Майами на неделю. Это мероприятие там указано. Патрик Роулинг сказал, ты даже сама ему предложила. Все это время ты знала, что нам предстоит.
Серафия скрестила руки на груди в защитном жесте:
– В Майами я еще ничего не знала о твоем похищении. Да, это было мое предложение, я думала, тебе это понравится. Когда мы обсуждали твой график визита, я упомянула субмарину, и ты ничего не сказал. Ты просто игнорировал меня половину времени. Удивлена, что у тебя вообще есть график.
– А после того, как узнала, что случилось со мной в Венесуэле? После инцидента на винодельне? Разве тебе не пришло в голову, что посещение нефтяной платформы может быть плохой идеей?
– Я забыла, – сказала она, на ее глаза снова навернулись слезы. – После всего, что произошло на прошлой неделе, я абсолютно забыла о подводной лодке. Вылетело из головы, а когда вспомнила, было уже слишком поздно. Нас разделяла толпа, и я не могла предупредить тебя, не устраивая сцену. Я пыталась дать тебе знать, прежде чем они перешли к этой части экскурсии.
Габриэль встал, его темные глаза изучали лицо Серафии в поисках признаков предательства, в котором он не сомневался. Гектор бросил на нее тень подозрения, от которого Габриэль уже не мог избавиться. Под застенчивыми улыбками и строгими респектабельными костюмами Серафия скрывала какой-то секретный план. И Габриэль на него клюнул.
– И ты появилась как раз вовремя, чтобы предупредить меня, – ответил он с горечью в голосе. – Достаточно поздно, чтобы предотвратить позор будущего короля, но не слишком поздно, чтобы убедить, что все это не преднамеренно: на случай, если уловка не сработала и у тебя еще есть шанс стать королевой.
На лице Серафии замелькали странные эмоции, которые в конце концов оформились в раздражение.
